Отчаяние надавило на плечи. Неужели все забилась за столько лет, и теперь придется чистить? Как? Сможет ли она это сделать это сама? Или надо будет нанимать кого-то? Сколько это стоит? Есть ли вообще сейчас люди, которые подобным занимаются?
Вика настежь открыла все двери и вышла на улицу. В доме и задохнуться недолго. Надо ждать, пока прогорят дрова, а потом лезть на крышу – посмотреть хотя бы в дымоход. Как туда подняться? Она задрала голову.
Интересно, а голландка не засорилась? Может быть, она сможет прожить зиму, топя только её? Залитый ярким солнечным светом двор внезапно потускнел, и деревья поплыли перед её затуманившимся взором. Вика уронила голову на руки, стараясь сдержать всхлипы. Плакать бесполезно теперь. От слез может быть толк, когда рядом мужчина, от которого можно чего-то добиться. Она сидела, сжавшись в комочек, крепко зажмурив глаза, стараясь собраться с мыслями.
Услышала редкий на её улице звук мотора и мгновенно подумала про бывшего мужа. Как всегда, сердце заколотилось, прежде чем она успела мысленно сказать себе: «Не будь дурой». Мотоцикл остановился у калитки. Кто это? Вика настороженно смотрела на высокого молодого человека. Он снял шлем.
Выгорский Дмитрий собственной персоной! Его зачем нелегкая принесла? Она почувствовала, как мышцы окаменели. Заняла оборонительную позицию и вызывающе вздернула подбородок. Лицо гостя, наоборот, озарилось весёлой улыбкой:
– Привет!
Она не собиралась быть дружелюбной, даже не поднялась.
– Что тебе надо?
– Ты отлично выглядишь, – его, похоже, не смутил холодный тон. Дима, продолжая радоваться, прошел в ограду, сел рядом на порог крыльца, бесцеремонно подвинув её своим задом, – решила поменять расу?
Ох, она же, небось, вся в золе! На мгновение Вика потеряла самообладание: руки потянулись поправить косынку и вытереть лицо. Но тут же она опомнилась. Да, плевать ей на него!
– Зачем приехал? – процедила она сквозь зубы.
– Тебе тут явно помощь нужна, – он кивнул на дом.
– С чего ты взял? – если ей и нужна поддержка, то не от Выгорских.
– Думаю, из меня выйдет лучший трубочист, чем из тебя.
Вика осмотрела его с головы до ног: дорогие ботинки, модные джинсы, мягкая, бархатной кожи, куртка. Идеально чистые пальцы, прическа под шлемом даже не примялась. Ни пылинки. Она заскрипела зубами от злости. Безумно хотелось ругаться и гнать его метлой.
– Езжай отсюда, тебе здесь не рады, – Вика старалась говорить спокойным убедительным тоном. Он опустил голову и молчал. Вике захотелось скрыться. Сколько они будут её мучить? Ходить вокруг, выслеживать. Ей уже достаточно больно. У нее уже очень много проблем. У неё уже нечего забрать. Где предел жестокости?
– Зачем ты приехал?
– Не знаю, – Дима не поднял головы.
– Он тебя послал? – она изнемогала от усталости.
– Нет.
– Тогда что?
– Не знаю. Просто подумал, что помощь нужна. Хотел посмотреть как ты.
– Посмотрел?
– Да.
– Ну и как?
Он взглянул с доброй усмешкой:
– Кошмар.
– Рада развеселить, – ощетинилась Вика, – обращайся, – она поднялась.
– Вик, – Дима глубоко вздохнул, – давай я хоть чем-нибудь помогу?
– Спасибо, – уже помогли.
– Что-то не похоже, – он кивнул на дым, продолжающий выплывать из дверного проема, – решила покончить с жизнью посредством самосожжения?
Она зло усмехнулась.
– Ни за что. Буду жить вечно. Когда твой брат станет дряхлым стариком, стану ходить к нему и выть под окном, как собака.
Короткий смешок вырвался из груди незваного гостя:
– Зачем ждать старости?
– Чтобы страх одним видом нагонять.
– Да ты и сейчас ничего.
Вике было не смешно. Безумно хотелось от него избавиться. Она наклонила голову:
– Хочешь помочь?
– Да.
– Полезай на крышу. Труба засорилась. Надо как-нибудь прочистить.
Его лицо вытянулось от недоверия:
– Что, так сразу?
