Тело… мое тело сошло с ума. Оно так скучало по этому безумному водовороту ощущений, что дарил мне лишь карангарец, что узнало и откликнулось почти мгновенно! Откликнулось жаром, влагой желания, затопившей лоно, волнами нетерпеливой дрожи. А сознание… невозможно представить ненависть сильнее, чем пылала сейчас в моей душе. И злость! И ярость! И бессилие…
Я ненавидела его до безумия, и я хотела его до сумасшествия. В отчаянии, собрав крохи сил и решимости, изловчившись, сама впилась зубами в его губы, сжимая их остервенело, ощущая привкус его крови, мстя хотя бы так.
Он не простил, не понял… И в ответ, мгновенно втиснувшись между моих бедер, одним толчком своего члена вошел в меня, предрешая мое поражение. Почувствовав дорожки слез, взгляда не отвела — пусть торжествует. Пусть в алом взоре вспыхнет огонь победы, пусть… Я запомню, я не прощу…
Торжества не была, была боль, на миг вспыхнувшая в глазах и сразу укрывшаяся за его веками. Когда он вновь открыл глаза и выскользнул из меня, его глаза были пусты, а взгляд безжалостен.
Осознав, что его руки больше не удерживают меня, осталась лежать в том же положении. Связанные руки оставались над головой, грудь призывно вздымалась вверх, а бедра были до предела раскрыты под ним. Я принадлежала ему сейчас физически и абсолютно. Настолько полно, насколько это только возможно. И совершенно не желала признавать его душой. Мысленно кричала лишь одно: «Не прощу, не забуду…»
И в то же время с истовым нетерпением ждала его следующего толчка, возвращения его члена в мое лоно, сама подаваясь бедрами навстречу и слизывая с губ капельку его крови. Муэн отозвался. Отозвался новым яростным толчком, вдавившим меня в кровать, ладонью, вновь сжавшей мою грудь и другой рукой устремившейся к моему лону, утопающей во влаге моего желания, раздвигая мои сокровенные складочки и прикасаясь там, где это было наиболее невыносимо Я закричала:
— Муэн! Я не могу…
Бесполезно. Новый резкий толчок, боль невыносимого желания, потребность в развязке. Я ощущала каждое движение его члена, каждый его грубый рывок, плавное скольжение обратно, когда во мне на самой грани полного разъединения оставалась лишь небольшая округлая часть вершины мужского естества. Мои бедра инстинктивно подавались вверх, стремясь удержать, сохранить мужское присутствие во мне, ощущая немногим не животную потребность в его движениях. А душа ненавидела, и сердце билось безумно, разрываясь на две части.
— Ненавижу! — уже не контролируя себя и запрокинув голову, в голос закричала я. Это пал последний бастион моей внутренней силы.
— Я тебя тоже! — прохрипел Муэн.
И снова рванул в меня, и снова припал к губам, и снова сжал пальцами сладострастную вершинку моего лона. Меня словно пронзило судорогой. Я уже не осознавала, как бьюсь под ним, трусь своим телом о его, цепляюсь зубами за его плечи, как умоляю меня не оставлять… Не оставлять одну… сейчас. Продолжить и спасти меня. Мы, словно животные, забыли обо всем, упиваясь лишь этой дикой страстью, бешеной радостью воссоединившихся тел. Нестерпимо хотелось лишь одного — развязки. Испытать разрядку, облегчение, прогнать этот адский зуд страсти. И вот-вот случится, я ждала, я была готова, замерев на самом краю, страдая от боли собственного нереализованного желания, переполненная эмоциями и возбужденная до предела. Когда он грубо вырвался из меня полностью и откатился в сторону, оставив беспомощно и унизительно изгибаться в муках неудовлетворенного желания.
Прижав связанные руки к поджатым ногам, зло застонала, понимая, что он и не собирался доводить дело до конца, что это было лишь частью его плана по моему порабощению. Попытка сломить меня, подчинив себе. Легче от понимания не становилось. Наоборот, тело словно обезумело, отчаянно требуя продолжения. Я сжимала бедрами одеяло, изнывая от желания потереться хотя бы об него. Мне невыразимо не хватало присутствия Муэна, ощущения движения его твердого члена внутри, мужской силы, трения наших тел. Хотелось выть, кричать, умолять, сдаться…
Живот сводило от судорог, я чувствовала настоящую боль от неудовлетворенного желания. И была не в силах хоть что-то исправить. Проклятый маран своего добился — желание душило меня, заглушая голос разума. О, как же я хотела сделать ему так же больно, как было мне сейчас. Болью пульсировало тело, она снедала душу. Боль и обида.
