Два Топора слушал, зачарованно открыв рот. Да и остальные его дружинники тоже. Кто-то достал какой-то странный музыкальный инструмент, состоящий из костяной пластинки и натянутой на него струны, потом засунул его в рот и начал тихонько подыгрывать…
После того как драккар увернулся от морского дракона, тот, обнаружив гораздо менее шуструю и более многочисленную закуску, выбросил из головы прежнюю добычу, занявшись наполнением желудка. Побратимы и команда судна потом еще долго слышали отчаянный визг орков и треск перекусываемых гигантскими челюстями лодок. Железные желудки морских драконов без особых проблем пропускали через себя все — от камней до металлов и дерева, хотя, конечно, питательность камней и металлов была не в пример меньше, чем, скажем, у орков. Так что сегодня у морского дракона был настоящий праздник живота…
Отойдя от места трапезы морского чудовища на пару миль, Эрик приказал сушить весла и ставить парус, а сам, передав руль другому кормчему, подбежал к Трою по шаткой палубе и, поклонившись уважительно, но с достоинством, торжественно заявил:
— Господин Арвендейл! Эрик Два Топора выполнил свое обещание.
Трой в ответ жарко обнял его:
— Благодарю тебя, Эрик Снорвальдссон по прозвищу Два Топора. Ты не только полностью выполнил обещание, но и пришел в условленное место раньше, чем наступил срок договора.
Эрик улыбнулся:
— Только боги знают срок всему на свете, а люди иногда могут и ошибиться на день-два. Ну я и сказал себе — путь героев тернист и опасен и, может быть, если ты, Два Топора, немного поторопишься, то чуть-чуть облегчишь им нелегкую дорогу?..
На ночлег они пристали к одной из скал, вернее небольшому острову, одному из немногих, которые имели узкий, галечный пляж, позволяющий вытащить драккар из воды. Понимая, что люди, только что прорвавшиеся из «земли мертвых героев», как варвары называли Арвендейл, сильно измучены, хозяева благородно не стали расспрашивать их о приключениях, а сытно накормили и уложили спать, успокоив, что сами выставят стражу. Но утром, лишь только драккар покинул место стоянки, воины морского народа поставили парус и уселись на палубе, деликатно намекнув хозяевам, что не прочь бы послушать о великих подвигах и славных битвах, непременно приключившихся с героями, прошедшими насквозь легендарную землю под названием Арвендейл. Тут уж гном развернулся…
До Угелоя они добрались через полторы недели. В принципе, Эрик готов был доставить Троя с товарищами до самого Фартериско, но гном по секрету сообщил Трою, что там северных варваров не шибко жалуют. И если туда они, скорее всего, доплыли бы вполне спокойно, так как присутствие на борту барона Арвендейла сняло бы большинство проблем, то вот там и особенно на обратном пути Эрик, с его обостренным чувством гордости и чести, вполне мог вляпаться в крупные неприятности. Так что Трой убедил Два Топора ограничиться портом Угелоя, отговорившись тем, что хочет забрать лошадей, оставленных у местного трактирщика. Так что часа через полтора после полудня драккар Эрика стремительно ворвался в бухту Угелоя…
Когда Бон Патрокл, морщась от боли в перетянутой руке и опираясь на плечо Исидора, спустился по трапу, то, оглянувшись по сторонам, покачал головой:
— И не слишком большой город…
— Погоди, — хмыкнул Арил, — посмотрим, что ты скажешь, увидев Эл-Северин.
Хозяин таверны встретил их с крайним изумлением. Он был совершенно уверен, что они сгинули в Проклятом лесу. Как и многие-многие до них. Но лошадей сохранил. Правда, он просил прощения у благородного господина барона, но стойла при таверне у него только для лошадей посетителей и все время заняты, так что он был вынужден отправить их лошадей на ферму, тут недалеко, попастись на вольной травке, но он немедленно пошлет мальчика с поручением завтра же пригнать лошадей господина барона обратно.
На что гном ворчливо заметил:
— Небось пахал на них да сено возил… а что, скотинка-то, считай, дармовая, — однако скандала поднимать не стал, только потребовал эля. Трой тоже не стал сердиться по этому поводу, а только попросил хозяина, чтобы тот подобрал еще троих коней, потому что их отряд слегка увеличился. Хозяин угодливо кивнул, потом внезапно до него дошло, откуда взялись лишние трое людей, и его глаза вновь округлились от изумления.
