– Я понимаю, что ты волнуешься. Мы тоже. – Андрей не сбавил тона. – Ещё раз… – в трубке послышалась возня и сдавленное «дай».
– Алло, не обращай на него внимания, – Ольга говорила быстро-быстро, – позвони своему брату, а я нашим кому-нибудь. Хорошо?
– Хорошо. Оль, извини. Я не хотел, – он закрыла глаза, – повышать голос. Были длинные гудки?
– Да. Просто никто не взял трубку.
– Может она телефон потеряла?
– Не знаю. Почему домой не приехала? Может кошелёк вытащили? Где она может быть? Ты когда её видел?
– Вчера, когда вы вместе сели в машину. Вы её у старика оставили?
– Да. У тебя есть его телефон?
– Нет. А у тебя?
– Нет. Я сейчас туда съезжу.
– Я сам.
– Ты знаешь, где это?
– Да. Пожалуйста, звони ей каждую минуту.
– Набери своему брату.
– О’кей.
Он прыгнул в машину и помчался. Не было надежды, что он найдет её у деда, но тот мог хотя бы пролить свет на исчезновение. Давя на газ, он набирал и набирал её номер. Бесполезно. Позвонил брату.
– Вика не у тебя?
Молчание на другом конце провода возродило его веру в жизнь. Пусть она будет с его братом. Всё, что угодно. Только целая.
– Та-а-ак, – Димка тянул и тянул гласную, – дай подумать.
Ярослав закрыл глаза. Её там не было.
– Она не ночевала дома, – чуя страх в голосе, сказал Ярослав, – её нет у Зуевых, и она не отвечает на телефон. Позвони ей. Если дозвонишься, скажи, что мы её ищем. Мы беспокоимся.
– Я так понимаю, ты не просто беспокоишься, ты бегаешь по городу с пропеллером в попе?
– Ты понимаешь, что с ней что угодно могло случиться?
– Нет человека – нет проблем!
– Мать твою! – Ярослав швырнул телефон об пол машины.
Старик, к счастью, оказался на месте. Нет, он тоже не видел Вику со вчерашнего дня. Он подвез её до железнодорожной станции вечером. Ярослав был готов придушить его за то, что он не доставил её в целости и сохранности домой.
Выруливая от него, он обратил внимание на мелкую дрожь в руках. Исчезновение Вики обесценило весь мир, всё, важное вчера, все его личные качества и достоинства, остужало максимализм, леденило душу.
Где ты, милая?
Когда он найдет её, он привяжет чертовку к себе и не отпустит дальше, чем на два метра. Нет, он пристегнет её к кровати и не позволит вставать. А сам будет сидеть рядом, лежать рядом, смотреть на неё, читать ей, кормить с ложки. Он пообещает ей всё, что она только захочет. Вселенную.
Кому ещё он мог позвонить?
Ярослав глянул на часы. Десять сорок.
Гаврилов. Человек, который мог найти иголку в стоге сена. Только он потянулся, пытаясь выудить телефон из-под кресла, раздался трезвон. Ему пришлось остановиться, чтобы заполучить чертов аппарат: он улетел слишком глубоко. Это была Ольга.
– Ну что?
– Всё в порядке, – до того, как она стала говорить, Ярослав испытал невообразимое облегчение: слишком спокойное дыхание было у собеседницы: Вика была жива. Коготь ужаса отцепил его. – Она сама только что позвонила. Она в больнице. Вчера ей стало плохо, её забрала скорая помощь прямо с улицы. Отвезли в ближайший роддом, – по мере того как Ольга тараторила, Ярослав приходил себя. – Вика сказала, что с ребёнком всё нормально и с ней тоже. Сердечко послушали – бьется. Назначили какие-то процедуры. Ей надо привезти кое-какие вещи. Я сказала, что ты выбил дверь дома, – хихикнула благовестница, – Вика не обрадовалась.
– Плевать! Спроси, могу…
– Подожди! Она на второй линии. Я тебе перезвоню.
Он обожал этих женщин! Сердце его отмерло и принялось стучать в нужном ритме. Он немного сбавил скорость, готовый ринуться по первой просьбе туда, куда Вика позовет. Он подождал достаточно долго, Ольга всё не звонила. Не важно. Завтра же, завтра, когда он заберет Вику из больницы, он прямиком отвезет её в загс и сделает своей. Ещё он подарит её подруге что-нибудь в благодарность. Что-нибудь с бриллиантами. Почему она не звонила?
