Да и двенадцатисантиметровая шпилька давала о себе знать. Далеко не каждый день приходилось ходить на таких высоченных каблуках. Валерия, как и её подруги, выбирала удобную обувь. Поэтому сейчас прикладывала максимум усилий, чтобы устоять и где-нибудь не подвернуть ногу, позорно растянувшись на ковре. Уголки губ дрогнули. Это будет забавно, если она упадет. Кстати, а что будет делать Сардынов, если она, допустим, сломает ногу?
Какие только нелепости не придут в голову от нервного напряжения!
Дмитрий остановился у одной из дверей.
— Мы пришли, Валерия. Приятного вечера.
И снова на лице молодого человека не дрогнул ни один мускул. Привык доставлять девочек для хозяина?
Коротко постучавшись и не получив ответа, Лера на пару секунд заколебалась. Потом всё же толкнула дверь и вошла.
Вскрик восхищения едва не сорвался с её губ. Вовремя прикусила нижнюю.
Лера аккуратно прикрыла за собой дверь и прижалась к ней спиной.
Она оказалась в сказке. В своей личной фантазии.
Апартаменты, выполненные в розовых, сиреневых, золотых тонах окунули её в роскошь прошедших столетий. Тяжелые занавеси на больших, чуть ли не в рост человеческий окнах с широкими рамами. Антикварная изысканная мебель, обшитая дорогими тканями в тон стен.
И цветы. Множество цветов.
Каллы. Её любимые.
Желтовато-зеленые, розово-красные, бордово-черные, белые и даже карминные. Обилие красок и разновидностей поражало.
Свечи, источающие тонкий аромат, дополняли картину.
Даже в самых своих смелых мечтах Валерия не могла представить, что когда-то увидит нечто подобное. Оставшись равнодушным к роскоши лайнера, её сердце дрогнуло при виде любимых цветов и свечей.
Кто-то очень сильно постарался, желая произвести на неё благоприятное впечатление.
Или ей, наивной, так хотелось думать?
На глаза невольно навернулись слезы. Пришлось несколько раз моргнуть, чтобы не расплакаться.
Каллы оказались той каплей, что пробили брешь в её спокойствии.
Оттолкнувшись от двери и всё же покачнувшись на чертовых каблуках, кое-как устояв и не подвернув ногу, Лера подошла к первой корзине. Белые и темно- бордовые цветки в окружение больших насыщенно зеленых листьев. Лера присела на корточки, не обращая внимания, как юбка, длина которой доходила ей до колен, задралась, обнажая стройные бедра. Капельки росы продолжали трепетать на бутонах. Так нежно. Так ранимо.
Геныч на каждый день рождения дарил сестре по корзине. Именно корзине. Лера качала головой.
— Это же денег стоит приличных, — она не могла не пожурить брата, в тайне отмечая, как радостно стучит сердце. Как приятное тепло разливается по телу.
— Я работаю. Да и вообще, мне для тебя ничего не жалко, — вроде бы шуткой, даже с иронией, а истину никуда не скроешь. — Так-с, цветы я подарил. Теперь спрашиваю — кормить меня в этом доме будут?
Потом приходили девчонки, и Светулечек ворчала, что каллы — это и её любимые цветы, но почему-то никто их ей не дарит в таком количестве. И тайком бросала на Геныча мимолётный взгляд, всерьез полагая, что делает это совсем незаметно.
Эти воспоминания из другой жизни, где она была счастлива, разбередили кровоточащую рану.
— Понравились?
Холодный голос резанул по натянутым нервам.
Валерия замерла. Она, погруженная в воспоминания и очарованная цветами, не услышала, как в комнату вошёл Сардынов. Или это свойство его походки — ходить беззвучно?
Девушка похвалила себя за стойкость — не вздрогнула испуганной птахой, не рыпнулась поспешно вскакивать и одергивать юбку. Опять же, стараясь устоять на шпильке и нелестно вспоминая того, кто ей купил подобную обувь, она выпрямилась.
И лишь потом, не спеша, обернулась.
Тимур Сардынов стоял у одного из кресел и наблюдал за ней. Полностью одетый в черное, что резко контрастировало с её белой одеждой, он напомнил ей скалу. Почему именно её? Непоколебимую. Безэмоциональную. Не свернуть, не обойти. И его давление ощущалось даже на расстоянии.
