Я сидела напряженная, будто кол проглотила. В самом деле, сегодня у нас первое настоящее свидание, только я почему-то не испытывала никакого подъема. Не потому, что не хотела быть с Джейсом, просто случившееся встало между нами незримой преградой.
– Я должен был сказать тебе об этом еще в среду. Не надо было скрывать от тебя. Мой прокол. – Он помолчал. – Тесс, скажи что-нибудь.
Крепко зажмурившись, я медленно разжала руки. Что я могла сказать? Не он разрушил этот вечер – то, что должно было стать грандиозным событием в наших пока еще тайных отношениях. Я могла бы поговорить с ним сразу, как только мы встретились. Или днем, когда он прислал мне сообщение, или вчера поздно вечером, когда отправляла ему эсэмэску перед сном. Но я этого не сделала. Мы могли бы объясниться заранее, а потом наслаждаться друг другом на первом свидании. Наверное.
– Я не знаю, что сказать, – призналась я наконец.
Джейс промолчал, и обоюдное молчание длилось все тридцать минут, что заняла обратная дорога в общежитие. Возможно, я все преувеличила, приняла слишком близко к сердцу. Он не сделал то, что сделал Кэм, но все-таки солгал мне и, что самое неприятное, предпочел выяснять отношения на кулаках.
Но Эрик спровоцировал Джейса.
К тому времени, как джип затормозил у обочины, у меня уже ум за разум зашел. Как и накануне вечером, Джейс потянулся к ключу зажигания, чтобы заглушить двигатель, но я остановила его. Мне нужно было привести мысли в порядок.
– Я позвоню тебе завтра, – проговорила я.
Он задержал на мне взгляд, а потом кивнул.
– Позволь хотя бы подать тебе костыли.
– Хорошо.
Выбравшись из джипа и опираясь на здоровую ногу, я ждала, пока он достанет костыли с заднего сиденья и передаст их мне. Когда я встретилась взглядом с его глазами цвета стали, мне показалось, что он гораздо больше расстроен случившимся, чем я предполагала.
Я попыталась пригласить его подняться ко мне, но он бережно взял мое лицо в ладони, опустил голову, прижался ко мне губами и поцеловал так мягко, что я каждой клеточкой ощутила его врожденную нежность.
– У нас все хорошо? – спросил он, и я почувствовала, как земля уходит из-под ног.
Мысль о том, что у нас может не быть хорошо, когда мы еще толком ничего не успели сделать с нашими отношениями, обожгла меня холодом. Я сама удивилась, когда меня вдруг прорвало.
– Это не просто напоминание о том, что сделал Кэм. Это напоминание о нем – обо всем, что я чувствовала, когда была с ним, и обо всем, что чувствовала потом.
Джейс на мгновение закрыл глаза.
– Прости. Я не подумал.
– Все нормально, – прошептала я.
Похоже, его это не убедило.
– Ты уверена?
Я кивнула, потому что больше не могла говорить. Он убрал пальцы с моих щек и кивнул в сторону входа.
– Я подожду, пока ты зайдешь.
Меня душили слезы.
– Спокойной ночи, Джейс.
– Спокойной ночи, – пробормотал он.
И только уже в ярко освещенном вестибюле до меня дошло, что я оставила там свой кекс и свое сердце. Я развернулась, готовая бежать к нему на костылях и просто забыть обо всем, но Джейс, как и обещал, подождал, пока я зайду внутрь.
Джип уехал.
Сглотнув ненавистный ком в горле, я потащилась к лифту. Горечь сожаления отдавала изжогой, но, возможно, это и к лучшему, что он уехал. Мне не мешало бы прийти в себя.
Я все еще не знала, что думать и что чувствовать, но как я могла злиться? И стоило ли злиться? Одно я знала наверняка: мне нужно выспаться. Завтра я найду, что сказать ему.
Я щелкнула выключателем, свет вспыхнул и тотчас погас, и гостиная опять погрузилась в темноту.
– Педерасты, – пробормотала я, обивая костылями углы журнального столика. Я отыскала маленькую настольную лампу и включила ее. Тусклого света от энергосберегающей лампочки хватало только на то, чтобы не сломать шею, пробираясь по комнате. Я поставила костыли в углу и обернулась.
У меня вырвался стон.
– Вы что, меня разыгрываете, черт возьми?
