На одном из каналов играла популярная песня, я оставила ее. С музыкой веселее.
Первым делом осмотрела все, что оставалось от старичка с Урала, как я называла про себя дедушку Валентины. Нашла несколько простыней и пододеяльников. Две больших простыни у меня ушли на то, чтобы использовать их вместо занавесок на окна.
Первый этаж всё-таки, а у меня по дому летает розовое непотребство. Еще один комплект белья простирала и повесила сушиться на двери — мне нужно будет на чем-то спать, пока не обзаведусь своим. За привычными хлопотами настроение постепенно улучшалось, нервы успокаивались, и даже дышалось свободнее. Раз это теперь моя квартира, нужно содержать ее в чистоте. Затем отыскала в кухне кастрюльку, отварила макароны и с большим удовольствием съела.
— Могу поделиться, — предложила, глядя на кислое выражение лица крылатой нечисти.
— Ты ж еще и посолила… бе-е… — та скривилась так, будто я подсовывала уксус или еще что похуже.
— Неужели ты одним сахаром питаешься? — удивилась я.
— В природе мы вообще ничем не питаемся, но сахар, он… — она задумалась, ткнув указательным пальцев в лобик, — как ускоритель роста, вот.
— А ты, значит, хочешь вырасти?
— Не хочу быть такой беззащитной, — загадочно ответила навка, но тут же пояснила, — я по нашим меркам совсем еще ребёнок. Мне еще даже месяца нет.
Я невольно перевела взгляд на лежавшую на диване дочку, потом на розовую и обратно. Да уж. Обеим нет еще и месяца, обе дети, но какая большая разница.
— А где твои родители, в таком случае? — нахмурилась я.
Очень не хотелось думать, что с ними случилось что-нибудь нехорошее. Особенно если окажется, что в этом нехорошем виноват, пусть и косвенно, Андрей.
— Какие еще родители? — весело рассмеялась розовая. — Я же не человек. Навки не рождаются, они заводятся. Как… ну как…
— Как плесень? — подсказала я. — Или как тараканы?
— Сама ты таракан! — от возмущения феечка подхватила одну макаронину из моей тарелки и запустила ею мне в лицо. — То, что я маленькая, не значит, что я глупая. Между прочим, мы появляемся уже умными и даже
речь понимаем практически сразу, пусть и не всё. Потому что мы — навки — само воплощение магии, и вообще, самые-самые сильные магические существа! Вот так вот!
— Если ты такая сильная, чего тогда ищешь, где безопаснее? — поддела ее я.
— Это я просто пока маленькая, — сразу сдулась она, тяжело вздыхая. А потом тихо добавила, — я, кроме как летать, ничего и не умею толком. Совсем бесполезная.
— Ну почему же, — протянула к ней палец, осторожно погладив по маленькой ручке, — можешь поработать у меня радионяней.
— Какой няней?
— Будешь следить за малышкой, когда я буду в кухне или в ванной. Идет?
— А ты мне еще сахару купишь?
— Постараюсь завтра что-нибудь придумать.
На этом мы с ней и сошлись. Весь остаток дня я чистила, мыла, приводила в порядок квартиру. Кажется, всего тридцать четыре метра, а работы оказалось более чем достаточно. Уже лежа рядом с дочкой на стареньком диване и засыпая, я ощущала неясное дурное предчувствие. Больше всего пугала необходимость выходить на улицу. После слов навки о том, что любой нечисти требуется приглашение, чтобы войти, квартира воспринималась как собственная маленькая крепость. Я, конечно, понимала, что всю жизнь взаперти не просидишь, но, может быть, хотя бы первые дни у меня это получится.
Вспомнился Андрей, как мы с ним сидели на мягком роскошном диване, играя в шахматы, и он пытался научить меня тонкостям этой игры. Как мы вместе обедали и ужинали, как он нес меня на руках по лестнице к себе в кабинет, чтобы обработать рану на ноге…
Интересно, что он сейчас делает? Ищет ли меня? В душе зашевелилось неприятное чувство, похожее на угрызения совести и сожаление. Может быть, нужно было дать ему знать, что со мной все в порядке, а потом уже убегать? А теперь он посчитает меня неблагодарной тварью, которая за все его труды и помощь отблагодарила лишь дополнительными хлопотами и переживаниями. Что если он решит, что меня похитили те люди, которые убили его водителя?
