Но вот мы вышли на большое открытое пространство, огороженное сплошной стеной деревьев и колючего кустарника. Ядовитый плющ оплетал стволы и ветки, словно стремясь закрыть собой каждый просвет, каждую лазейку в живой ограде. В центре этого защищенного круга высился пологий холм, поросший изумрудной травой. Пусть вокруг царила осень, но Первородный лес жил по своим правилам, и здесь природа не подчинялась законам мироздания, здесь энергия Эретуса писала свои законы.
Я спрыгнула со спины единорога, и тот сразу же подернулся дрожащей дымкой, превращаясь в мужчину. Протянув мне руку, Айренир обхватил меня за талию и крепко прижал к себе.
— Это здесь? — хрипло спросил он, не отводя глаз от загадочного холма.
— Да.
— Глазам не верю. Знаменитый Королевский Холм.
Впервые за всю историю этого мира дроу стоит в самом центре Первородного леса. Кажется, мой принц начал проникаться значимостью момента. По крайней мере вид у него сделался мрачный и настороженный, как будто он все еще ждал какой-то гадости из-за угла.
Я обернулась на львов. Огромные хищники остановились и теперь с деланным равнодушием укладывались у подножия холма. Брейн молодец, без лишних слов понял, что их путь оканчивается именно здесь. Дальше я должна пойти вдвоем с Айрениром.
— Я… очень волнуюсь, — медленно произнес мой принц. Я чувствовала, насколько тяжело далось ему это признание. — Даже до войны дроу никогда не входили в Первородный лес. А сейчас мне предстоит войти в знаменитые Холмы.
Я окинула его внимательным взглядом.
— Что тебя тревожит?
Он криво усмехнулся, как всегда пытаясь скрыть тревогу за напускным равнодушием.
— А что если я не пройду? Мне придется ждать тебя вместе с верами?
— Не попробуем — не узнаем, — я пожала плечами. — Идем.
Почему лунные эльфы были так беспечны? Почему вовремя не заметили и не предотвратили угрозы? Все очень просто. Они слишком полагались на физическую мощь присягнувших веров и на крепость собственных убежищ. Наши тайные города невозможно отыскать на карте, их не существует в физическом мире, попасть в Холмы можно лишь одним путем: открыв «замок» — земную твердь, представлявшую собой склон холма.
Если есть замок, значит должен быть и ключ. Это аксиома, не требующая доказательств. Только в нашем случае ключом к замку выступает чистая энергия, которую излучает этот невероятный мир. И единственные, кто может ею воспользоваться — это сиды. Вернее, теперь только я одна.
Сжав покрепче руку Айренира, я глубоко вдохнула и решительным шагом направилась к подножию. Что ж, вот сейчас все и решится.
Мощная, неукротимая стихия ударила в меня, проверяя на прочность. Но я устояла. Ведь я — истинная дочь королей. Теплая энергия заструилась по моим жилам, побежала, будто бенгальский огонь, зажигая каждое нервное окончание. Я узнала ее и приняла. Это была душа Эретуса.
Я была лишь проводником этой силы, но большего мне и не требовалось. Подняв правую руку, я развернула ладонь к Холму и сконцентрировалась на своих действиях. Никогда прежде мне не приходилось этого делать, но знание всегда таилось в глубинах моей памяти, переданное вместе с генами, записанное на подкорке моего мозга.
Тонкий, ослепительно яркий луч вырвался из центра моей ладони и пронзил изумрудно-зеленый склон. Он плясал, как безумный, повторяя движения моей руки, но эти движения не были хаотичными. Луч вырисовывал на склоне сияющий узор, с точностью до нанометра повторяя тот самый, что оставили здесь первые сиды. Древние руны, похожие на сплетения коротких волнообразных линий, застывших в разнообразных комбинациях, запомнить и повторить которые способен лишь безумец или тот, в ком течет кровь лунных эльфов. И когда последний штрих был закончен, последняя линия проложена и рисунок достиг завершения, мы увидели, как воздух перед нами покрывается легкой рябью, и почувствовали всем телом, как завибрировало пространство.
