Анфим, огромный, кряжистый мужик с на удивление крепкими белыми зубами - тут у всех были хорошие зубы, видимо пили хорошую воду и ели хорошую пищу - радостно улыбнулся купцу и сказал, прежде тот успел чего-нибудь выговорить:
- Приходили люди из Марфовки - это в тридцати верстах отсюда, пятьдесят дворов - так вот, завтра они пришлют охотников с пушниной, будут торговать твои товары. Немного ткани купили - с собой у них было мало шкур, взяли для образца. Думаю, завтра допродашь всё оставшееся, что у тебя есть и уже поедешь домой. Жаль, что не хочешь погостить подольше, но не последний день ведь живём, приедешь ещё? Я бы попросил тебя с сыном и охранниками задержаться дня на три, я тебе попозже объясню - почему. Твою задержку мы оплатим, мехом, продуктами. Не пожалеешь!
Анфим встал с места и крикнул вглубь дома:
- Гаршина! Давай на стол собирай! Гости уже приехали, а вы всё прохлаждаетесь! Медовухи достань хорошей! Та, что в углу не очень получилась, ты достань лучше прошлогодней, выстоянной! Знаешь, Мирон, такая в прошлом году медовуха удалась! Это что-то! Кружечку выпьешь маааленькую…голова ясная, а встаёшь - ноги не идут! Вот медовуха так медовуха!
Купец слушал хозяина дома и слегка улыбался - он не смог вставить ни одного слова в речь лесовика. И это притом, что говорят, мол, лесовики молчаливые ребята. Куда там! Анфим говорил и говорил, рассказывая то о начавшемся промысле пушного зверя, то об уловах красной рыбы в озере, то…в общем обо всём, что было важно и очень важно для жителя этой деревни.
Потом староста спохватился, тоже улыбнулся и сказал:
- Заговорил я тебя. Как съездил-то? Посмотрел на море? Видел? Нечего там тебе делать!
Панфилов помолчал и сказал, с небольшой растяжкой:
- Виидел…неприветливо ваше море. У нас оно другое. Вот что, Анфим, расскажи-ка мне - что за люди такие на чёрных кораблях ходят в этом море?
- Люди? - нахмурился Анфим - людьми их называть не хочется. Да, есть такие, на чёрных кораблях. Это нехорошие люди. Иногда, когда их относит к нашему берегу бурей, они высаживаются, и чинят свои посудины. Наши люди, из разных деревень, не раз пытались с ними общаться - это ещё на памяти моего отца, ныне покойного. Его медведица задрала три года назад…крепок был мужик…хоть ему и было далеко за пятьдесят. Как-то он пошёл…
- Извини, так что там насчёт людей на кораблях? - нетерпеливо прервал Мирон
- Ага, люди…потом про отца расскажу. Так вот - пытались с ним погуторить, кто такие, откуда, зачем сюда - они убили двух наших мужиков, остальные сбежали. Потом наши собрали толпу, налетели на них, но так и не смогли их одолеть - у них высокие щиты, за которыми эти люди прячутся от стрел и топоры, которыми бьют так страшно, что разрубают человека пополам. А ещё - дубинки, в которые вставлены острые камни. Они побили несколько наших. После этого мы с ними не общаемся, но и не нападаем. Если они такие злые люди, нечего с ними и говорить. Говорили, в Марфовку как-то пришёл такой человек - из их народа. Говорил, что их корабль разбило бурей, он один живой остался. Но долго не прожил, умер. Застудился сильно - мокрый был насквозь и шёл несколько верст. Вот завтра придут люди из Марфовки - там есть Гитан, он с ним и разговаривал - спросишь его. А чего ты про этих чёрных людей спросил? Откуда про них знаешь? Давай-ка, садись за стол, щец хлебни, а вначале вот, медовухи прозрачной! А потом и расскажешь, что и как.
Они уселись за длинный стол, предназначенный для огромной семьи Анфима - у него одних сыновей было пять человек, да восемь дочерей разного возраста - от десяти до двадцати лет возрастом. Жены у него было две - что тоже противоречило обычаям Истрии. В крестьянских семьях обычно была одна жена - один муж, а тут…откуда взялись эти обычаи? Панфилов недоумевал.
- А твои чего за стол не садятся? - спросил он, приступив к обеду.
- Успеют ещё! - отмахнулся Анфим, распуская пояс штанов и приступая к важному делу - поглощению еды и медовухи. Пояс он распустил видимо для того, чтобы больше влезло.
