Кирилл лишь мрачно посмотрел на друга. Кажется, слова его проняли. А мне просто было все равно. Я обдумывала, как сообщить обо всем этом своей маме.
Так мы и загрузились в машину. Я прижалась лбом к стеклу машины, прикусив губу. Кирилл сел рядом со мной на задние сидения, и время от времени поглядывал на меня, тем не менее, ничего не говоря. Солдатов просто молча вел машину.
Решение о том, как сообщить обо всем моей маме, пришло само собой. Точнее, Сомаров вновь за всех все решил, проявив желание познакомиться с моей родительницей. А Солдатов решил поехать с нами, чтобы заодно познакомить меня поближе с Наташей. Хотя я подозревала, что он просто хотел навестить свою невесту. Или уже жену? Об этом я не знала.
В любом случае, в пятницу вечером мы дружно, или не очень дружно, садились на свои места в купейном вагоне. Я снизу, а парни сверху. На второй нижней полке поместился мужчина средних лет, выглядящий весьма солидно.
Я забралась на кровать с ногами, сев возле окна и подтянув колени к груди. И уставилась на соседнюю платформу, где туда-сюда сновали люди.
С тех пор, как я узнала о своем диагнозе, я практически не улыбалась. И своим видом портила настроение Сомарову, который элементарно не знал, что со мной делать. А Леша продолжал ходить рядом и разглагольствовать о том, какая мы отменная парочка. И самое противное, что он был прав.
До самого отъезда в нашем купе стояла тишина, нарушаемая лишь другими пассажирами, прохаживающими вдоль вагона. А когда отбыли, Кириллу надоело лежать сверху, прямо надо мной, и он ловко спустился ко мне. Впрочем, я на него даже не взглянула, продолжая смотреть в окно.
— Мышонок, — позвал меня Кирилл так тихо, чтобы услышала только я, придвинувшись ко мне вплотную. — Может, хватит уже играть в молчанку? — он легонько дотронулся до моего плеча.
Спросил парень об этом не просто так. Помимо того, что я не улыбалась, я еще и практически не разговаривала. Во мне намертво поселилось ощущение, что меня насильно выдают замуж, да еще и насильно заставляют стать мамой. Я злилась и обижалась. А еще пыталась свыкнуться с этими двумя мыслями. Что я скоро стану замужней женщиной и мамой. Получалось это из рук вон плохо. Казалось, что это все происходит не со мной, и где-то очень далеко.
— Алина, — вновь попробовал пробиться до моего сознания Кирилл. — Это уже не смешно. Ты же взрослая девочка, зачем ведешь себя как ребенок? Ты сама скоро станешь мамой.
— Не по своему же желанию, — тут же невозмутимо отозвалась в ответ. На любое напоминание, касающееся этих двух вещей, я реагировала очень резко. Но при этом не выражала ни одной эмоции.
— Если ты так не хочешь ребенка, еще не поздно сделать аборт, — вдруг зло проговорил Сомаров. — А если не собираешься, то смирись уже.
— Зачем я сказала, — лишь и буркнула я себе под нос. Да, парочка из нас отличная. Сначала меня месяц воротило от него, потом еще месяц мы пытались сообразить, что к чему, потом месяц повстречались, чтобы еще через месяц узаконить отношения и стать родителями, будучи к этому абсолютно неготовыми.
«Абзац», — мелькнула мысль. Да, не так я себе представляла свою жизнь. Кто бы мог подумать, что моя жизнь превратится в то, во что и превратилась. Сомаров всего лишь поспорил, а мир вокруг нас, кажется, перевернулся с ног на голову.
— Калинова Алина, — на этот раз его голос прозвучал требовательно. — Посмотри на меня.
— Перетопчешься, — совсем тихо ответила, а потому не была уверена, что он меня услышал.
— Да что ты как маленькая, — вновь не выдержал Сомаров.
— А я и есть маленькая, женой и мамой быть не готова, — пожала плечами.
— Ты обиделась на то, что забеременела? — фыркнул он.
— Я обиделась на то, что ты наглый, самоуверенный, эгоистичный гад, — спокойно произнесла я, при этом посмотрев прямо ему в глаза. Он же лишь тяжело вздохнул.
— Но ты же согласилась со мной быть.
— Но я же не думала, что у тебя хватит ума додуматься привязать меня к себе с помощью ребенка.
— Алина, — рыкнул Кирилл. — У кого из нас должен играть материнский инстинкт?
