И по какой-то странной причине мне хочется, чтобы он открыл ее для меня. Может, я сумею помочь ему, может, нет. Но я чувствую, что его нужно утешить.
Говорят, две души могут найти друг друга. Пусть это прозвучит банально, но я, кажется, верю, что мы с ним встретились не случайно.
Дрю
Фэйбл, как всегда, смотрит на меня так, будто видит насквозь, и я начинаю нервничать. Весь день я избегал ее не просто так. После всего, что произошло вчера вечером, у меня возникло чувство, что я могу сорваться в любую минуту. Так что надо было собрать себя в кучу, причем быстро. Я такого уже давно не испытывал. Вот почему я не хотел приезжать домой.
Вот кончится неделя, я уеду – и никогда не вернусь. Плевать, что отец на меня крепко обидится. Я больше не могу этого терпеть. Не могу больше делать вид, что это место, эти люди не вызывают неприятных чувств. Нет, вызывают. Здесь всё сводит меня с ума и постоянно напоминает о том, кем я был раньше. Я больше не хочу им быть. Я не такой.
Так что выбора нет. Надо держаться отсюда подальше.
Смотрю на Фэйбл, вижу сочувствие в ее взгляде и понимаю: от нее тоже надо держаться подальше. Если она узнает меня лучше, ей может быть больно. Точно будет больно. Боюсь, она уже близка к разгадке моей тайны. А если даже нет, то я вот-вот проговорюсь. Когда это всплывет наружу, то забыть уже не получится. Никак. Это встанет между нами, и мы окажемся в неловком положении. Нашим отношениям, дружеским или как их еще можно охарактеризовать, придет конец.
Не в силах смириться с этой мыслью, я ушел из дому рано, ухватившись за предложение отца сыграть с ним в гольф. Сначала мы с его друзьями сыграли долгую партию на восемнадцать раундов, а потом зашли в местный бар. Я не любитель выпить, но там глушил пиво кружку за кружкой, наслаждаясь ощущением опьянения. Мозг затуманился, и я наконец-то смог забыться.
Мы болтали, шутили, отец хвалился тем, какой у него сын отличный футболист, и мне было очень приятно. Нам редко удается побыть наедине. То Адель вечно пытается вклиниться, то наши занятия не дают возможности пообщаться с глазу на глаз. Вчера во время семейного ланча атмосфера была очень неуютной, и я рад, что все это осталось позади.
Провести день с отцом было здорово, нам обоим это пошло на пользу. Но в глубине души засело гложущее чувство из-за того, что я бросил Фэйбл, причем нарочно.
Вот почему я извинился перед ней.
– Днем я застукала твою мачеху, когда она разнюхивала что-то вокруг дома, – произносит Фэйбл будничным тоном, но каждое ее слово взрывается во мне, словно бомба.
Напряжение сковывает спину, разливается по плечам, и я застываю.
– Серьезно?
Фэйбл кивает.
– Я вызвала ее на разговор.
– Что? – Меня пронизывает ужас. Вдруг Адель сказала ей что-нибудь?…
– Да. Она тоже была не в восторге. Заявила, что ты ко мне быстро остынешь. Мол, я не в твоем вкусе.
Молчу, боясь услышать продолжение истории.
– А когда я спросила, кто в твоем вкусе, ответила, что такие как она.
Фэйбл говорит еще что-то, но у меня кровь шумит в ушах, и я ничего не слышу – только вижу, как шевелятся ее губы.
Без единой мысли в голове я встаю и иду обратно в свою комнату. Фэйбл зовет меня, ее голос кажется таким тихим. Кажется, бежит за мной следом, но я не уверен. В глазах плывет, внутри все закипает от стыда, страха и ярости.
Адель зашла слишком далеко. Опять. Как всегда. Я хочу выложить Фэйбл все как на духу, но не могу. Боюсь, что она возненавидит меня. Будет осуждать.
Я стану ей так противен, что она уйдет.
Мы пробыли здесь меньше половины срока, а все уже летит к чертям. Не знаю, как с этим справляться дальше.
Фэйбл
Бегу за ним, зову его, но он будто не слышит.
Когда я пересказала Дрю слова Адель, его лицо вдруг стало абсолютно отрешенным, каким-то жутким. Он полностью закрылся от меня, словно включил защитный механизм и выставил перед собой барьер.
