Брачный договор

— Спишем все на вино, или на полнолуние, или на что-нибудь еще.

Алекса направилась к лестнице:

— Пойду спать. Уже поздно.

— Хорошо. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Алекса поднялась к себе в спальню и сразу забралась в постель, не в силах ни чистить зубы, ни снимать косметику, ни переодеваться в пижаму. Она до самого подбородка натянула стеганое пуховое одеяло, вжалась лицом в подушку и провалилась в сон — туда, где не надо ни думать, ни чувствовать, ни страдать.

* * *

Ник смотрел на опустевшую лестницу, и в нем эхом отдавалось одиночество — отчего, он и сам не мог сказать. Он вылил себе остатки вина, уменьшил громкость на стереоустановке и устроился с бокалом на диване. Оперная музыка заструилась из динамиков, успокаивая разбередившиеся нервы.

Ник только теперь осознал, какую ошибку он едва не совершил. Если бы Гэбби не пришла, Алекса прямиком попала бы к нему в постель. И прости прощай брак без осложнений.

Глупо.

Разве хоть раз влечение к женщине мешало его планам? Даже когда он ухаживал за Габриэллой, когда они уже стали близки, он не приписывал никакого значения тому, каков будет исход этих отношений.

Сейчас его цель была ясной и неотвратимой, но и ее оказалось недостаточно, чтобы остановить его, едва он ощутил вкус Алексы Маккензи. Она лишила его разума, заставила хохотать чуть ли не до слез, соблазнила его телесными прелестями, не прилагая к этому никаких дополнительных усилий. Он впервые в жизни встретил такую женщину, но, как и прежде, собирался держать ее в категории приятельниц. Оставить в лучших подругах сестры. Надеялся, что вместе они посмеются над их общими детскими забавами, проживут год в полном согласии и расстанутся без сожаления.

И в первую же ночь он взял и задрал на ней эту чертову рубашку…

Ник осушил бокал до дна и выключил проигрыватель. Все утрясется. Она же сама призналась, что просто ей хотелось мужика. Понятно, что к нему у нее никаких чувств. Ну, выпила лишнего, ну, разыгралась после свадьбы фантазия. Она сама так сказала. Ей нужны только деньги, хотя от секса она тоже не откажется.

Разум упорно доказывал ему, что не может Алекса так страстно реагировать на любого мужчину, который к ней прикоснется. Ник не прислушался к предостерегающему голосу рассудка. Он встал с дивана и пошел в свою спальню.

ГЛАВА 5

Алекса оглядела толпу гостей, и ей захотелось обратно в свой магазин, на поэтический вечер, проходивший там каждую пятницу. Сегодняшний деловой обед должен был стать поворотным пунктом в карьере ее мужа. Алекса знала, что здесь пытаются поймать удачу за хвост акулы и покрупнее Ника, поэтому, чтобы его голос услышали, ему следовало буквально затмить своим блеском всех остальных.

Алекса отдала хозяйке пальто, и Ник ввел ее в переполненный бальный зал.

— Предполагаю, ты уже разработал генеральный план атаки? — поинтересовалась Алекса. — Кто же те два главных игрока, на которых ты должен сосредоточить свое внимание?

Ник указал на густое облако сигарного дыма. Бизнесмены в строгих костюмах плотно обступили некоего господина в безупречной серой тройке с шелковым галстуком.

— Хиоши Комо. Возводит тот японский ресторан. Его голос — решающий в выборе третьего партнера по застройке береговой линии.

— В таком случае почему бы тебе не подойти к ним и не принять участие в беседе?

Алекса ухватила тартинку с лососем с подноса у проходившего мимо официанта в смокинге, а у другого проворно взяла бокал с шампанским.

— Потому что я не хочу затеряться в толпе. У меня имеется другой план.

Алекса сделала глоток и с наслаждением вздохнула.

— Не напивайся, — предупредил ее Ник.

— Никогда не думала, что мужья так любят командовать, — презрительно бросила Алекса. — Ладно. Кто же тот третий, кого ты собираешься очаровывать?

На лице Ника промелькнула какая-то нерешительность.

— Граф Майкл Конте. В Италии у него очень успешное кондитерское производство, и теперь он решил попытать счастья в Штатах. Он задумал первую кондитерскую открыть именно у реки.

