— Что заставило тебя задуматься? — не удержался от вопроса молочный брат.
Шаккар даже не взглянул на него, продолжая смотреть в пляшущее пламя и неожиданно Аббас сам понял причину его размышлений. Понял и вздохнул, догадываясь, что сам Шаккар еще не совсем принял то, что сейчас прочувствовал его брат.
— Как все сложно! — произнес Аббас вслух.
— Мое сердце горит! — ответил принц.
— Это же хорошо! — брат улыбнулся.
— Непривычно! — ответил Шаккар. — Мудрец Давлат, которого я помню не так хорошо, как его изречения, говорил, что любовь делает нас слабыми и слепыми! Но она же источник счастья и жизни на земле! — мужчина вздохнул.
Аббас ничего не сказал, только усмехнулся, соглашаясь со словами брата.
Как неожиданно они вспомнили о Давлате! Сколько воды утекло с тех самых пор, когда он покинул Вазира, забрав с собой часть его людей. Где они теперь, ведают только боги. Да и не это сейчас важно, не это мучает Шаккара. Аббас понимал, что его брат, его принц думает о молодой жене, еще не догадываясь, что Майрам — подарок богов для принца.
— Я иду спать! — сказал Аббас, вставая. — Завтра продолжим путь.
— Иди, — кивнул ему брат, а сам остался у огня, понимая, что в шатер первой жены сегодня не придет.
Ночь смотрела на спящую землю сияющими звездами. Тучи уносились прочь, оставив над обозом только чистое небо. Где-то вдалеке гремел гром и его отголоски заставляли лошадей всхрапывать и водить ушами. Шаккар сидел у костра еще долго, а затем встал и пошел сам не зная куда…и только позже понял, что ноги принесли его к шатру маленькой лани по имени Майрам.
Шаккар несколько долгих мгновений стоял у входа. Его руки сами потянулись к пологу, но мужчина так и не поднял его, не вошел внутрь. Развернулся и направился прочь, почти сорвавшись на бег…
… Эту ночь Шаккар провел у костра, так и задремав сидя, словно простой воин.
Большой Дворец просыпался. Потягивался ото сна. По огромным залам пролетел ветерок, тревожа тонкие завесы в спальнях. Само здание вздохнуло и открыло глаза-двери, наполняясь тихим шумом множества шагов.
Первыми вставали рабы. В их обязанности входило приготовление еды господам. Сонные, они спешили на половину дворца, где внизу, во дворе, располагались кухни. В огромных чанах, начищенных еще вечером до сна, закипала вода. Люди бегали по двору, суетились…
Тонконогая маленькая птица с длинным оранжевым клювом, проскакала по крыше и посмотрела вниз с истинно птичьим равнодушием. Она встречала рассвет. Ждала, пока поднявшееся солнце не наполнит светом и теплом землю. Но внезапно птица замерла, застыла, напуганная появлением черной точки на сером полотне неба. Точка все росла и приближалась, и скоро маленькая птичка сорвалась вниз, прячась в густой зелени дерева, что раскинуло свои ветви прямо на дворе у колодца, где сейчас, в этот самый миг, худой раб, одетый только в шаровары, набирал воду.
Раб услышал шум крыльев и поднял голову, глядя на небо. Черным росчерком мимо промелькнула птица. Хищница летела торопливо, направляясь к высокой башне, где ее уже ждали.
— Ассенай! — она услышала зов человека, к голосу которого привыкла, и упала камнем вниз прямо на балкон, где стоял мужчина. Птица опустилась на вытянутую руку и открыла клюв. Показался маленький круглый язычок. Мужчина прищелкнул и свободной правой рукой снял с лапы ястреба послание, примотанное белыми нитками — означавшими только одно — послание крайне важно и должно быть без промедление передано повелителю Вазиру.
— Жди! — пересадив птицу на шест, мужчина кивнул рабу, что скрывался под тенью арки. — Накорми и отнеси Ассеная к остальным ястребам в Башню, — велел не глядя.
Раб поклонился и шагнул выполнять поручение, пока ловчий сбегал по винтовой лестнице, что уходила каменными ступенями в самый низ. После ему пришлось пересечь двор и пройти мимо охраны во Дворец. Там он миновал просторные, еще пустующие в такую рань, залы и остановился только когда оказался у дверей, ведущих в покои владыки Вазира.