Это было неимоверное зрелище. Будто стоишь в зажатый между огромными зеркалами связи или видишь, как открывается пространственный портал одновременно со всех четырех сторон. Тихий подземный гул и вибрация, пронзившая нас с головы до пят, заставили нас крепче вцепиться друг в друга. Я видела, как побледнел Айренир, как его свободная рука сжалась в кулак с такой силой, что потекли тонкие струйки крови. Он вонзил ногти себе в ладонь! Я чувствовала его боль, но ни чем не могла помочь. Он должен был сам пройти через это.
Светлая энергия несла мне тепло и заботу, но что чувствовал он, когда она наполнила его до отказа? Что чувствует человек, когда ему вместо крови вливают расплавленную магму? Я боялась, что он упадет, и молилась богам, чтобы этого не произошло.
И в тот момент, когда он уже был готов с мучительным стоном рухнуть на колени, все прекратилось. И лес и холм исчезли. Мы стояли в высоких и светлых чертогах. В самом сердце Эретуса.
Я пришла туда, откуда начался мой путь. После веков добровольного изгнания, пережив всех своих родных и весь свой народ, я вернулась туда, где однажды затеплилась искорка моей жизни. Я вернулась в свой дом…
Дом! Почему же так сжимается сердце от этого слова? Почему моя радость обернулась пронзительной болью? Почему на моих глазах слезы не счастья, а печали?
Я стояла, застыв, как соляной столб и безмолвно взирала на алмазный пол, на стены из горного хрусталя, на расцвеченный солнечным светом высокий сводчатый потолок… Здесь все сияло и искрилось, будто вот-вот откроются двери и в этот зал хлынут толпы придворных, согнуться в учтивых поклонах кавалеры, смущенно захихикают дамы, пряча за изящными веерами смущенные лица… А потом затрубят герольды, и толпа замолкнет, с почтительным поклоном приветствуя своего короля. И он войдет. Эсольмиран Тильнаминуэр. Такой прекрасный и непоколебимый, как камень Нуэд в главном храме. Удивительно родной и близкий в своих белых с серебром одеждах, струящейся мантии и с венком из сарвейских роз на белокурых волосах. А рядом с ним она — его жена, его спутница, мать его детей. Королева Альмиранна…
Но этого никогда уже не произойдет. Я понимала тщетность своих фантазий, но острая боль, пронзившая мою душу, никак не хотела отступить и оставить меня в покое. Меня вдруг охватило непреодолимое желание упасть на гладкий холодный пол, кататься по нему с диким воем и рвать на себе волосы, в безумном крике срывая горло. Захотелось биться в истерике, расцарапать себе лицо, оросить эти стены собственной кровью, а потом забиться в самый дальний угол и выть, выть, выть — точно бешенное животное…
Понятное дело, я не сделала ничего из перечисленного. Королевы не впадают в истерики. Они сильные и хладнокровные… Я лишь до боли закусила губу, не замечая, как зубы вонзаются в нежную плоть, как лопает кожа, а по подбородку стекает тонкая струйка крови, смешиваясь со слезами. Я всего лишь стояла и смотрела на два хрустальных трона на возвышении прямо перед собой. И не могла оторвать взгляд… Пока не услышала судорожный вздох, и тяжелое мужское тело не рухнуло камнем у моих ног.
Это заставило меня оторвать взгляд от возвышения и посмотреть вниз. Жестокая судорога овладела Айрениром, заставляя его тело выгибаться под немыслимым углом. Я видела, как его скрюченные пальцы пытались впиться в алмазный пол, но лишь скользнули по гладкой поверхности, оставляя красные разводы. Он хрипел, не в силах сделать и глотка воздуха, а на его губах показалась кровавая пена. Его убивала светлая энергия. Та, которой был пронизан здесь каждый миллиметр пространства. А еще его убивала моя боль, которую я, сама не заметив, выплеснула на него, воспользовавшись нашей связью.
Несколько мгновений я в оцепенении разглядывала его. Где-то на задворках сознания мелькнула отрешенная мысль: это я его убиваю. Я завлекла его сюда, чтобы свершить свою месть. Око за око, зуб за зуб. А потом меня саму будто разорвало на части. Это моя боль прошла через него и вернулась назад, став в десять раз больше. И когда я это поняла, я закричала.
