Сардынов ей решил устроить секс-марафон? С другой стороны, если предположить, хотя что сомнительно, — что он не имел секса четыре дня, то два раза подряд вполне нормально для молодого здорового мужчины.
Лера специально подольше задержалась в ванной комнате. Тщательно промокала волосы полотенцем, в надежде, что Сардынов, вымотавшись от перелета, драки и секса, уснет.
Ничего подобного не случилось.
Вернувшись в спальню, она застала его лежащим на кровати. Рядом прикроватной тумбочке початая бутылка. И стакан. Уже пустой.
Поймав взгляд девушки на бутылку, Сардынов недобро усмехнулся:
— Хочешь прочесть мне нотацию о вреде алкоголя?
Девушка мотнула головой.
— Нет.
Брови Сардынова медленно скользнули кверху.
— И почему же нет? У тебя на лице написано, что не одобряешь.
Лера сжала губы и постаралась не выдать остальных эмоций.
— Не моё дело, как и чем вы травите себя. Думаю, и излишне будет говорить, алкоголь не благоприятен для зачатия ребенка.
Услышав её последние слова, мужчина хмыкнул.
— Думаешь, ты быстро от меня залетишь?
Лера пожала плечами, а у самой от мысли о беременности внутри всё скрутило. Одно дело говорить, думать, другое — свершенное действо.
— Как Бог решит.
Сардынов резко сел и более пристально посмотрел в лицо девушки.
— Верующая?
— Как интересно, — протянул Сардынов и похлопал по матрасу рядом со своим бедром. — Марш сюда. И балахон свой сними.
Балахон — это халат?
Та-а-ак…
Вот она и столкнулась с «разговорчивым» пьяным Сардыновым. То, что мужчина пьян — не вызывало сомнений. Взгляд потерял четкость, захмелел, потяжелел. Губы кривятся в усмешку. Лицо больше не носит отпечаток тщательно скрываемых эмоций.
Лера протяжно и как можно незаметнее выдохнула. Час от часу нелегче. А она, наивная, рассчитывала на сон.
Пришлось подчиниться. Снимая халат, она снова покраснела. Что бы кто ни говорил, от природной стеснительности за пару дней не избавишься. И хотя она старалась действовать без наигранной скованности, всё равно почувствовала, как краснеет.
— Ты мило смущаешься, — прокомментировал Сардынов, естественно, не сводя с неё взгляда антрацитовых глаз. — Прорву времени не видел, как девушки краснеют…да и видел ли вообще…
Видя, что она застыла перед кроватью, снова похлопал.
— Давай-давай, иди ко мне. Не съем.
— Вы так и не поужинали.
— Уже не хочу. И перестань мне «выкать». Я тебя трахаю, как хочу, а ты мне «вы».
Он снова повернулся к тумбочке и в очередной раз наполнил бокал. Молча, не закусывая, выпил. Что характерно, даже не поморщился.
— Я сегодня напьюсь. Но, знаешь, что, крошка, сегодняшняя ночь будет последней, когда я тебя буду иметь пьяным. Пока не забеременеешь…
С языка так и готово было слететь: «Неужели?»
Хотя, если быть откровенной, Сардынов ей не давал повода сомневаться в его словах. Неужели и правда с ней больше не будет пить?
Посмотрим.
Он устал ждать, пока она сядет рядом и потянувшись, поймал за руку.
— Долго выполняешь мои распоряжения.
Вроде бы и ничего крамольного не сказал, так отчего по спине Леры побежали мурашки.
Девушка неуклюже упала ему на грудь. Простыня, которой были прикрыты его бедра, съехала, и Лера одновременно почувствовала и увидела, как его член эрегирует.
Глаза девушки распахнулись. Неужели будет ещё один «заход»?
И ещё… Ей очень не понравилось его «сегодня напьюсь». Прозвучало как-то угрожающе.
Или, наоборот, в этом выражении сквозила какая-то безнадежность?
Или Лера, с присущей ей женской жалостью, начала искать в Сардынове то, что оправдало бы его избиение брата?
Последнее — лишнее. Она не желает быть причастной к их разборкам.
Хотя трудно будет остаться в стороне, находясь в доме год.
Мужская рука властно легла на её бедро и жестко сжала. Валерия охнула.
— Если бы у меня было чуть больше времени, я бы занялся твоей подготовкой, — с жаром прошептал ей на ухо Сардынов, после чего укусил за мочку.
