— Ура, получилось! — кричал Сергей Викторович, выбегая из пещеры под свет висевшего фонаря.
Мне показалось, что он даже подпрыгивал на ходу, настолько он был чем-то доволен.
— Всё, с катушек слетел на старости лет, — сказал маленький Васька.
— Точно, поехала крыша, — добавил Апрель.
— Сергей Викторович, у вас все хорошо? Может вам лучше присесть? — спросил я.
— Нет, нам всем лучше присесть, — парировал Сергей Викторович и плюхнулся в раскладной стул, устало обвел всех взглядом и бросил на стол серую пластину. С виду железная, по размерам как лист А4.
Теперь уже все сели сами. Стояла гробовая тишина. Я взял в руки пластинку, попробовал согнуть, постучал по ней кулаком. Отметил, что очень похожа на сталь и лёгкая.
— Что это? — прервал я тишину.
— Это Арканитовая сталь, — с гордостью сказал профессор, — я взял на себя смелость так ее назвать. Сама порода — Арканит, а элемент я назвал Арканиум, — он выдержал небольшую паузу и продолжил. — Я пару часов назад случайно разлил Блюр в расплавленный Арканит. Немного расстроился, но как-то решил, что пусть. Солью Блюр обратно после того, как Арканит примет исходную форму. Каково же было мое удивление, когда через час я увидел в чашке пластилин. Да, вы не ослышались, пластилин, серый, как вот эта пластина. Он лежал еще несколько минут, и я подумал, что его можно сделать твердым, понизив температуру, опустил его в жидкий азот, у меня были с собой небольшие запасы. Но через 5 минут пластилин остался мягким. Тогда я подумал, что ничего страшного не произойдет, если я немножко ударю его током, тем более — это единственный опыт, который я не проводил с образцами. Тут я должен пояснить, почему вы видите перед собой пластину. Я просто хотел вылепить тарелку из пластилина, но скульптор из меня оказался так себе, поэтому я просто вылепил пластину. Мне казалось, что если он затвердеет, то станет чем-то на подобии глиняной посуды. В общем, я пропустил через «тарелку» ток и она стала быстро твердеть. Прям на глазах, всего за минуту. Короче говоря, друзья, мне нужно еще понять, насколько эта сталь крепка, а она точно крепче обычного железа. Я проведу опыты, но для этого нам нужно больше Арканита!
Еще несколько минут все переваривали информацию. Тишину оборвал подошедший Лев Олегович.
— Это еще не все, друзья. Продолжайте, Сергей Викторович, — сказал он.
— Да, да, просто столько открытий в один день… — немного запнулся Сергей Викторович, но продолжил. — Как бы вам это объяснить? Мы были правы, Блюр структурно похож на нефть. Но речь не об этом. В чаше с пластилином была вязкая субстанция, отдаленно напоминающая машинное масло, по вязкости, химический состав я проверить не успел, я назвал ее Блюровое масло. Но я думаю, что если мои догадки верны, то мы уже через несколько недель сможем обеспечить все наши машины новым видом моторного масла. Но и это еще не все. Коллега, продолжите? — спросил Сергей Викторович и повернулся ко Льву Олеговичу.
— Да, да. Хочу вам сказать, что мы нашли еще один вид топлива. Мы нагрели Блюр и собрали его испарения вот в эту банку, — он подошел и поставил ополовиненную банку на стол.
— Не смотрите на нас, как на идиотов. Вот тот генератор уже 30 минут работает на этом топливе, — добавил Сергей Викторович и расплылся в улыбке. — Кроме того, после нагревания осталась какая-то вязкая субстанция вперемешку с отходами. Я думаю, что ее можно использовать как смазку, но нужно еще многое просчитать.
— Нам очень повезло, так везти может 1 раз в жизни, — продолжил Лев Олегович. — Но результат уже есть, так что завтра нам нужны еще Арканит и Блюр.
Сказать, что мы охренели, это ничего не сказать. Конечно, во всё это верилось слабо, но результат в виде лежащей на столе пластины и стоящей банке с жидкостью был реален и не исчезал. Я как то в жизни неоднократно слышал, видел, читал, что различные эксперименты проводятся неделями, месяцами, если не годами. А тут за несколько часов — хлоп, получите и распишитесь. Либо Сергею Викторовичу действительно сегодня очень повезло, либо он — гений.