– А что? Кишка тонка? – Наконец-то он уйдет.
– Да нет, – Дима глянул на трубу и снял куртку. Вика со злорадством посмотрела на его розовую футболку:
– Трубочист, говоришь?
– Очень смешно, – он выглядел сконфужено, – у тебя лестница хоть есть?
– Нет, – жестко сказала она, – ты разве не можешь так справиться?
– Ты вообще уверена, что это дымоход?
– Абсолютно.
– Ты заслонку открыла?
– Какую именно? – спросила она неуверенно и быстро добавила: – я всё открыла.
– Могу я пройти в дом?
Вика развела руками:
– Пожалуйста!
Дима, пригнувшись, вошёл в дверь. По комнатам расплывался сизый дым. Гость достал платок – прижал к носу и двинулся вглубь дома. Какие мы нежные! Осмотрел печку со всех сторон. Усмехнулся. Подошел сбоку и потянул на себя металлическое кольцо, вытащив какое-то приспособление наподобие металлической разделочной доски. Отнял платок от лица:
– Это заслонка. Она закрывает дымоход, чтобы тепло не выходило, а дождь и снег не проникали внутрь. Когда собираешься затопить – ее надо открывать – через неё дым уходит в трубу. Когда все дрова прогорели – закрываешь. Поняла?
Неужели всё так просто решалось? Только она, дуреха, этого не знала. В детстве невнимательна была. Какая жалость, что именно Выгорский обнаружил ее несостоятельность. И глуп молвит слово в лад. Но ничего. Самое главное, что труба не засорилась, и она могла попробовать снова затопить печь. Не нужно искать человека, который должен уметь чистить дымоходы. Чувства Вики сменяли одно другое.
– Спасибо, – просто сказала она, – поняла. Ты действительно помог.
На его лице появилась искренняя радость.
– Не за что. Ты первый раз это делаешь?
– Да. А что?
– Давай я тебе помогу, а пока будет топиться – ты меня чайком угостишь.
– Ууу, – Вика всё ещё сомневалась. Все-таки он явился из вражеского стана. – Хорошо, – взвесив «за» и «против», согласилась она.
Он взял газету, валявшуюся на полу, поджог с одной стороны и пояснил:
– Сейчас я проверю тягу, – он принялся водить рядом с печью, потом залез внутрь, прямо в своей чистейшей футболке. Пламя на газете тонко шевелилось и наклонялось то в одну, то в другую сторону. Вылез. – Все нормально, можно пробовать, – Дима аккуратно сложил дрова в печь, зажег. Они подождали, пока огонь не разгорелся, потом он поставил дверцу печи, закрывая жерло, повернулся.
– Если на внутренних стенках или в дымоходах много сажи, они нагреваются слабо и на топку приходится затрачивать гораздо больше топлива и времени, – объяснил он, – поэтому почистить неплохо бы. Но в этом я, к сожалению, не специалист.
– Жаль, – Вика грустно кивнула. – Я тоже. Ничего, ты все равно хорошо помог. Не знаю, зачем ты приехал, но это было очень кстати, – Вика постаралась, чтобы улыбка получилась искренней и благодарной.
Они устроились с чашками за стареньким столом, и Дима, в своей обычной манере балагура рассказывал, что провел часть своего детства в деревне у деда, где с пацанами они лазили по заброшенным избам, фермам, отжившим колхозам, ловили раков, пугали девчат. Вспоминал, как жил в летних лагерях, ходил в походы, был закусан комарами до изнеможения, как случайно спалил палатку. Дима болтал, а Вика молча слушала и, перехватив ком в горле, думала, что, оказывается, у Ярослава был дедушка. Наверное, он тоже проводил детство на вольных сельских просторах. Как много еще она о нем не знала и не узнает никогда. Может быть, у них большая семья, дяди, тети, сестры? Может быть, он не финансовый консультант?
Она вдруг поняла, что Дима уже не разговаривает, а рассматривает её жилище. На его бородатом лице было написано удивление и плохо скрываемое сожаление. Зрелище её нищего полуразрушенного гнезда, видимо, было не таким красивым, как воспоминания его детства. Вика украдкой следила за ним, пока преисполненные жалости глаза неожиданно не наткнулись на неё. Вика возмущенно вспыхнула. Её гордость и без того была уничтожена, чтобы терпеть ещё и сочувствие. Она поднялась, Дима следом за ней.