Несколько минут они ели в тишине, и было слышно лишь шумное прихлёбывание огненно-горячих щей из лосятины, и хихикание девушек с женской половины. Дверь на неё время от времени приоткрывалась и любопытные глаз какой-нибудь из девиц внимательно рассматривали гостей-купцов. Охранники купца ночевали отдельно - в других домах, куда определил их на постой тот же староста.
- Ну, так откуда ты знаешь про чёрных людей? - с любопытством спросил староста - мы не любим распространяться о них. Эти люди появляются раз в несколько лет. Мы посылаем следить за ними наших парней - мало ли что ожидать от таких злыдней, они уходят и несколько лет опять о них не слышно.
- Мы их только что видели - невозмутимо ответил Панфилов, обсасывая мосол из щей - на берегу. Три корабля. Человек сто, самое меньшее. Потому и спросил.
- Три? - это много - озабоченно сказал староста - это опасно. Надо за ними следить.
Он встал с места, утёр губы тряпкой и крикнул в глубину дома:
- Эй, Федька, Митька, Самор и Григ! Быстро сюда!
С мужской половины выскочили парни, как две капли воды похожие на отца, только бороды без проседи да физиономии не такие морщинистые, а молодые и румяные.
- Чёрные люди на берегу. Гости их видели. Человек сто. Возьмите парней, понаблюдайте за ними. Если что - сразу мне сообщите. Бегом!
Парни с грохотом ссыпались вниз, толкаясь и сдавленно ругаясь, Анфим же снова уселся на место и разлил медовуху по стаканчикам:
- Давайте-ка выпьем за вас, за гостей, за то, чтобы приезжали почаще и привозили хорошие товары!
Они выпили, и Мирон почувствовал, как ароматная жидкость обожгла ему пищевод. Он прикинул - градусов пятьдесят в этой медовухе и шепнул сыну:
- Не пей больше! Окосеешь враз! - ему самому такое не грозило, так как Влад некогда поставил ему систему регенерации, запитанную на амулет, и теперь она в считанные минуты уничтожила последствия приёма ‘яда’.
- Анфим, расскажи, откуда вы взялись тут, в лесу…в смысле - вообще откуда взялись лесовики. Ваша деревня, Марфовка, опять же - другие лесовики. Сколько вас вообще-то?
- Да кто знает? - усмехнулся раскрасневшийся от выпитого и съеденного мужик - и откуда взялись никто не знает. И сколько нас - кто пересчитывал-то? В нашей деревне, в каждой избе, по десять-пятнадцать человек. В Марфовке тоже. А сколько таких деревень - кто знает? Тут - отошёл от околицы на версту, и глухомань. Я знаю только три деревни возле нашей, больше не знаю. Удивляюсь, как только вы-то доехали до нас - дорога вся в пеньках, да колдобинах. Как это повозки все не разбили!
- Да вот, не разбили. Сказали нам , что проедем к морю, в последней деревне. Староста, Мехась. Знаешь его? Мы там недолго были, обещали на обратном пути заехать. А дорога когда-то тут была большая. Заросла только. Иногда приходилось прорубаться сквозь упавшие деревья - замучились. Похоже, тут больше людей раньше жило.
- Не знаю - равнодушно ответил Анфим - может и больше жило. А Мехася я знаю. Виделись с ним. Иногда кое-что у них покупаем. Мы же не совсем уж дикие тут - и в ткани одеты, не только в шкуры, и металлы есть. Только выбора мало. Хорошо, что вы приехали, нам полегче будет. Слушай, Мирон, мне с тобой поговорить надо. Олег может посидеть один? Пусть вон на женской половине посидит. Авось девки не растащат его на кусочки. Эй, бесстыжие, идите с гостем поболтайте, нам с его…хммм…отцом поговорить надо!
Будто бы ожидая этого приглашения, дверь в женскую половину распахнулась, группа хихикающих девушек налетела на Олега и утащила его к себе, покрасневшего от такого внимания и беспомощно взглянувшего на отца, как бы говоря - я-то ни при чём! Это они сами пришли!
Анфим помолчал несколько минут, потом отхлебнул из деревянного ковша пенистого кваса. Утёр губы и спросил, прищурив глаза:
- Скажи, Мирон, ты и вправду отец этого парня?
- Хммм…ясно дело отец - ответил Панфилов улыбаясь - он ждал подобного вопроса, эта тема время от времени подымалась в пути, когда они заезжали в деревни, и ему даже стало казаться - а может скрывать положение дел? Представляться братом, и всё…