Первым очнулся Большой.
— Сталь, говорите, — он поднялся с лавочки, взял в руки эту пластину и попытался её согнуть. Раз, другой, перевернул и попытался снова. Мышцы на его руках вздулись, сколько в нём силищи, знали все.
Сергей Викторович наблюдал за его действиями затаив дыхание.
— Не гнётся, — наконец-то сдался Большой и положил пластину на место.
— Дай-ка я попробую, — сказал Апрель, доставая из ножен свой огромный тесак. Подойдя к лежащей на столе пластине, Апрель сначала потихоньку, а потом всё сильнее и сильнее стал пытаться пробить пластину ножом.
Через несколько попыток мы увидели, что на ней только несколько царапин осталось. Профессор сидел с таким гордым видом, что мне казалось, что он сейчас просто лопнет от гордости.
— Обалдеть! — выдохнули мы, убедившись, что Апрель не смог пробить ножом пластину.
— А если так, — сказал я и, взяв пластину, отнёс её к самому забору и прислонил её к столбу. До забора было около двадцати-двадцати пяти метров. — Леший, — обратился я к нему, вернувшись к смотревшими за моими действиями ребятам, — попадешь из пистолета?
Леший достал из кобуры Стечкина и, тщательно прицелившись, нажал на курок. Раздался выстрел, мы все увидели, как пуля, срикошетив, ушла вверх. Послышался вздох удивления. Все были достаточно сильно удивлены.
— Теперь Калаш, — снова сказал я Лешему, подойдя к пластине и удостоверившись, что в ней нет сквозного отверстия, — только одиночным давай.
Я снова вернулся к ребятам. А то рикошетом прилетит мне ещё. Снова выстрел и снова искра.
— Да ладно! — воскликнул Апрель и, сорвавшись с места, подбежал к стоящей пластине.
Только царапина, небольшая вмятина и всё.
— Леший — крикнул ему Апрель, — давай очередь!
Мы отошли в сторону и Леший, прицелившись, выпустил короткую на три патрона очередь. Эффект тот же, только три небольшие вмятинки.
— Казак, тащи СВД! — снова крикнул Апрель.
Казак бегом метнулся в пещеру и принёс оттуда СВД. Выстрел, вмятина.
— Охренеть металл! — ошарашено крутя в руках пластину, сказал Апрель. — Класс бронежилета 6А, держит пулю из такой снайперской винтовки, — он кивнул на СВД, — с расстояния 5-10 метров, — затем он подошёл к раскладному стулу и поставил его посередине площадки. На стул поставил эту пластину и стал крутить головой, ища какую-нибудь защиту для стрелка. Как я понял, он хочет попробовать выстрелить в упор.
— Лучше вон из-за того камня, — показал рукой на валун Митяй.
Поставили стул вплотную к камню, на него водрузили пластину. Затем Казак, спрятавшись за соседним валуном, долго примерялся к выстрелу. Он хотел выстрелить в пластину, а сам полностью находиться за камнем, чтобы его рикошетом не задело, мало ли. Все остальные разбежались по площадке кто куда. Выстрел должен был произойти, практически, в упор. До пластины на стуле от винтовки было пару метров, не больше.
— Я готов, — закричал Казак, — примеряясь последний раз и потихоньку опускаясь за камень.
Выстрел, все, сорвавшись с места, побежали к валуну.
— Целая, — полностью охренев, сказал Казак. Он первый выскочил и взял в руки пластину.
Бойцы ахали и охали, каждый норовил взять в руки пластину и пощупать, потрогать её, кто-то даже на зубок стал пробовать. Сергей Викторович стоял рядом и буквально светился от счастья, чуть дальше так же стоял и улыбался Лев Олегович.
— Вы понимаете, что это значит? — задрав руки кверху, кричал Апрель. — Вы понимаете, мужики? Качай их, пацаны! Учёные не успели среагировать, как их окружили бойцы и стали подкидывать в воздух, качая на руках.
— Не уроните меня, пожалуйста! — взлетая в очередной раз на низкую орбиту, прокричал Сергей Викторович. Затем их аккуратно опустили на землю, и каждый из наших бойцов посчитал своим долгом пожать им руку и хлопнуть по плечу. После хлопка Большого, Лев Олегович как то зашатался.