Розовый шарф болтался на ручке приоткрытой двери. Деб ведь порвала с этим придурком! И что же, они опять там трахаются? Ярость охватила меня, зажигая пожар в крови. Я приготовилась в прямом смысле накостылять им обоим. И это было бы здорово, потому что тогда я перестала бы злиться на Джейса за кулачную расправу над Эриком. По крайней мере, выместив на них свой гнев, я бы решила одну из своих проблем.
Прихрамывая, я доплелась до двери. Боль пронзала ногу, и я чувствовала, что сместилась скобка на колене, но я все-таки бросилась вперед и толкнула дверь. В комнате было темно хоть глаз выколи и на удивление тихо. Ни хрюканья, ни стонов, ни скрипа пружин на кровати, как если бы кто-то пытался спрятаться под одеялом.
Крошечные волоски на затылке встали дыбом.
– Дебби? – Глаза еще не привыкли к темноте, когда я нащупала выключатель. – Ты?..
Свет не зажегся.
Я снова потянулась к выключателю, расслышала щелчок – и ничего… кроме странного звука. Как будто поскрипывали половицы.
Озноб пробежал у меня по спине, и я с трудом сглотнула.
– Деб?
Никакого ответа. Лишь скрип… скрип… скрип.
Инстинкт кричал, призывая повернуться и бежать. Страх впивался в меня ледяными когтями, когда я прошла дальше в комнату, часто моргая, пытаясь что-то разглядеть в темноте. Я снова хотела позвать Дебби, но не смогла издать ни звука. Они застыли глубоко во мне.
Темнота постепенно рассеивалась. Тени приобретали все более четкие очертания, наполнялись плотью…
Я наткнулась на что-то, что никак не должно было находиться здесь, посреди комнаты, и раскачиваться взад-вперед, издавая этот ужасный скрипучий звук.
Комок воздуха застрял у меня в горле, когда я подняла голову и зрение медленно вернулось ко мне.
Две голых ноги. Бледных, голых ноги.
Темная ночная рубашка.
Две руки, безвольно повисшие по бокам.
Воздух вышибло из моих легких, когда пришло осознание, но – о боже – я не хотела этому верить. Я отказывалась в это верить. Не может быть. Крик прорвался наружу.
Это не она.
Это не ее каштановые волосы закрывают половину лица. Это не ее рот широко открыт. Это не Дебби висит под потолком на люстре в нашей комнате. Это не может быть она.
Дикие вопли разносились вокруг, отдавались эхом в ушах. Они не смолкали, а, наоборот, звучали все громче на фоне криков и встревоженных голосов. Чьи-то руки схватили меня за плечи, когда подкосились ноги, но истошные вопли заглушали все.
До меня смутно дошло, что это мои вопли. Я не могла остановиться. Я умирала от собственного крика.
Дебби повесилась.
Глава 20
Все вокруг казалось размытым, и я будто парила над происходящим. Я перестала кричать, но лишь потому, что сел голос. Руки, которые пытались удержать меня от падения, оказались женскими, а их обладательницей – та, кого я меньше всего ожидала увидеть. Наша соседка.
И что самое невероятное, ей оказалась полуголая красотка из спальни Джейса – Стеф. В любое другое время я бы посмеялась над иронией судьбы. Подумать только, моя таинственная соседка-невидимка – Стеф! Из груди рвался смех, но я вовремя его сдержала, понимая, что если начну смеяться, то уже не остановлюсь.
Красавица Стеф с иссиня-черными волосами, стянутыми в высокий хвост, в пижамных шортиках короче, чем у цыпочек из ресторана «Хутерс»,[33] пыталась говорить со мной, пока я сидела на неудобном жестком стуле в слишком ярко освещенном холле. Она отчаялась достучаться до меня, потому что я только и могла, что смотреть на нее отсутствующим взглядом.
Дебби мертва.
Крупная дрожь сотрясала мое тело, разбегаясь мелкими волнами озноба.
В холле было полно людей – сбившись кучками по углам, одни шептались, другие плакали, обнимая друг друга. Кто-то застыл в молчании, потрясенный тем, что несколькими этажами выше поселилась смерть.
33
Hooters – торговая марка американских ресторанов с полуобнаженными официантками. Название имеет двоякий смысл: нечто издающее громкий гудок (англ. hoot) или ухание совы – отсюда и сова на логотипе, а также вульгарное название женской груди.