Вечер прошел шумно. По городку быстро разнесся слух, что барон Арвендейл не только прошел Проклятый лес и побывал в легендарном Арвендейле, но и привел с собой оттуда еще нескольких своих вассалов. Так что зал таверны был набит под завязку, и местные зеваки вовсю пялились на веселую компанию, гадая, кто же из двух с лишним десятков весело пьющих мужчин прибыл из Арвендейла? Немногие знатоки тыкали пальцами в Бон Патрокла, сидящего за столом с рукой на перевязи, Исидора и Края, третьего арвендейльца, прошедшего живым через все испытания. А те, под прицелом десятков глаз, разглядывающих их так, будто они были не такие, как все, чувствовали себя несколько неуютно. Впрочем, эта неуютность исчезла после третьей же кружки эля…
Наутро арвендейльцы и побратимы распрощались с северянами. Прощаясь, Эрик торжественно пообещал, что ровно через год приведет сюда, в Угелой, много славных воителей, владеющих и холодной сталью, и благородным искусством стихосложения. Ибо когда его соплеменники услышат о великих подвигах нового ярла Арвендейла, их сердца загорятся и возжаждут славы, а руки стиснут мечи и топоры. Ибо мало найдется славных бойцов, способных усидеть дома, услышав о таких славных подвигах. Трой сказал, что будет рад видеть под своим командованием много достойных воинов, а гном одобрительно кивнул, прошептав Трою на ухо, что на шибко много рассчитывать не стоит, но сотню, а то и полторы, глядишь, Два Топора и приведет. Северяне славились легкостью на подъем, особенно если дело касалось битв и походов, а также иных дел, которые они считали славными…
До Эл-Северина они добрались через три с половиной недели. В принципе, можно было бы добраться и быстрее, но им пришлось сделать крюк, чтобы заехать в монастырь сестер-помощниц. Идш неплохо залечил рану Бон Патрокла, так что его жизни уже ничего не угрожало, но вот в том, что после выздоровления рука будет работать по-прежнему, Бенан Ицхор был не уверен.
В монастыре, произведшем на трех вассалов Троя неизгладимое впечатление (им и в голову не могло прийти, что женщины могут уйти из семьи, отказаться от возможности иметь мужа и детей, от нарядов и украшений ради каких-то там совершенно умозрительных понятий типа благости и служения). Арвендейльца осмотрели сестры-помощницы и заявили, что ничего страшного, рана обработана вполне профессионально и спустя день от нее не останется даже шрама. Услышав об этом, Бон Патрокл встал на дыбы. Как это не останется шрама? А когда Исидор с Краем попытались его успокоить, заявил:
— Вы не понимаете, может, это, — он кивнул на руку, висящую на перевязи, — самое значительное, что я совершил в этой жизни, и хочу, чтобы на моем теле об этом осталась память.
Исидор согласно кивнул, а Край удивленно покачал головой…
Несмотря на то что арвендейльцы Бон Патрокл, Исидор и Край уже насмотрелись на множество разных чудес, блистательный Эл-Северин вызвал у них шок. Едва они выехали из леса и впереди показались его величественные стены, Бон Патрокл резко натянул поводья и остановил коня, восхищенно выдохнув:
— Вот это да-а-а…
Остальные двое точно так же остановились, уставившись на Эл-Северин, разинув рот. Трой дал им пару минут, а затем добродушно произнес:
— Ладно, поехали, чудеса только начинаются…
Когда они прошли через городские ворота, Трой приказал гному остановиться на постой в той таверне, в которой они останавливались, еще будучи в сотне Даргола, а сам поскакал в сторону Высокого города. В его воротах ему в первый раз за все путешествие пришлось предъявить свои верительные грамоты. Гвардейский сержант, услышав титул, уставился на Троя совершенно ошалевшим взглядом, но, проверив грамоты, все-таки пропустил Троя ко дворцу… У дверей дворца Троя встретил латник с шарфом капитана. Услышав титул, он оторопел точно так же, как и сержант.
