– Нет, – нервно улыбается она, и мы заходим в шумный аэропорт.
– Тебя, по-моему, сейчас вырвет прямо на меня, – замечаю я Тессе шепотом, наклоняясь к ней.
Она бледная, как поганка, ее маленькие руки трясутся. Беру ее за руку и успокаивающе сжимаю. Она улыбается в ответ.
Чувак на регистрации на нее глазел, явно хотел, я распознал эту дурацкую ухмылку, когда она ему улыбнулась. Я сам так же улыбаюсь. У меня были все права послать его куда подальше, но Тесса явно бы это не одобрила. И после того как она за руку потащила меня от стойки, а я показал ему средний палец, она сидела надутая.
– Слава богу, он близорукий, – мямлит она, обернувшись через плечо.
Прошу ее застегнуть кардиган, отчего ее настроение только улучшается. Старик рядом со мной – явный извращенец, Тессе повезло, что она сидит у окна, так я хотя бы могу прикрыть ее от его бегающих глазок. Упрямая, как всегда, она отказалась застегнуть кардиган, выставив грудь напоказ. Слава богу, вырез на рубашке неглубокий, но когда она наклоняется вперед – все видно. Проигнорировав мою просьбу, она заявляет, что я не могу ее контролировать. Я и не собираюсь, я пытаюсь оградить ее от долбаных извращенцев, которые пялятся на ее грудь.
– Нет, все в порядке, – отвечает она, но глаза ее выдают.
– Мы взлетим с минуты на минуту.
Смотрю на стюардессу, в третий раз проверяющую, все ли багажные полки закрыты. Господи Иисусе, они все закрыты, мадам. Давайте уже взлетим, пока я не вынес Тессу из самолета.
Вообще-то отмена поездки была бы мне на руку.
– Есть еще шанс выпрыгнуть из самолета, билеты невозвратные, – замечаю я, убирая выбившуюся прядь ей за ухо.
На губах Тессы – слабое подобие улыбки. Она все еще сердится, но снисходительна из-за нервозности.
– Хардин, – тихо просит Тесса.
Она кладет голову на сиденье и закрывает глаза. Я не могу смотреть, как она нервничает, если так будет и дальше, то этот полет будет сплошной нервотрепкой не только для нее. Я наклоняюсь и закрываю створку иллюминатора, надеясь, что это ей поможет.
– Долго еще? – нетерпеливо спрашиваю я у стюардессы, проходящей мимо по ряду. Она смотрит то на Тессу, то на меня и раздраженно поднимает бровь.
– Несколько минут.
Она пытается профессионально улыбнуться. Мужик рядом со мной постоянно ворочается; надо было купить дополнительный билет, тогда бы не пришлось сидеть рядом с этим придурком. От него воняет, как от пепельницы.
– Несколько минут было… – начал я.
Тесса кладет руку на мою, открывает глаза и взглядом умоляет не устраивать сцену. Я глубоко вздыхаю и закрываю глаза.
– Хорошо, – говорю я, отворачиваясь от стюардессы.
– Спасибо, – шепчет Тесса.
Вместо спинки сиденья она кладет голову мне на руку. Я трогаю ее за бедро и прошу приподняться, чтобы я смог обнять ее. Она прижимается ко мне и удовлетворенно вздыхает, когда я обнимаю и крепко прижимаю ее к себе. Как я люблю этот звук!
Самолет медленно двигается по взлетной полосе, и Тесса зажмуривается. Как только самолет взлетает, она открывает шторку и восторженно смотрит на быстро мелькающий внизу ландшафт.
– Потрясающе! – улыбается она.
Сейчас у нее нормальный цвет лица, она пышет восторгом, и это чертовски заразительно. Я пытаюсь сдержать улыбку, но не могу не смеяться над ее «все такое крошечное».
– Ну вот, все не так уж и плохо, мы даже пока не разбились, – небрежно замечаю я.
В ответ в салоне кто-то начинает покашливать и возмущенно бормотать, но мне все равно. Тесса понимает мой юмор и игриво толкает меня в грудь.
– Замолчи, – предупреждает она, и я хихикаю.
Через три часа она снова не находит себе места. Я предполагал, что так и будет. Мы уже посмотрели все дурацкие ролики спонсоров авиакомпании, дважды изучили журнал «Магазин на борту» и пришли к выводу, что ни вольер для собак, ни подставка для телевизора не могут стоить две тысячи долларов.