— Ты монстр! — завопила я в итоге после мучительных попыток унять бешеное перевозбуждение, уже катаясь по кровати, истово сжимая бедра и отчаянно стараясь освободить руки. — Ненавижу тебя!!!
— Хочешь убить? — Муэн стоял рядом, наблюдая за мной. И даже чувство стыда меня не сдерживало, настолько велика была сила неудовлетворенности. Я инстинктивно выгибалась, маня его высокой грудью, призывно разводила ноги, приглашая вернуться. Но мужчина был неподвижен, казалось, не обращая внимания на собственное возбуждение и не отводя пылающего взора от моего лица.
— Да-а-а-а, — искренне завопила я. — Хочу! Ненавижу тебя, все плохое в моей жизни от тебя. Я бы убила тебя с радостью, если б смогла… — меня трясло от дрожи разочарования и боли. Я понимала, что вопреки всему он не вернется сейчас.
— Ты сможешь, — как-то надломленно пообещал карангарец и в один шаг подскочил ко мне.
Сорвав рывком ремешок с моих рук, неожиданно вложил мне что-то прохладное и острое в ладонь. Потрясенно подняв взгляд, увидела что-то вроде стилета, но со странной объемной гранью лезвия. Ох… Я подняла на карангарца потрясенный взгляд: это реально?..
Происходящее?..
Муэн спокойно обхватил ладонью мою руку, сжавшую оружие, и, не разрывая контакта глаз, плавно поднес ее к своей груди, прижав острейший кончик к конкретной точке тела.
— Давай, если надавишь посильнее, ты убьешь меня, гарантирую. Я не буду сопротивляться, я жду, — он говорил негромко и размеренно. В тоне была усталость.
О Боги… я не могла поверить в то, что это реальность… даже ощущение изводящей боли мучающегося тела притупилось. Шок заслонил все. Какой сладчайший миг! Какой долгожданный… Перед мысленным взором вставали лица матерей, жен, что никогда больше не дождутся своих близких, не увидят их. Ощущение чужого горя, что день за днем разъедало мою душу чувством вины. И вот, одним махом я могу отплатить. Могу остановить… его.
Надеюсь, во взгляде вспыхнуло торжество, предвещавшее ему конец, обещавшее ему расплату. Я судорожно и уже осознанно сжала ручку стилета и… надавила. Вопреки ожиданиям лезвие не скользнуло легко в его плоть, требуя от меня приложить усилия, преодолеть сопротивление его мышц. В месте раны появились первые капли крови, превратившиеся в тихий ручеек. Я, сглотнув, замерла, следя за этим ручейком, медленно окрашивающим в грязно-багровый цвет полотно повязки на груди. И боялась… Было страшно, невыносимо страшно ощущать себя способной убить. Я всегда была не готова к подобному… И от этого уже не низ живота свело спазмом, замерло сердце, пропуская удар, страшась. Я не могла убить… даже его. Смотрела в его глаза, делала ему больно, но убить…. Слишком слаба я духом для этого.
— Не тяни! — вдруг яростно рявкнул Муэн. — Прекрати уже все это. Разом! Ты можешь…
— Нет! — со всхлипом заревела я, разжимая задрожавшую от накатившей слабости руку.
Оружие упало, открыв его крови путь наружу. Ручеек заструился с удвоенной силой, заставляя меня в панике зажмуриться и сжаться, стремясь отстраниться от карангарца.
«Слабачка, ничтожество…» — мысленно проклинала я себя, уже полностью осознавая, что бессильна перед ним. И вовсе не потому, что не хочу его смерти. Просто я не могу убить того, кто дорог. Кто дорог по-настоящему, важнее собственной жизни. Того, кому можно простить все, простить в ослеплении любви…
Закрыв лицо ладонями, я зарыдала. Зарыдала, понимая, что беспомощна, что влюблена. Что люблю чудовище, и это для меня важнее всех его поступков. Я готова принять и их… только бы он был рядом.
«Ты ничтожна!» — призналась себе.
Муэн шумно вздохнул рядом и неожиданно резко схватил меня за шнурок на шее.
