— Не спеши. Сама себя заводишь.
Он надавил на нижнюю челюсть, заставив открыть рот широко, прошелся кончиками по зубам, нёбу. Я все равно ловила языком каждое движение. Его лицо слишком близко. Глаза смотрят слишком пристально… я не выдержала и потянулась вперед.
— Нельзя. И руки убери за спину.
— Господин… пожалуйста, пожалуйста… — я просила даже не о поцелуе, пусть просто что-нибудь сделает!
— Руки!
Я сцепила их за спиной. Пусть видит, что я послушная, что сейчас сделаю все что угодно. И он улыбался. Смотрел на меня темными глазами — зрачки почти затопили радужки.
— Возьмешь член в рот?
— Да, господин. Пожалуйста, позвольте мне…
— Или отложим это до утра?
— Пожалуйста… пожалуйста… — в голове шумело так, что я себя не слышала.
— Встань и упрись руками в подоконник.
Я немедленно последовала приказу, хотя едва не вскрикнула только от изменения положения.
— Ноги раздвинь. Я уберу из тебя игрушку.
— Спасибо, спасибо, господин! — кажется, я ни разу не благодарила его так искренне.
Он задрал юбку мне на спину, медленно расстегнул ремешки, потом очень аккуратно, чтобы я не сорвалась, вынул вибратор.
— Не шевелись, стой так.
По ноге побежала капля смазки. Мне хотелось плакать оттого, что облегчение не наступает. Минута, две. Ничуть не проще.
— Хочешь кончить?
— Да, господин… — и тут же умоляюще забормотала: — Пожалуйста, прошу, возьмите меня, сейчас… я не могу… Пожалуйста! Господин…
— Такая хорошая девочка… — ласково, успокаивающе. Черт возьми, почему он медлит?! И при этом гладит под платьем по спине. Я сжимаюсь от каждого касания, но стараюсь не шевелиться, как приказал. Он будто говорит сам с собой: — Вот только противозачаточные еще не действуют наверняка. Потому хотел отложить, но какая же ты сейчас хорошая…
Если он продолжит издевательство, то я окончательно оглохну от шума в ушах.
— Умоляю, пожалуйста, я сделаю все, что хотите… Я буду послушной…
Услышав, как Максим Александрович расстегивает молнию на брюках, застонала в полный голос от одной только мысли о предстоящем. Он надавил между лопаток, заставляя наклониться сильнее. Приложил головку к половым губам, но не спешил. Я замерла, только чтобы не рассердить его. Лишь ноги немного дрожали.
— Прекрасно справляешься. Я разрешаю тебе кончить, но постарайся хотя бы немного потерпеть. Это не приказ — не накажу если не сможешь.
И вошел резко. Один толчок, два… На третьем захлестнуло так, что подкосились ноги. Он перехватил меня под живот, не позволяя упасть. Я попыталась стоять сама, но тут же сбивалась очередной конвульсией. Уткнулась лбом в подоконник, руки не держали. И с каждым его толчком меня продолжало сотрясать новым приливом. Внутри все сжималось и сжималось, но он удерживал крепко, вбиваясь с силой. Я стонала в полный голос — я почти кричала. Заметила это только после того, как оргазм начал стихать.
Он быстро вышел из меня и отпустил руку:
— На пол, рот открой.
Я уже приходила в себя, поэтому подчинилась сразу. Он смотрел на меня сверху, проводя ладонью по члену. Разбухшая головка сочилась смазкой.
— Шире. Глаза не закрывай.
Еще два движения, и он спустил сперму мне в рот. Я заторможено проглотила, потом потянулась и слизнула последнюю каплю. И еще раз прошлась языком по всей головке.
— Спасибо, господин, — голос, как и все тело, дрожал.
Он провел большим пальцем по моей щеке, потом надавил снизу на подбородок, заставляя поднять лицо.
— Я доволен. Можешь отдыхать.
Глава 9
Странно, но уснула я быстро и проснулась бодрой. От воспоминания о вчерашнем щеки немного начали гореть, но душ остудил и этот пыл. Выбрала самое короткое платье и вышла из комнаты без двух восемь.
Когда Максим Александрович открыл дверь, я встала на колени.
— Доброе утро, господин.
— Доброе. Где ты хочешь это сделать?
Сегодня он спрашивает — значит, на самом деле мною доволен, и этот эффект пока не пропал.
— Где прикажете, господин.