– Полет длится долгие девять часов, – предупреждаю ее я.
– Уже шесть, – поправляет меня Тесса, водя пальцами по татуировке знака бесконечности на моем запястье.
– Уже шесть, поспи немного, – повторяю я.
– Я не могу.
– Почему?
Она смотрит на меня.
– Как ты думаешь, чем занимается папа? Я знаю, что в прошлый раз, когда ты уезжал, за ним присматривал Лэндон, но в этот раз нас не будет три дня.
– С ним все будет в порядке.
Да, конечно, сначала он побесится, но потом будет ей благодарен.
– Я рада, что мы не приняли предложение твоего отца, – неожиданно заявляет она.
Черт.
– Почему? – спрашиваю я, изучая ее лицо.
– Реабилитация стоит немалых денег.
– И что?
– Я не могу позволить твоему отцу тратить деньги на моего отца. Это не его ответственность, и мы не знаем точно, что мой отец…
– Тесса, он наркоман.
Я понимаю, она до сих пор не хочет это признать, но знает, что это так.
– Папа сам тоже должен оплатить лечение.
Нужно позвонить Лэндону, как только мы приземлимся, и узнать, как там наш план. Надеюсь, что ее папаша согласился.
Жалко, конечно, что Тессу не посвятили в планы. Несколько часов я колошматил боксерскую грушу, обдумывая проблему. В конце концов, все просто: либо он соглашается на лечение, либо убирается из жизни Тессы раз и навсегда. Я не допущу, чтобы он портил Тессе жизнь. Я и сам доставляю ей немало проблем, и если кто и будет причиной ее волнений – это только я. Я отправил Лэндона поговорить с этим куском дерьма, чтобы тот выбрал: либо клиника, либо жизнь без Тессы. Я подумал, что если вовлечь в это Лэндона, то будет не так жестоко, как если бы с ее отцом разговаривал я. Меня терзает только то, что платить за это, помогая Тессе, будет мой отец. Я хотел отказать ему. Хотел, но не смог.
– Я не знаю, – вздыхает она, глядя в окно. – Мне нужно подумать.
– Ну… – начинаю я, и она хмурится из-за моего тона.
– Что ты сделал? – Она щурится и отталкивает меня.
Ничего, далеко не убежит, пока не приземлимся.
– Обсудим это позже, – говорю я и смотрю на мужчину рядом.
Этой авиакомпании явно нужно подумать над приобретением более широких кресел; если бы не ручка между мной и Тессой, то я бы уже сидел на этом парне.
– Ты отправил его на лечение, да? – яростно шепчет она, уже не думая, что скандалит.
– Никуда я его не отправлял.
И это правда. Я не знаю, согласился он или нет.
– Но пытался?
– Возможно, – признаюсь я.
Она качает головой от досады и опирается на спинку, молча смотря куда-то вдаль.
– Ты сумасшедшая? – спрашиваю я.
Она меня игнорирует.
– Тереза…
Я говорю слишком громко, и она с открытыми глазами поворачивается ко мне.
– Я нормальная, – шепчет она. – Я просто шокирована и пытаюсь понять, как ко всему этому относиться, ясно?
– Ясно, – отвечаю я.
Ее реакция лучше того, что я ожидал.
– Я терпеть не могу, когда ты что-то от меня скрываешь! Ты так постоянно делаешь, моя мать… Я не ребенок. Я в состоянии справиться с проблемами сама.
С трудом подбираю слова и пытаюсь думать, прежде чем говорить все то, что у меня на уме. Я в этом совершенствуюсь все больше и больше.
– Да, – отвечаю я спокойно. – Но это не означает, что я не буду пытаться помочь решить их.
Ее взгляд смягчается, она кивает:
– Я понимаю, но прошу тебя: перестань все от меня скрывать. Все, что касается тебя, Лэндона, отца, – я хочу все знать. Я же все равно узнаю.
– Хорошо, – говорю я. – С этой минуты я буду тебе рассказывать все.
Я не имею в виду прошлое, его она не узнает, я имею в виду, что она будет знать все с этой минуты.
На мгновение на ее лице проступает вина.
– По крайней мере, если это будет то, о чем мне лучше не знать, – добавляет она мягко.
Договорились.
– Что конкретно ты имеешь в виду? – спрашиваю я ее.
– Что-нибудь, что тебе лучше не знать, тоже считается. Например, мой гинеколог – мужчина, – заявляет она.