Алекса, с вожделением смотревшая на поднос с крабовыми котлетками слева от нее, с трудом следила за его объяснениями. Ник хмыкнул с досадой, схватил две котлетки и положил ей на тарелку:

— Ешь!

— Ага!

Впервые одобрив его выбор, она запихнула котлетку целиком в рот и замычала от удовольствия. Ник удрученно сдвинул брови. Алекса поняла, что снова вывела его из себя. В который уже раз… Он смотрел ей в рот с таким выражением, словно и сам был не прочь отведать крабовой котлетки.

— Алекса, ты слушаешь меня?

— Да. Конте. Кондитерская. Ты, наверное, хочешь, чтобы я здесь потусовалась, пока ты занимаешься делами?

Ник натянуто улыбнулся:

— Я займусь Хиоши, а ты пока, может, присмотришь за графом? Высокий, темноглазый и темноволосый, с итальянским акцентом. Развлеки его какой-нибудь беседой, чтобы зря время не терять…

Где-то на задворках ее сознания возникла тревога, но Алекса все еще не могла отвлечься от множества вкуснейших деликатесов.

— Ты хочешь, чтобы я поболтала с ним?

Ник с деланым равнодушием пожал плечами:

— Вот-вот. Будь с ним полюбезней. А если узнаешь что-нибудь интересное, перескажи мне.

Ее спину словно окатили ледяной водой, и весь их с Ником разговор вдруг высветился перед ней, как на ладони.

— Ты предлагаешь мне шпионить для тебя?

В его голосе промелькнуло раздражение.

— Даже смешно слушать. Расслабься и наслаждайся вечеринкой.

— Легко тебе говорить! У тебя буфера из декольте не вываливаются.

Ник смущенно прокашлялся:

— Если тебе в этом платье неловко, незачем было его надевать.

— Я одолжила его у Мэгги, — мигом ощетинилась Алекса. — У меня такого дорогого нет.

— Я бы дал тебе денег на платье.

— Не нужны мне твои деньги!

— Честно говоря, верится с трудом. Вряд ли ты подписывала со мной договор из благородных побуждений. Так что незачем теперь строить из себя бессребреницу.

Она молчала, чувствуя, как неуютно ей вдруг стало рядом с ним.

— Ты прав. Я круглая дура. В следующий раз скуплю весь «Мейси»,[12] а чек пришлю тебе. — Она развернулась и, высоко вздернув подбородок, добавила: — В конце концов, единственный прок от нашего брака — твои деньги.

И удалилась, предоставив Нику пялиться на ее спину.

Соплячка.

Потягивая шампанское из второго по счету бокала, Алекса расположилась у застекленной балконной двери, из которой открывался живописный вид. Ник Райан был истинным выходцем из этого мира — мира больших денег, супермоделей и светских бесед, где ароматы духов «Шалимар» и «Обсешн» перемешиваются с плотными клубами сигарного дыма. Перед ее взором нескончаемой чередой мелькали шелковые и атласные наряды, в основном черные или приглушенных тонов, чтобы оттенить бриллианты, жемчуга и сапфиры, которые, без всякого сомнения, были настоящими. Все гости щеголяли ровным загаром, как догадывалась Алекса, без единой белой полоски на теле.

Алекса тяжко вздохнула. К этой вечеринке она готовилась особенно тщательно и, спускаясь по лестнице в холл, даже затаила дыхание, предвосхищая оценку Ника. Она и сама знала, что платье Мэгги чертовски ей идет, но все равно ее бесило, что ей так хочется понравиться мужу.

Он придирчиво осмотрел Алексу и вместо комплимента пробормотал что-то вроде «Одевайся во что хочешь» и вышел. Даже не помог ей надеть пальто и больше ни разу на нее не взглянул до самого приезда в гости. Алекса, молча страдая от такого обращения, все же строго пожурила себя за глупую обиду. Внешне она оставалась учтивой и любезной, притворившись, что привыкла выходить в свет в подобном наряде каждую субботу.

Однако стоило Нику вновь коснуться своих планов застройки береговой линии, как его лицо осветилось такой искренней заинтересованностью, что ее тело невольно отреагировало на его увлеченность.