— Видимо, у тебя, раз у меня он спит, — я с невинным взглядом пожала плечами.
— Черт, — он зарылся руками в волосы. — Да готов я стать отцом, не беспокойся. Может, не имею ни малейшего понятия, что такое ребенок и как его воспитывать, но готов этому учиться.
— Я за тебя рада, а я вот не готова, — и вновь отвернулась к окну.
— Алина, — Кирилл осторожно обнял меня за талию, а следом положил свой подбородок на мое плечо. — Хорошо. Прости, что не обсуждал эту тему с тобой. Но ты бы отказалась и тогда бы у меня ничего не получилось.
— Эгоист, — я прикрыла глаза. Конечно, в его объятиях было хорошо и приятно. Но это же Сомаров… Я уже боялась представить, что в следующий раз ему придет в голову сделать.
— Эгоист, — согласился он. — И что теперь, до конца жизни не разговаривать?
— А давай поспорим, что у меня получится? — вдруг усмехнулась я, немного зло глянув на него.
— Не хочу. Давай лучше поспорим, что у тебя не получится любить меня каждый день, — прошептал Кирилл мне на ухо. По телу побежали приятные мурашки.
— Обойдешься. С Лешей вон спорь, а меня не трогай, — я попробовала отстраниться, но, как и всегда, неуспешно.
— Мышонок, — он провел носом по моим волосам. — Хватит злиться. Я же от тебя никуда не денусь. Во всяком случае, ближайшие десять лет, — хмыкнул он.
— Меня это не утешает, — нервно усмехнулась.
— Чего ты боишься? Ну, подумаешь, беременна. Ты успеешь привыкнуть до родов. Ты же женщина. К тому же, хорошая. Значит, и мамой будешь хорошей.
— Сомаров, — я устало повернула голову в его сторону. — Ты понимаешь, что два месяца назад я даже не знала на собственном опыте, что такое интимная связь? А теперь я беременна. А знаешь, как я планировала прожить жизнь до твоего вторжения? — и вопросительно приподняла бровь. — Я хотела закончить университет, устроиться на работу по специальности, устаканиться в жизни. И уже потом подумать об отношениях. А теперь я зависима от тебя. А от меня зависима моя семья. Соответственно, от тебя зависима теперь не только я, но и моя семья. Мне это не нравится, — и вновь отвернулась к окну.
Кирилл молчал несколько минут, а потом все же заговорил.
— Университет ты закончишь. Чуть позже, а пока возьмешь академку. На работу по специальности ты уже устроилась, соответственно, уже не полностью зависима от меня. Хотя, по факту, ты уже почти что моя жена, почему бы не зависеть от мужа? А на счет того, что ты совсем недавно вступила во взрослые отношения, — его рука скользнула на мой живот, а губы коснулись щеки, — то это хорошо. Для меня, во всяком случае, — он хмыкнул. — А то, что ты так скоро забеременела… В дальнейшем наверстаем упущенное, — и рассмеялся, уткнувшись носом в мои волосы.
— Идиот, — вздохнула я. Почему-то стало совсем просто его обзывать. Хотя раньше я этого боялась.
— Я серьезно. Глупая ты, — он тоже вздохнул, посерьезнев. — Ребенок — это ведь не конец отношениям. Это всего лишь год-два, пока он совсем мелким будет. Да и разве ты не хочешь его? — он вновь зашептал мне на ухо. — Пацана такого мелкого. Или девчонку. С такими же серыми глазками, как у тебя. И у Лехи ребенок будет. Ровесник нашему. Будем семьями дружить, — и вновь хмыкнул.
Он говорил, а я вдруг представила. И того пацана, с зелеными глазами, как у Кирилла. И ту девочку, похожую на меня. И невольно улыбнулась.
— А хорошим отцом я стану, — вдруг тихо заявил Сомаров. — Хотя бы для того, чтобы утереть нос Солдатову.
— Все у тебя сводится к игре, — я вздохнула. Даже тут в нем играет соперничество, а не инстинкт отца.
— Предлагаю то же и тебе, — усмехнулся Кирилл. — Стремиться быть лучше их. Счастливее. Когда есть цель, легче жить, поверь.
Я хотела ответить что-то против, но вдруг задумалась. А ведь он прав. Когда есть сильное стремление к чему-то, и есть сила воли, то и жить легче. А что может быть легче, чем быть счастливыми, если это зависит именно от нас? Ведь нам больше ничего не мешает. Осталось лишь принять.