Два телохранителя с увесистыми кривыми мечами на поясах, встретили раннего гостя хмурыми взглядами. Но ловчий показал нить, зажатую в руке и один из мужчин, коротко кивнув, открыл двери и вошел в покои.
Вернулся он спустя короткое время и кивком указал ловчему входить.
— Что привело в такую рань моего первого ловчего? — повелитель Вазир был одет в дорогой халат и восседал на подушках с таким видом, словно он только и ждал прихода ловчего, а не спал на своем ложе. У повелителя было худое лицо, густые брови и пронзительный взгляд. Широкоплечий, еще достаточно сильный как воин и умный, как владыка своего народа, Вазир обладал одним немаловажным качеством, что делало его незаменимым для народа — он умел слушать и сопереживать, не гнался за властью и богатством. Кочевники любили своего правителя, и он платил им тем же сторицей.
Ловчий низко поклонился и протянул повелителю сперва нить, а затем и само послание.
— Откуда это? — спросил Вазир, принимая лист.
— С восточных границ! — последовал ответ.
Вазир коротко кивнул и открыл свернутую бумагу. Прошелся взглядом по короткой строке сообщения и свернул ее двумя пальцами в тонкую трубочку.
— Пал Баталынг! — произнес Вазир.
Ловчий нахмурился.
— Что прикажете делать? — спросил он.
— Срочно отправляйся назад в башню и найди мне самого быстрого ястреба! — подумав недолго, ответил Вазир. — Нужно как можно быстрее отправить послание моему сыну Шаккару, чтобы возвращался домой, — а затем добавил уже обращаясь к себе, — а я пока соберу Совет!
Вазир жалел, что его сын сейчас так далеко от родного дома. Где он сейчас? Отправился ли со своими людьми назад?
Птица найдет обоз, тут сомневаться не приходилось. Вазир не паниковал, но понимал, что стоит поторопиться. Баталыг был последним оплотом за которым начинались владения кочевников, маленькие поселения не в счет, и что-то подсказывало мужчине, что его противник не испугается вторгнуться на их территорию. Особенно теперь, когда стал набирать силу и приумножил свое войско за счет покоренных земель, не пожелавших вступить в союз с варварами.
«Шаккар должен знать!» — подумал владыка.
Вызванный слуга получил приказ разбудить всех членов Совета и собрать их в большом Тронном зале.
У Вазира были плохие предчувствия…
Путешествие продолжалось, только сегодняшнее утро отличалось от предыдущего — не было той жары, что сопровождала нас несколько дней подряд. Вчерашней ливень сбил зной, прибил к земле сухие травы и наполнил воздух запахами лета.
Я сидела в своем паланкине, чувствуя, как испаряется от его мокрых стен влага. Внутри было душно и во мне неожиданно проснулось желание оказаться верхом на лошади, пока позади обоза несут катарир.
Приподняла завесу и окликнула идущую вниз рабыню. Приказала ей привести мне лошадь и девушка прибавила шагу, поспешив выполнить поручение, и уже некоторое время спустя я качалась в седле, наслаждаясь свежим ветерком и запахами, что следовали за обозом длинным шлейфом.
Колеса телег взбивали мокрую землю, разрывали траву, и все эти ароматы, вперемешку с запахами пота и животных, дразнили легкие.
— Повелительница Майрам решила проехаться верхом? — Аббас, ехавший впереди, придержал своего жеребца и поравнялся со мной. Я кивнула молочному брату мужа и вспомнила, что забыла поблагодарить его за клинок, да и стоило рассказать ему о том, что меч забрал Шаккар, а потому вернуть ему оружие я не в силах.
«Он рассердится», — подумалось мне. Я понимала, что меч дорогой, хотя…кто знает, может быть, Шаккар уже вернул оружие владельцу, а я голову ломаю! И все-таки, поинтересоваться стоило.
— Я смотрю, старуха все еще здесь! — Аббас кивнул на Наиму, что шагала позади паланкина. Только что она слезла с телеги, на которой ехала вплоть от нашей стоянки и до сего момента. Видимо, решила размять затекшие ноги. В любом случае, мне это было не интересно. Не дело господ интересоваться рабами!