Дверь его спальни захлопывается у меня перед лицом. Я резко дергаю ее и врываюсь, как заправский спецназовец. Дрю стоит посреди комнаты спиной ко мне и, запрокинув голову, смотрит в потолок. Вот бы прочесть сейчас его мысли, утешить, сделать для него хоть что-нибудь.
Но я лишь стою рядом, неловко переминаясь с ноги на ногу.
– Оставь меня, пожалуйста, – произносит он тихо и мрачно.
– Ладно, я ухожу в свою комнату. – Иногда человеку нужно побыть одному, я понимаю. У самой так часто бывает.
– Нет. – Он оборачивается, и в его глазах я вижу непреклонность. – Оставь меня совсем и уезжай домой. Тебе незачем здесь оставаться. Мне твоя помощь больше не нужна.
Внутри все сжимается, желудок сводит от тоски.
– Но я не против задержаться…
– Тебя здесь не должно быть, – обрывает меня Дрю, и я сжимаю губы. – Я не хочу, чтобы ты и дальше терпела все это дерьмо, Фэйбл. Тебе уже и так досталось. Хватит.
На глаза наворачиваются слезы. Он не хочет меня видеть здесь. Никто не хочет меня видеть, нигде. Матери плевать, жива я или нет. Брату лишь бы тусить с приятелями. Друзей у меня в общем-то нет, разве что пара человек на работе, да и те скорее просто знакомые. Девушки меня сторонятся – считают шлюшкой, которая того и гляди уведет у них парней.
Выходит, я совсем одна. Никому я не нужна.
Шмыгнув носом, гордо поднимаю голову, стараясь сдержать слезы.
– Пойду соберу вещи.
Поворачиваюсь и выхожу из комнаты. Дрю даже не пытается меня остановить. Ничего удивительного. Что, думала, он побежит следом, умоляя остаться?
Конечно нет. Мы же не в мыльной опере. Я ничего не значу для него. Пора запомнить это наконец.
Моя комната погружена в темноту. Включив ночник, я открываю шкаф, где лежит пропыленная рваная сумка. Она до сих пор не разобрана. Не стала делать это сразу – боялась, что возникнет ситуация вроде этой.
Похоже, с головой у меня все в порядке, работает на полную катушку.
Кидаю вещи в сумку как попало, не пытаясь даже складывать их. Как же я буду выбираться отсюда? Наверно, вызову такси и попрошу подбросить до автобусной остановки. Кредитку я взяла с собой, деньги на счету есть, так что заплачу за билет – и поеду домой. Надеюсь, долго мерзнуть на остановке не придется.
Вынимаю телефон из кармана, смотрю на экран и вижу сообщение от Оуэна. Похоже, сегодня опять собирается остаться на ночь у Уэйда. Пишу, что я не против и что возвращаюсь сегодня. Ответ приходит сразу же:
«Что такое? Уволили? Папаша начал приставать к тебе?»
Пишу:
«Долгая история. Расскажу, когда приеду».
И сую телефон обратно в карман.
Чувствую себя неудачницей. Подружка из меня вышла никудышная, а ведь всего-то и надо было – стоять рядом и выглядеть красиво. Улыбаться и молча кивать. Ну ничего ведь сложного, правда?
Злясь на себя, я захожу в ванную. Скидываю с полок все туалетные принадлежности и запихиваю их в косметичку, которую привезла с собой. Бритва, маленький флакончик шампуня и кондиционер отправляются туда же. Застегиваю молнию с громким звуком и довольно улыбаюсь. В этом доме эхо повсюду. Наверно, из-за высоких потолков и кафельного пола. Но в особняке еще хуже, он просто действует на нервы.
Пожалуй, я буду рада выбраться отсюда. Сяду в автобус и наконец смогу вздохнуть спокойно.
Поворачиваюсь к двери – и вижу Дрю. Он стоит, опираясь о притолоку и чуть наклонившись вперед, как вчера. Толстовка задралась немного вместе с рубашкой, шорты сползли ниже на бедра, обнажая тонкую полоску кожи на животе. От пупка спускается дорожка темных волос… Я резко поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Дрю. Черт, как неловко, я же должна злиться на него, а не разглядывать.
– Не уходи.
Я цепенею. Нет, это уже не смешно. Сначала оттолкнул меня, теперь тянет обратно… голова идет кругом.
– Дрю, мне сейчас не до твоих игр, извини.
Он заходит в ванную, и я пячусь от него, пока не упираюсь в раковину. Меня бьет дрожь, но вовсе не от страха, а от того, что он так близко. Близко настолько, что я чувствую, как он пахнет.
