Но тогда что?
POV Avt
1972 год. Магдебург. Местный роддом.
-… мама, я не смогу… – молодая девушка стояла в больничном коридоре, прижимая к себе телефонную трубку и рыдала. – Я откажусь, мама… я не смогу… . И он не захочет, тем более ТАКОГО ребенка… Он бросит меня, понимаешь?… нет не говорила. Мне сразу предложили от нее отказаться. Таков порядок, если с ребенком что-то не так… Да… Ведь не знает никто, ма. И не узнает, да? Пожалуйста… он должен приехать завтра. И только не проговорись, я тебя очень прошу! – она послушала, что ей говорят по телефону и кивнула, как будто ее увидит говоривший с ней. – Я смогу… смогу… иначе это просто будет конец, понимаешь? Он не хотел детей вообще, ну ты же знаешь все сама… Пусть будет один ребенок, но нормальный, понимаешь? Он смирится в конце концов… он полюбит ее…
***
Молодой акушер стоял в ординаторской возле окна и курил. За его спиной сидела симпатичная медсестра, устало вытянув ноги и откинувшись на спинку дивана.
– Ты говорила ей, что все можно исправить операцией?
-… конечно говорила… Все я ей говорила, да и не только я… но у меня такое ощущение, что она бы по-любому отказалась от второго ребенка, даже если бы он был нормальным…
– Не знаю, как так вообще можно… это конечно же удар, ничего не скажешь. Но исправимо… Все исправимо… Не знаю, как можно разлучать близнецов? По-моему это вообще кощунство… Две, три операции и вырастет красавица… Может, они уже не будут сильно похожи друг на друга, но разве это важно?
– Все бесполезно… бумаги на отказ и разрешение на удочерение она уже подписала… так что… Остается надеяться, что малышку кто-нибудь заберет, – она вздохнула. – Господи… эти глазищи карие… Даже сейчас. Хотя обычно при рождении они у всех серые… Я не могу смотреть на нее без слез. Обидно просто ужасно… Тут пытаешься – пытаешься… и не выходит ничего. А другим это не нужно совершенно… и вот так получается…
Стоящий врач сощурился и кивнул. Он прекрасно знал, что у них с женой, сидящей сейчас за его спиной никогда не будет детей.
Никогда.
Одна из близняшек, у которой была заячья губа, запала ему в душу так, что узнав о том, что мамаша отказалась от нее, он не спал почти всю ночь.
Он думал. Он решал. И он решился.
– Керелл… я тут думал… много думал…
Девушка напряглась.
– Что если нам удочерить ее?… мы сделаем все, чтобы она была счастлива… – медленно продолжал он, так и не глядя на свою жену. Которая и дышать перестала… – Ты же так хочешь дочку… . И я хочу. Очень…
А девушка встала, подошла сзади к своему мужу и прижалась к его спине, обхватив за талию.
– Питер… я так боялась тебя попросить об этом… – она вздрагивала и было понятно, что она плачет. – Спасибо, родной…
Питер развернулся и прижал к себе молодую жену.
– Мы будем любить ее… очень… – прошептал он ей на ухо, поцеловал в шею и еще сильнее прижал к себе, счастливо улыбаясь.
– Она будет красавицей… – дрожащим голосом в грудь мужу проговорила Керелл и Питер кивнул.
-… будет…
-… давай мы ее Греттой назовем, а???
– Да дорогая… как Гарбо…
1974 год.
Маленькая девочка сидела на полу гостиной и кому-то невидимому протягивала куклу и предлагала ее взять.
Молодая мама сидела сзади на кресле и смотрела на эту картину огромными глазами. Это было не впервые. Еще в годик, маленькая Симона иногда улыбаясь и протягивала ручки, пытаясь дотянуться до кого-то невидимого . И уже в который раз замечала, что ее дочь, даже оставаясь одна, вела себя так, как будто с ней кто-то играет. Не раз она просила дать ей вторую конфету, или яблоко для Гретты, и никто не понимал, что это за Гретта такая и откуда взялась. Никто не понимал. Кроме матери Симоны. И это ее приводило в шок. Раз за разом. К этому не возможно было привыкнуть. Появлялось чувство вины, которое все больше переходило в раздражение и в конце концов она почти возненавидела ребенка, который теперь всю жизнь будет напоминать ей о том грехе, который она сотворила, и который не возможно было исправить или замолить…
***
Симона сидела на постели, забравшись на нее с ногами и держала в руках стакан с мартини, глядя на темную жидкость, отливающую янтарем. Она думала. Она не понимала, что происходит.