Да, красивый мужчина. Видный. С деньгами. Влиятельный. Только почему от него хотелось бежать? Бежать, не оглядываясь. Сделать всё, чтобы никогда не догнал.
Не от того ли, что глаза его походили на два лезвия? Они вскрывали. Оценивали. Всё подмечали.
Без малейшего намека на кусочек тепла.
У Леры никогда не было недругов, врагов. Родители её любили. Брат боготворил. И столкнувшись с открытой холодностью, она потерялась. Ей так и хотелось спросить: «Что не так?»
Всё не так.
Мужчина. Договор. Отель с любимыми цветами.
И её одежда, символизирующая невинность.
С которой ей вскоре придется расстаться.
Он ждал от неё ответа, и Лера негромко произнесла:
— Они чудесные.
Намеренно не стала благодарить за цветы. Зачем? Они предназначались не ей. Они — часть интерьера апартаментов. Надо учиться смотреть правде в глаза и адекватно воспринимать действительность.
Глаза цвета стали внимательно осмотрели девушку. Она остро ощутила, как её сканируют. Почувствовала, как тела касается одежда. Как лежат на плечах распущенные волосы. Сама изучать Сардынова не решилась. Он мог воспринять её взгляд, как вызов. И ответить на него.
Ей лишние проблемы не нужны. То, что он их может создавать, показал и не раз. Поэтому она скромно отвела взгляд от его породистого лица.
— Как насчет ужина?
И снова вопрос. Вроде бы простой, ничего не значащий. Обыденный даже. А Валерию всю тряхануло.
— Если Вы голодны, я составлю компанию. Сама я есть не хочу.
Антрацитовые глаза насмешливо прищурились.
— Насытилась морковным соком?
Лере показалось, что её ударили. Наотмашь.
Она предполагала, что в комнате, где её поселили, возможно расположение скрытой камеры. Или персонал докладывает Сардынову о любых её просьбах и действиях. Но когда вот так бесцеремонно подтверждают твои предположения, становится гадко. Лере стоило большого труда напомнить себе о необходимости держать эмоции под контролем. Её чувства — только её. Её возмущения, негодования должны остаться в ней.
— Можно и так сказать. — Постаралась тщательно подобрать каждое слово, уговаривая себя не сорваться.
Держись… держись… это только начало.
— Сегодня я оставлю твоё питание без комментариев. С завтрашнего дня полноценный рацион.
У Леры едва не сорвалось: «Меню будете Вы составлять?» Но вовремя вспомнила, кто она, где находится, с кем разговаривает, и прикусила нижнюю губу, тронутую лишь розовым блеском.
Зато сразу последовал комментарий от него.
— И губы не кусай. Мне не нравится.
Лера всё же не совладала с эмоциями и вздрогнула.
Черт побери…
Что ни слово, то указание.
И хоть бы раз улыбнулся. Хоть бы раз что-то человеческое, сердечное сказал. Ведь знает, что сейчас с ней творится! Знает про её родных! Неужели у него ничего не дрогнет в душе? Неужели ему всё равно?
Да, так и есть. Всё равно.
— Не буду, — выдохнула она, чтобы что-то сказать. Иначе просто закричит.
И тогда пиши «пропало».
Сардынов снова посмотрел ей в лицо.
— Значит, ужин отменяется…
С этими словами и грацией смертельно опасного хищника он двинулся на неё.
Если бы Лера не боялась споткнуться, задеть шпилькой о ковер или о корзины, она бы сделала шаг назад. Сердце замерло, оповещая хозяйку, что оно на пределе. Что с каждой прошедшей минутой его ресурс расходуется всё интенсивнее.
Лера не ошиблась — Сардынов производил угнетающее впечатление. Это она сейчас о его фигуре. Мощной от природы. Поддерживаемой регулярными физическими упражнениями. Отчетливо просматривалось, как под черной рубашкой играют стальные мышцы. Да при желании он перешибет её одной рукой.
Господи, о чем она думает… Глупая.
Он остановился рядом, возвышаясь над ней, несмотря на высоченные каблуки. Сними она их, и будет ему по грудь. Лера всегда гордилась своей миниатюрной фигурой, этакая карманная Венера. Сейчас же пожалела, что природа ей не подарила хотя бы десять лишних сантиметров. Чувствовала бы она себя куда увереннее.