Он набрал ей сам.
– Алло, Ярослав, я ещё разговариваю с ней.
– Скажи, что я хочу ей позвонить. Пусть возьмет трубку. Скажи, что я на всё согласен! Пусть она ответит на телефон! – он услышал смех, и Ольга отключилась.
Она перезвонила в следующую минуту. Голос её хранил отголоски улыбки.
– Я не смогла с ней договорить. Ей надо было бежать на процедуры. Я не сказала про тебя.
– В какой она больнице?
– Она не знает пока, обещала перезвонить, когда спросит, куда ехать.
– В три часа болтали, и ты не узнала, где она?
– Не кипятись. Перезвонит, спрошу. Всё равно мне ещё надо приехать собрать вещи.
Он облегченно рассмеялся и набрал Вику. Конечно же, она не ответила! Он примчался домой и после часа хождения из угла в угол немного успокоился. Дождался Ольгу, но и у той Вика не брала трубку. Они сложили всё, что требовалось, но не знали, куда это везти. Поели, поговорили, помаялись от неизвестности и безделья, Ольга принялась за какую-то книгу, а он – за новости. Попили чай. Напряжение внутри него опять принялось выпускать когти. Через час, взгромоздившись на плечо, коршун паники клевал печень. Ярослав проклял всё на свете. Он заставил Ольгу каждые двадцать минут набирать Вику. Ничего. Длинные гудки тянулись до тех пор, пока телефон не раскалился. Потом он оказался вне зоны действия сети. Ярослав ходил по дому с влажными от волнения ладонями, натыкаясь на собственное отражение в зеркалах: серое лицо, пустые глаза, беспомощные руки.
– Что могло случиться? – он непонимающе смотрел на Ольгу, а она на него.
Ярослав напрямую набрал начальника службы безопасности и в двух словах описал ситуацию. Какого чёрта он ждал до этого?
– Я могу позвонить Вам в любое время? – уточнил Гаврилов.
– Да, как только у тебя будет информация.
Несколько раз звонили Андрей и Димка, потом мачеха и Мирослава. Но он мог только рычать на них.
В восемь не осталось никакой надежды увидеть её сегодня. Ольга пыталась его успокоить. «Она, по крайней мере, в больнице, – лепетала она, – под присмотром врачей. Это уже должно нас радовать».
Ярослав смотрел на неё, словно загнанный зверь:
– Только не дай ничему с ней случиться, Господи. Ради Бога, Оль, пусть она найдется живая и здоровая.
В десять приехал Зуев, он неодобрительно посмотрел на измученную испуганную жену и увел её в спальню, оставив Ярослава рвать на себе волосы. Он не ложился, буравя телефон глазами. Его мозг словно застыл. Усталость и муки переживания сделали его совершенно беззащитным. Гаврилов позвонил на другой день, в начале десятого. К тому моменту он чувствовал себя сухофруктом.
– Ярослав Викторович, доброе утро, – Олег говорил спокойным ровным тоном, – Виктория в Раменском городском родильном доме. Поступила позавчера по скорой: почти без сознания была обнаружена на станции Ильинская. Сейчас она в предродовой палате. Роды начались вчера, примерно в полдень, – Ярослав с содроганием посчитал: двадцать два часа! – Принимает врач Мокрицкий Сергей Сергеевич и акушерка Петрова Нина Васильевна. Я должен что-либо предпринимать далее?
– Нет, спасибо, ты отлично поработал. Мобильные телефоны у тебя есть?
– Да, – он продиктовал, – но на дежурстве они запрещены. Главный врач роддома Нестеренко Надежда Яковлевна, – Гаврилов назвал её рабочий и мобильный телефон.
– Я думал она хотя бы в Московском роддоме! – Ярослав не ожидал, что произнесет эти слова вслух.
– Да, я тоже, – услышал он в ответ, – поэтому поиск и занял больше времени. Я сожалею, – он назвал имена и телефоны руководителей вышестоящих организаций и Ярослав записал их. По окончании разговора, ему потребовалось несколько минут, чтобы принять решение. Конечно, можно было бы выйти сразу на самое высокое руководство роддома, но бюрократия занимала столь много времени, что пришлось отказаться от этого варианта. Лишних минут у него не было. Посчитав, сколько тянутся роды, Ярослав покачнулся от осознания собственного бессилия. Что там делали бестолковые доктора? Вот чёрт!