То, что она родила одного ребенка, она была уверена на сто процентов. Потому что была в адекватном состоянии, когда рожала. И как можно было объяснить то, что происходило сейчас, она не знала.
Ей очень хотелось поговорить с Биллом, узнать о его родителях, но она не знала, как начать такой разговор и вообще как она могла объяснить такой к ним интерес.
Совпадения… ТАКИЕ?
Оставалось дождаться результатов анализов крови Тома. И уж после генетической экспертизы станет понятно, что к чему…
Совпадения…
Неужели могут быть такие дикие совпадения? Раскалывалась голова от всего этого и хотелось заглушить эти бредовые мысли.
И она их пыталась заглушить, алкоголем. Даже не пошла на встречу с Ральфом сегодня, хотя ей на самом деле нравился этот молодой человек.
Она услышала шум в прихожей и по голосам поняла, что Том с Биллом. Не смогла сдержать улыбку. Закрыла глаза и откинулась головой на подушку. Нежность разлилась по ее телу… Нужно было выйти и поздороваться, и сказать о завтрашнем походе к Хельге в больницу, пока не набралась по полной.
И она вышла.
-… привет, мамуль, – нежное касание губ к ее щеке и улыбка для Билла.
– Привет, мои мальчики. Как ты? – она внимательно вглядывалась в лицо парня, который сейчас был загадкой для нее.
– Нормально… – он чуть улыбнулся и глянул на Тома.
-… мы ездили за таблетками, чтобы он мог остаться… – теплая рука легла на плечо Билла и чуть сжала его.
-… ну и правильно, молодцы, – она чуть улыбнулась. – Билл я общалась с твоим врачом, и она просила завтра придти к ней.
Билл удивленно вскинул брови, ничего не понимая.
И Симона улыбнулась.
– Не удивляйся, просто так получилось, что я знакома с Хельгой Хольд. И она мне рассказала о твоей проблеме.
Билл кивнул, хотя толком и не понял, почему это его задело сначала…
– Съездишь с Биллом, Том? Хельга будет рада тебя увидеть…
– Конечно, могла бы и не спрашивать, – нежные пальцы так и сжимали плечо Билла.
-… ну и замечательно… Пораньше, к часам девяти подъедете?
-… хорошо, ма… – Том снова коснулся щеки Симоны и хоть чувствовал запах мартини, ничего не сказал об этом при Билле, хотя это и напрягло его.
Том стоял возле окна, упершись о подоконник, держа сигарету в одной руке и бокал с вином в другой и пристально смотрел на своего парня, который сидел в кресле и тоже курил. Сосредоточенно и просто глядя перед собой.
– Что с тобой? – тихо спросил Том, и Билл вскинул на него глаза, взгляд, который почти сразу с серьезного изменился на нежный.
Но Том это заметил.
Отрицательное покачивание головой.
– Ничего… все нормально… – улыбка тронула губы Билла – Можно я тоже вина выпью?
Том усмехнулся.
– Я думаю, что можно… ты же не много выпил, – он вернулся и сам налил в бокал вина и протянул Биллу.
Сел рядом на постель, глядя, как тот касается губами стекла и делает глоток алкоголя, потом подносит сигарету и затягивается. Губы влажные от вина. И так хочется к ним прижаться своими… .
-… я хочу тебя… – тихий голос и взметнувшийся взгляд темно-карих, почти черных при небольшом освещении, глаз.
– Скажи еще… – без улыбки, без иронии.
-… я очень тебя хочу… – затяжка и чувство дрожи где-то очень глубоко в груди.
Выдох и медленно растворяющийся, уходящий в никуда, клубок сигаретного дыма.
– Как ты этого хочешь, Томочка? – взметнувшаяся бровь и заинтересованный, донельзя, взгляд раскосых, но таких шикарных глаз.
-… хочу тебя вылизать всего… рот, шею, грудь, живот… медленно. Очень… – такие же растянутые слова.
Кивок.
-… говори, – и взмах головой, откидывая непокорную челку с глаз.
-… звездочку хочу вылизать, каждый ее лучик… и опустится еще ниже…