С другой стороны, я тысячу раз просила его рассказать все честно, а он отнекивался, при этом не скрывая, что что-то от меня утаивает. Как же все сложно!
Нет, все-таки нужно как-то дать о себе знать. Что со мной все хорошо, но искать меня не нужно. Так будет правильно, хотя бы из чувства благодарности за то, что он мне помогал. Вот только как это сделать? Телефон под воздействием паранойи и эмоций я сломала, нового у меня нет…
Так ничего и не придумав, я провалилась в глубокий беспробудный сон.
Утром я проснулась с четким намерением и уже созревшим планом. Все-таки не зря говорят, что после хорошего сна приходят хорошие мысли.
Во время уборки вчера видела небольшую стопку белой бумаги и несколько ручек. Села сочинять письмо.
«Дорогой, Андрей!..» — начала было я, но, поняв, как шаблонно и глупо это звучит, зачеркнула.
«Здравствуй, Андрей!» — кажется, это еще хуже.
«Андрей! — да, так гораздо лучше. — Прежде всего, хочу попросить прощения за свой побег, но ты не оставил мне другого выбора…»
Внутренний голос ехидно хихикнул. Да уж, отличный способ попросить прощения — убедить собеседника, что он сам виноват и вообще заслужил. Хотя Финик, конечно, заслужил. Вдохнув, я решила все-таки убрать обвинения.
«Прежде всего, хочу попросить прощения за свой побег. Меня слишком пугало все, что происходило рядом с тобой, и я не выдержала. Ты очень много сделал для меня, я тебе очень благодарна. Ты единственный, кто протянул мне руку помощи, когда она была нужна мне больше всего на свете. Я никогда этого не забуду. Надеюсь, ты справишься со всеми неприятностями — у тебя все получится. Я не справилась даже с тем, чтобы просто быть рядом с тобой…»
Поняв, что написала, безжалостно вычеркнула последнюю строчку. Что за «быть рядом»?! О каких «рядом» я думала, когда писала это?!
Еще раз перечитав, переписала все на чистый лист, без помарок и исправлений. Немного поколебавшись, подписалась — «Кристина». Теперь оставалось найти конверт. На всякий случай, еще раз обыскала квартиру, но ничего подходящего не нашла и в итоге попросту сделала конверт сама — из большого белого листа. Вместо клея использовала вареную картошку. Немного старания — и получилось весьма неплохо.
«Зато не вычислить, где я это купила», — мысленно хихикнула я, вписывая адрес отправителя и получателя. В качестве отправителя вписала дом Финика, в качестве получателя — адрес своего уже бывшего участка.
Я не знала, получится ли задуманная авантюра, но решила попробовать. Еще когда жила с Ваней, несколько раз заказывала косметику из каталогов по почте, тогда несколько раз возвращались мои письма — я забывала наклеить на конверты марки. Поэтому и в этот раз я надеялась, что внутренние регламенты почтовой службы не позволят им выбросить письмо, и они доставят его по адресу отправителя.
Теперь осталось бросить послание в ящик. Один такой для приемки писем есть на соседнем доме, даже из окна его видно. Всего-то и нужно, выйти из подъезда и пройти меньше ста метров.
— А может быть, ты ночью слетаешь и бросишь конверт? — поинтересовалась я у фейки, бестолково слонявшейся по кухне и стенавшей о том, что в доме нет сахара.
— Ты в своем уме? Меня, ночью на улицу?! — оскорбленно взвизгнула навка. — Ребенка своего выгоняй по ночам, а я, между прочим, в доставщики не нанималась.
— Эм… значит, нет, — её бурная реакция несколько сбила с толку.
Нет, может быть, и правда не стоило предлагать ей лететь открыто в жилом квартале, мало ли кто увидит из окна многоэтажки. Но что ж так психовать?
— И вообще, я отсюда выходить не собираюсь. По крайней мере, в ближайшие две недели, — поняв, что я не настаиваю, феечка чуть успокоилась, перейдя на более деловой тон.
— Две недели? — я дернулась, вспомнив, что именно этот срок уже называл мне Финик, когда говорил, что через две недели его проблемы будут полностью решены. — А что произойдет через две недели?
