Разочарованно вздохнув, я повернулась на бок, подставив ладошку под щеку, и прошептала укоризненно:
- Владлен Азаэрович, а вы меня поцеловали...
- Нет, Григорьева, тебе приснилось, - зло отрезал он.
- Поцеловали, - я зевнула, - и мне даже понравилось, как это ни ужасно.
Потом мне показалось, что вокруг вдруг стало очень тихо, как перед грозой.
- Что в этом ужасного? - прозвучал холодный голос Владлена Азаэровича.
- Все, - я снова зевнула. - Вы же этот, который самый паршивый тип мужчин.
И мне бы провалиться обратно в сон, но кто-то взбешенно спросил:
- Это какой?
Недовольно засопев, пояснила:
- Который невоспитуемый. Совсем. Вообще. Никак не воспитуемый. Полностью невоспитуемый. И даже частично невоспитуемый. Абсолютно невоспи...
- Хватит.
Согласно кивнув, я попыталась снова заснуть.
Не дали!
- Слушай, Григорьева, а ты ко мне на семейные разборки тоже после чаю от домовых заявилась?
Сонно нахмурившись, я переспросила:
- А как вы про чай поняли?
- У тебя на губах вкус смородины, - прошипел декан чертового факультета.
- А-а-а-а, - разочарованно протянула я, - так это вы алкоголь вынюхивали, а я думала - поцелуй... Обидно... Ну и ладно, буду страдать от неразделенных чувств на пару с Марой Ядовитовной, и пусть вам будет стыдно.
И я почти провалилась в сон, но тут рядом скрипнула кровать, принимая еще одно совершенно лишнее здесь тело, а после прямо возле моего уха раздался шепот:
- А у нас есть чувства?
Молча развернулась, пододвинулась к телу, обняла и ногу закинула - так, для надежности - потом уткнулась носом в окаменевшее вдруг плечо, зевнула и призналась:
- Какие чувства - вы вообще не в моем вкусе.
Поерзала, устраиваясь удобнее, и добавила:
- А давайте вместе спать? Удобненько же.
Потом я спала. И такое ощущение, что меня касался ветер. Именно он ласково отвел растрепавшиеся пряди волос с лица и покрывал легкими поцелуями мое лицо, а еще обнимал - крепко и, в то же время, так бережно. И все бы ничего, но ветер вдруг спросил:
- Стасенька, сваришь мне приворотное зелье?
