Альдон Роман ждал ее сиятельство в своем кабинете. Из уважения к полу, женщину не стали мариновать в приемной. И Лиля оценила. Вежливо улыбнулась секретарю (парень аж шарахнулся, нервы свели лицо женщины в такую гримасу...) и прошла внутрь. Кенет придержал для нее дверь и хотел пройти следом. Но альдон покачал головой и пастер Воплер остался за дверью. Переживать за госпожу.
Лиля прошла три установленных этикетом шага и присела в глубоком реверансе. Сегодня она выглядела строго и просто.
Ничего дорогого или лишнего.
Белое шелковое платье с вышивкой - зеленые и желтые осенние листья по вороту и подолу. Никакого декольте, никаких разрезов, кружева - и того нет. Единственное, что себе позволила Лиля - это кружевные перчатки. Грызть в волнении ногти она бы не отучилась и под расстрелом.
Кольцо, браслет, серьги с изумрудами. Волосы по-прежнему заплетены во французскую косу, перевитую белыми, желтыми и зелеными лентами. Все очень просто и аккуратно.
- Встань, дитя света, - наконец разрешил альдон.
Лиля послушно встала, но глаза держала опущенными.
- Ваше сиятельство, - голос альдона звучал мягко, - я рад видеть вас у себя в гостях.
Лиля подняла глаза от пола.
- Светлейший, ваше приглашение - большая честь для меня.
- Но вы ее заслужили, графиня. Прошу вас, присаживайтесь...
Лиля оценила мягкое кресло. И его коварство - тоже.
С одной стороны - кресло. Мягкое и уважительно удобное.
С другой стороны - кресло. В котором ты окажешься на две головы ниже альдона. Да и изящно вылезти не сумеешь.
Лиля послушно присела на самый краешек.
- Благодарю вас, светлейший.
Альдон оценил ее хитрость.
- Вина, графиня?
- С вашего позволения - обычной колодезной воды, светлейший.
- Но...
- я не употребляю вино. Оно делает мужчину слабым, а женщину - продажной.
Альдон кивнул, оценив фразу.
- Вы неглупы, графиня. Я мог бы разговаривать еще долго - и ни о чем. Но давайте перейдем к делу. Ко мне пришел пастер Воплер - вот с этим.
Несколько листков легли на стол.
Лиля бросила беглый взгляд.
Сказка... то есть житие святой из ее библиотеки. Ей же и отпечатано. И?
- Это - ваша работа?
- Это - моя идея. Работа - больше моих людей.
- Что это за материал?
- Это бумага. Она дешевле пергамента, для нее требуются только растения, хотя и не все подходят...
- откуда вы о ней знаете?
- Прочитала в старых свитках.
- откуда у вас свитки?
Лиля невинно развела руками. Откуда? Без понятия. Там ведь куча Иртонов до меня жила, может, кто и прикупил чего...
- Ага. Скажите, графиня. Вы три года жили в Иртоне. В тишине, спокойствии... почему вдруг сейчас началась такая активность?
Лиля опустила глаза. Замялась. Что тут ответишь? Раньше меня тут не было? Убить не пытались? Ребенка не теряла?
Но альдон, сам того не ведая, помог ей.
- Не смущайтесь, ваше сиятельство. И не бойтесь. Мне вы можете сказать все. И ни одна тайна не уйдет из этого кабинета.
А я - уйду? И как далеко? Лиля вскинула глаза. И - решилась.
- Светлейший, вы правы. Я и смущаюсь, и боюсь. И у меня есть на то причины.
- Неужели, графиня? Какие же?
Ты думаешь, я сейчас признаюсь в чем-то типа черных месс? Ну-ну...
- Светлейший, я смущаюсь говорить с вами о достаточно интимных вещах. Ведь вы - мужчина, а я женщина. И да - я боюсь. Я очень боюсь, что вы неправильно меня поймете. А я по глупости своей не сумею объяснить.
- Вы - и глупость? Графиня, вы какая угодно, но не глупая. И я - не мужчина. Я слуга Альдоная. И мое призвание - выслушивать людей и утешать их в горестях и печалях. Попробуйте просто довериться мне.
Лиля мялась, как девчонка на первом свидании.
- Светлейший... прошу вас, не осуждайте меня за возможно резкие слова?
- Не буду, графиня. Попробуйте рассказать мне все - и я уверен, что мы найдем общий язык.