Он не ответил, только подошел ко мне ближе. Я расстегнула ширинку, стянула штаны до колен, немного поднялась. Но он вдруг положил мне руку на лицо, остановился на губах. Я тут же приняла пальцы, начала посасывать и от этого немного возбуждаться. Он выскальзывал и обводил рот, а потом снова позволял мне взять их в рот. Я потянулась за пальцами, когда он повел ближе. Член уже был полувозбужден, другой рукой Максим направил его мне в рот и только после убрал пальцы. Возникшее томление внизу живота сгладило отвращение. Я тут же включилась в ритм. Член увеличивался за секунды — я все делаю правильно. Потом взяла рукой у основания, помогая себе такими же ритмичными движениями.
— Посмотри на меня.
Я открыла глаза и глянула вверх. Кажется, он дышал чуть тяжелее обычного. Он возбуждался от моих действий, от моего взгляда снизу. От этого и мне стало приятно.
— Умница. Теперь чуть быстрее и глубже.
Я подчинилась, даже приподнялась на коленях повыше. Он кончил на этот раз быстро — быстрее, чем раньше. Сперма немного попала в горло, я поперхнулась, но сначала слизнула все, а уже потом позволила себе отстраниться. Снова подняла лицо:
— Спасибо, господин.
— Теперь сама застегни штаны, — я сделала и это. Пальцы лишь немного дрожали.
— И пойдем завтракать.
Я поднялась на ноги. Максим Александрович направился в сторону кухни:
— Я доволен тобой. Но мне нравится смотреть на тебя, поэтому завтра выйди без одежды. Договорились?
— Как прикажете, господин.
Он вдруг повернулся, притянул меня к себе и положил ладонь на ягодицу под платьем. Поцелует?
— Просто умница. Вечером я разрешу тебе кончить.
И сразу отстранился.
Завтрак впервые протекал в хорошем настроении. Максим Александрович напомнил про шрифты и даже спросил о самочувствии. Я чувствовала себя хорошо
— так ему и сказала. И даже похвалила вслух замечательный омлет с беконом.
Девчонки в офисе окаменели, едва я только вошла. Уж было испугалась, что кто-то заметил меня в машине шефа, но Татьяна прояснила ситуацию:
— Сколько стоит твой прикид, Лен?
Так и знала! Если сапоги еще в глаза сразу не бросаются, то от этого темно-синего кашемира за километр разит баблом!
— Богача каблуком придавила? Или банк ограбила? — Аня изогнула идеально подведенную бровь. — Ты не подумай, я не осуждаю! Хотя банк ни в чем не виноват!
Я же улыбнулась и направилась к своему месту. Они сами что-нибудь придумают! Уже до обеденного перерыва будет готово двадцать подходящих легенд. Если бы Максим Александрович знал, что тут иногда обсуждается, то точно всем скопом бы уволил. Но девчонки были настороже, всегда кто-то стоял лицом к выходу, «абы чего не вышло».
После обеденного перерыва в наш отдел заглянул секретарь Максима Александровича — очень приятный и доброжелательный мужчина лет сорока:
— Так, лапоньки, на ком макеты? Саныч просит все в печатном виде прямо сейчас.
Я уже переделала свой, осталось только две последние страницы отредактировать и распечатать. К счастью, Аня уже закончила, поэтому сразу пошла в кабинет шефа. За ней пойдет Катя — я как раз успею. Но она влетела в отдел уже через минуту:
— Опять переделывать! На семнадцатой странице заметил. На семнадцатой! Не был бы таким красавчиком — придушила бы!
— Ага, он сам кого хочешь придушит, — охладила пыл Маргарита Ивановна.
Я кивнула секретарю, проходя мимо, и вошла в кабинет. Положила папку на стол. Максим Александрович пролистал, и в кои-то веки не нашел к чему придраться. Посмотрел на меня. И не отводил взгляда, а я не знала, что делать. Спросить о работе? Но разве он сам не скажет, если увидел ошибку?
Встал, обошел стол, остановился рядом. И рассматривал меня так пристально, что я не знала, куда спрятать руки и могу ли закрыть ими лицо.
— Хочу тебя. Прямо сейчас.
Я охнула. Ведь по нашему договору он не должен… Или там прозвучало только то, чтобы никто не узнал? Я спонтанно посмотрела на дверь, запаниковала. Он и сам должен понимать, что если я проведу в его кабинете слишком много времени, а потом выйду раскрасневшаяся… Стоит ли звукоизоляция? Вряд ли. То есть секретарь может… Да кто угодно может просто войти! Ему-то, конечно, все равно, но насколько все равно может быть мне? Но если откажу, то уже вечером получу по полной программе. Да все эти сплетницы, все секретари на свете не пугают меня так, как его «по полной программе». Я заставила себя посмотреть прямо:
