От быстрого движения его бедер я поперхнулась, и теперь он наклоняется ко мне, чтобы погладить пальцем мой лоб.
– Посмотри на меня, – требует он.
С удовольствием подчиняюсь. Это нравится мне не меньше, чем ему. Всегда нравится. Я обожаю смотреть, как он опускает веки при каждом движении моего языка. Мне нравится, как он рычит и стонет, когда я начинаю сосать сильнее.
– Черт, ты точно знаешь…
Он запрокидывает голову, и я чувствую, как под моими руками напрягаются мускулы. Я обхватила его бедра, чтобы не потерять равновесие.
– Я единственный мужчина, перед которым ты когда-либо будешь вставать на колени…
Сжимаю бедра, чтобы снять напряжение, которое создает его грязный рот.
Хардин одной рукой хватается за стену, а мой рот все быстрее приближает его к финалу. Не свожу с него глаз, зная, что он сходит с ума, когда видит, как мне нравится доставлять ему удовольствие.
Он убирает свободную руку с моей головы и проводит большим пальцем по моей нижней губе, ускоряя темп.
– Черт, Тесс!
Он напрягается; приближаясь к развязке, он говорит, как ему хорошо и как он любит меня.
Я чувствую, как наполняется мой рот, и постанываю, принимая все от него. Я продолжаю двигаться, вытягивая все до последней капли, а он нежно поглаживает большим пальцем мою щеку.
Растворяюсь в этом прикосновении, упиваясь его нежностью, и он бережно помогает мне встать на ноги. Как только я оказываюсь рядом с ним, он заключает меня в объятия, и меня переполняет нежность.
– Прости, что разворошил все это, – шепчет он в мои волосы.
– Тсс, – шепчу я в ответ, не желая возвращаться к неприятному разговору, который произошел между нами всего несколько минут назад.
– Нагнись над кроватью, детка, – просит Хардин, и мне требуется пара секунд, чтобы осознать его слова.
Он не дает мне возможности ответить – кладет ладонь на поясницу, подталкивая меня к краю матраса. Его руки ложатся на мои бедра и задирают узкую юбку, обнажая ягодицы.
Я так хочу его, что почти ощущаю физическую боль. Боль, которую может облегчить только он. Я хочу снять туфли, но он снова давит мне на поясницу.
– Нет, не снимай! – рычит он.
Трусы оказываются в стороне, а его палец проскальзывает в меня. Начинаю постанывать. Он пододвигается ближе. Его ноги почти касаются моих, их мягко щекочут его носки.
– Так нежно, детка, так тепло.
К пальцу присоединяется еще один, и мои стоны нарастают. Я изо всех сил упираюсь локтями в матрас и выгибаюсь, когда он начинает ритмично двигаться во мне. Его пальцы то входят в меня, то снова выскальзывают.
– Ты так возбуждающе стонешь, Тесс, – мурлычет он, сокращая расстояние между нами, и я чувствую, как его напряженный член упирается в меня.
– Пожалуйста, Хардин! – хриплю я.
Я хочу его прямо сейчас. В эту секунду он заполняет меня так, как он один это делает.
Я безумно хочу его, но это ничто по сравнению с моей испепеляющей, всепоглощающей, безрассудной любовью. И глубоко внутри, так глубоко, что видно только мне и ему, я знаю, что он всегда будет единственным.
Потом, когда мы лежим в постели, Хардин ноет:
– Я не хочу уезжать.
И в очень не похожей на себя манере наклоняется и утыкается лицом в мое плечо, обвивая руками и ногами. Его густые волосы щекочут мою кожу. Я пытаюсь отодвинуть их, но волос слишком много.
– Мне нужно подстричься, – заявляет он, будто прочитав мои мысли.
– Мне и так нравится. – Я тихонько тяну за кончики.
– Если бы и не нравилось, ты бы все равно не сказала, – говорит он.
Он прав, но только потому, что я даже не могу представить стрижку, которая бы ему не пошла. И все же мне особенно нравится нынешняя длина волос.
– Твой телефон снова звонит, – замечаю я. Хардин поднимает голову и смотрит на меня. – Вдруг с моим отцом что-то случилось? Я и так изо всех сил стараюсь не волноваться. И я действительно хочу доверять тебе, поэтому просто ответь, пожалуйста.
– Если что-то случится с отцом, Лэндон справится, Тесса.
– Хардин, ты знаешь, как мне тяжело не…
– Тесса, – окликает он, чтобы заставить меня замолчать, но тут же сползает с кровати и идет к своему телефону, вибрирующему на письменном столе. – Видишь, это моя мама.
Он поворачивает телефон экраном ко мне, чтобы я смогла разглядеть на нем имя. Я бы очень хотела, чтобы он прислушался к моим словам и записал ее в телефоне как «маму», но он отказывается.
Все постепенно, напоминаю я себе.
– Ответь. Возможно, это что-то срочное.
Я выбираюсь из постели и пытаюсь выхватить телефон из его быстрых рук.
– Она в порядке. Она достает меня все утро.
Хардин дурачится, поднимая телефон над моей головой.
– Достает? Из-за чего? – спрашиваю я и вижу, что он выключает телефон.
– Ничего интересного. Ты же знаешь, она умеет быть навязчивой.
– Она не навязчивая.
Я пытаюсь защитить Триш. Она очень милая. И мне нравится ее чувство юмора. А вот ее сыну его слегка недостает.
– Просто ты точно такая же, как она. Я знал, что ты это скажешь.
Длинными пальцами он заправляет мне волосы за уши.
Я делаю вид, что сержусь.
– Ты сегодня просто очарователен. Если не считать того, что ты только что назвал меня навязчивой.
Я не жалуюсь, но, принимая во внимание наше прошлое, боюсь, что, когда закончатся эти блаженные выходные, он станет вести себя по-другому.
– А ты бы предпочла, чтобы я все время был уродом? – Он поднимает бровь.
Я улыбаюсь, радуясь его игривому настроению. Пусть даже это продлится совсем чуть-чуть.
Глава 106
Как будто чертовски долгого путешествия под ледяным дождем недостаточно, чтобы испортить мой день! Вваливаюсь в квартиру и обнаруживаю, что отец Тессы валяется на моем диване в моей одежде. Мои пижамные штаны и черная футболка ему откровенно малы. Чувствую во рту вкус круассана, которым Тесса накормила меня утром. Он явно хочет оказаться снаружи, прямо на бетонном полу.
– Как там Тесса? – спрашивает Ричард, заметив меня в дверях.
– Почему ты снова в моей одежде? – ворчливо интересуюсь я.
Может, если он не захочет отвечать, мне придется его заставить.
– Ты дал мне только одну рубашку, и от нее уже пахнет, – отвечает он и встает с дивана.
– Где Лэндон?
– Лэндон на кухне, – слышу позади себя голос своего сводного брата.
Через мгновение он присоединяется к нам с кухонным полотенцем в руках. На пол капает мыльная вода. Мрачно думаю о том, почему он не заставил Ричарда помыть посуду.
– Так как она? – спрашивает он.
– Она в порядке. Блин. Если это кому-то здесь интересно, я тоже в порядке, – бурчу я.
В квартире намного чище, чем раньше. Стопки исписанной бумаги, которую я давно собирался выкинуть, исчезли. Не видно и башни из бутылок из-под воды, которую я построил на кофейном столике. Исчезла даже пыль, которую я так заботливо растил в углах телевизора.
– Какого черта здесь произошло? – спрашиваю я их обоих.
Мое терпение уже на пределе, хотя я провел в квартире всего несколько минут.
– Если ты имеешь в виду, что мы прибрали в квартире… – начинает Лэндон, но я перебиваю его:
– Где все мое барахло? – В бешенстве меряю шагами комнату. – Разве я просил кого-то трогать мои вещи?
Тру пальцами переносицу и делаю глубокий вдох, чтобы взять себя в руки и остановить внезапный приступ гнева. Ну почему они решили убраться в квартире, предварительно не спросив меня?
Я перевожу взгляд с одного на другого и удаляюсь в свою спальню.
– Кое-кто не в настроении, – комментирует Ричард.
– Не обращай внимания… он просто скучает по ней, – быстро отвечает Лэндон.
Вместо «А-не-пошли-бы-вы-на» я с оглушительным грохотом захлопываю дверь.
Лэндон прав. Я знаю. Я почувствовал это, как только уехал из этого чертового города. И чем больше я удалялся от нее, тем сильнее ныл каждый мускул в моем теле. Каждая миля увеличивала зияющую пустоту внутри. Пустоту, которую может заполнить лишь она.