Девушка дернулась, словно получила небольшой разряд тока.
Про какую подготовку он ведет речь?
Хотелось спросить, но Лера приказала себе молчать. Не разговаривать с ним! Не отвечать! Не вести диалога! Тогда большой и злой мужчина угомониться, алкоголь подействует, и всё будет относительно хорошо.
— Знаешь, мне нравятся покорные девушки, — продолжил говорить Сардынов. — Которые не спорят, не «качают» права. Которые созданы для мужчины. Которые знают, как их удовлетворить. И я не вижу в таком раскладе ничего унизительного для девушки. Она дарит мужчине удовольствие, тот взамен обеспечивает её всем необходимым, — его язык спустился к шее Леры. Лизнул. Потом ещё раз. — Ты же… Мне нравится наблюдать за тобой. Ты интересная. В чем-то сильная, где-то слабая. Я не раз замечал, что ты хочешь оспорить мои распоряжения. Что отчаянно ведешь борьбу с собой… И всё же безропотно подчиняешься. Думая, что должна…
Лера замерла. Его слова ей не понравились. Она вся насторожилась, по-прежнему, не собираясь ничего говорить в ответ.
— На самом деле, тебе это нравится, — промурлыкал Сардынов, и не то от его слов, не то от языка, продолжающего прокладывать влажную дорожку на её шее, не то от его хриплого голоса, по спине Леры побежали холодные мурашки. Дыхание сбилось. Ей и раньше говорили про неё, давали характеристику: «Зануда», «Синий чулок», «Недавалка». Она смеялась в ответ. Но чтобы её назвали «покорной» — это что-то новенькое. И вот тут она ещё не определилась, как к этому относиться. — Нравится… Ты получаешь от этого удовольствия… Хотя нет, — Сардынов так же на мгновение замер, потом снова вернулся к её телу. — Ещё не получаешь. Потому что противишься мне. Противишься себе. Но скоро…
Лера больше не могла слушать. Мало того, что по ней сегодня морально проехались вдоль и поперек, начиная с разговора в туалете, так сейчас ещё и вынуждают слушать бред подвыпившего мужчины. Сцепив зубы, Лера перешла к активным действиям. Он, там, кажется, хотел продолжения? Вот пусть этим продолжением и занимается, а не рассказывает ей про неё же!
Злит. Нервирует. Бередит душу.
Пошёл к черту…
Лера, движимая раздражением, заерзала на мужчине. Как бы собралась поудобнее устроиться, даже подстроиться под него, на самом деле невзначай коснулась члена, да и грудью своей плотнее прижалась к его. Пусть к делу переходит! Хорош разговаривать!
Но её надеждам не суждено было сбыться.
Мужчина, фыркнув, отодвинул её.
— Не злись.
Проклятье! Он читает её, как раскрытую книгу?
Пока она садилась, пытаясь выровнять дыхание, он снова налил себе.
— А в обычной жизни ты пьешь?
Как интересно поставлен вопрос. В обычной жизни. А сейчас у неё какая?
— Практически нет, — честно призналась Валерия. Лукавить не имело смысла. Да он, наверняка, и так знает. — Не люблю алкоголь.
— А я не люблю пьяных женщин.
Сардынов выпил и прищурился.
— Почему ты меня ни о чем не спрашиваешь?
Остапа понесло… Остапу больше не наливать…
Захотелось спрятаться от его глаз. Вот что мужик не уймётся?
— А о чем мне вас спрашивать?
Сардынов снова поморщился и вернул Леру на прежнее место — на себя.
— Тебя. Я, кажется, уже говорил, — а вот и жесткие тоталитарные нотки. Не терпящие возражения и неповиновения.
— Да…Тебя, — глухо отозвалась Лера, уставившись ему в шею. В лицо смотреть не желала.
— Так почему ты меня ни о чем не спрашиваешь?
— А должна?
— Наверное. Неужели не интересно?
Ещё как интересно! Временами. Но большей частью — нет.
Потому что — зачем? Для чего? Чтобы понять, что у Сардынова, богатого взрослого мальчика, имеется кучу тараканов в голове и тонкая душевная организация? Детская травма? Недолюбленный сынок?
— Зачем я буду вас…тебя о чем-то спрашивать? — Лера постаралась уйти от вопроса. — Особенно, когда ты пьяной. Предупреждение же было. И я так понимаю… Тебе не нравится на утро, то, что ты откровенен накануне.