Лиля вздохнула.
- Я даже не знаю с чего начинать.
- Начните с начала. Несколько лет назад вы вышли замуж за графа Джерисона и уехали в Иртон. Там жили спокойно и счастливо вплоть до этого лета. А потом что-то изменилось. Что же?
- Я потеряла ребенка, светлейший. - Лиля смотрела в пол, чтобы альдон не увидел злых искорок в ее глазах. - Я не знаю, как это объяснить. Когда в тебе растет новая жизнь, когда ты во сне видишь этого ребенка, представляешь его, мечтаешь, как будешь кормить, носить на руках, петь песни - как муж посмотрит на тебя с одобрением - и у тебя отнимают эти мечты. У тебя отнимают - все.
А ты просыпаешься на пепелище разбитых надежд. Знаете, я ведь ничего не хотела от жизни сверх того, что есть у каждой женщины.
Выйти замуж, любить, быть любимой, носить и рожать детей своему мужу, воспитывать их и видеть их счастье, а потом и внуков... Немного, правда?
Теперь Лиля вскинула голову и смотрела альдону прямо в глаза. Она уже не лгала. Этого хотела и Аля Скороленок. Просто ко всему этому надо было добавить и любимую работу медиком. Но это - вторично.
- Этого хотят все женщины, графиня. Но далеко не все это получают.
- Все в воле Альдоная.
- Это верно. Итак, вы жили спокойно.
- А потом потеряла ребенка. И поняла... светлейший - если бы я не была так глупа! Если бы я заметила, что меня опаивают! Если бы обратила внимание на ту служанку... Мое безволие стоило жизни моему сыну.
- Ваше безволие? Графиня, мне кое-что рассказали и про вашего мужа. Заслать вас в глушь, где ворует управляющий, а до ближайшего городка дней десять пути... наезжать пару раз в год - это подобающее поведение?
Лиля опустила ресницы.
О, она много сказала бы про своего супруга. Но - нельзя.
- Я не могу судить своего мужа. Наверное, он был прав.
- да неужели? Графиня, вы не думали, что ваш супруг тоже виновен в ваших проблемах?
Лиля вздохнула. Ага, как же. Я начну жаловаться на мужа - а ты это потом используешь?
Нет уж. Компромат искать будешь в другом месте. Если тебе кто и застучит, я тут буду не при чем.
- Светлейший, мы так привыкли обвинять в своих бедах кого-то другого. Соседей, родных, друзей, судьбу... не пора ли начать смотреть на себя? И на свои поступки.
- Необычное мнение, графиня.
- Поймите меня, светлейший. Мы сами виноваты в том, что с нами происходит. Да, воля Альдоная над нами. Но и от нас многое зависит.
Альдон пожевал губами.
М-да. Чего он не ожидал, но не этого. Обычно женщины начинали жаловаться на все. На супруга, на судьбу, на все, что перечислила графиня. А тут...
Я виновата. Но я стараюсь все исправить.
Очень неженское мышление. Неудивительно, что графиня опасается об этом говорить.
- Ваше сиятельство, вы потеряли ребенка. А дальше?
- А дальше я поняла, что могу кое-что исправить. На моих землях умирали дети. От голода умирали. Пусть это дети крестьян, но ведь дети же! Невинные дети! Своего ребенка я не спасла. Но хотя бы этих детей.
- Это делает вам честь, графиня. Не понимаю, почему вы стесняетесь об этом рассказывать.
- Светлейший, делать добрые дела можно и не говоря о них. Не думаю, что Альдонаю угодно пустое хвастовство.
Альдон закатил глаза.
- графиня, я понимаю, почему вы предпочитаете молчать о ваших взглядах. Они настолько несвойственны женщинам...
- да, светлейший. Я надеюсь на ваше понимание.
Роман покачал головой.
- Ладно. Графиня, давайте перейдем к свиткам. Как вы наткнулись на них?
- После болезни. Потери ребенка... я была слаба, ничего не могла делать, только читала. И Марта принесла мне свиток из библиотеки. - Лиля, кстати, сильно и не врала. - Марта действительно приносила ей жития святых. - В нем было что-то странное... про лечение людей. Я даже толком не поняла, что к чему.
- Тогда вы и решили начать учиться лечить людей?
- Если бы я знала - мой ребенок... сейчас я могла бы держать его на руках... прошу вас, светлейший, не надо об этом!
