– Она в порядке. Она в университете, – сухо отвечает Макс.
Кимберли протягивает ему бокал с коричневой жидкостью. Он опустошает его наполовину одним глотком.
– Бурбон? – Он вопросительно вскидывает бровь на Кристиана.
– Только лучшее, – с усмешкой отвечает Кристиан.
– Вы бы как-нибудь позвонили Лилиан. Это бы хорошо повлияло на нее. – Макс переводит взгляд на Хардина.
– Не думаю, что ей нужно какое-то хорошее влияние, – резко возражаю я.
Меня не слишком волнует Лилиан, все из-за ревности. Но я чувствую сильную потребность защитить ее от отца. Не могу не думать, что он имеет в виду ее сексуальную ориентацию, и это меня серьезно беспокоит.
– Ну, позволю себе не согласиться, – улыбается он, обнажив идеально белые зубы.
Откидываюсь на спинку дивана. Вся эта перепалка напрягает. Макс красивый и богатый, но я не могу не замечать тьмы, таящейся в его глубоких карих глазах, и злобы, скрытой за широкой улыбкой.
В конце концов, почему он здесь с Сашей? Он женатый человек, а судя по длине ее платья и по тому, как она ему улыбается, дружбой их отношения не назовешь.
– Лилиан – наша постоянная няня, – звонко говорит Кимберли.
– Мир тесен. – Хардин закатывает глаза, чтобы казаться абсолютно безразличным к происходящему, но я знаю, что он взбешен.
– Да, очень тесен, – усмехается Макс.
Его британский акцент гораздо сильнее, чем у Хардина или Кристиана, но не так приятен уху.
– Тесса, иди наверх, – тихо приказывает Хардин.
Макс и Кимберли оба смотрят на него, и становится понятно, что они слышали его команду.
Сейчас ситуация еще более неловкая, чем была секунду назад. Теперь, когда все слышали, как Хардин велел мне уйти, я точно не хочу подчиняться. Как бы то ни было, я знаю Хардина и знаю, что он заставит меня отправиться наверх, даже если ему придется меня туда нести.
– Мне кажется, она должна остаться и выпить немного вина или рюмку бурбона. Он отлично выдержан и очень хорош, – замечает Кимберли, поднимается и идет к бару. – Что предпочитаешь? – улыбается она, подчеркнуто игнорируя Хардина.
Он злобно смотрит на нее и сжимает губы в тонкую линию. Мне хочется посмеяться над тем, как Кимберли дает Хардину отпор, или уйти из комнаты – предпочтительно вдвоем, но Макс наблюдает за нашей перебранкой с преувеличенным любопытством, и я остаюсь.
– Я выпью бокал вина, – говорю я.
Кимберли кивает, наполняет высокий бокал белым вином и несет его мне.
Кажется, пропасть между мной и Хардином увеличивается с каждой секундой. Я почти вижу, как с него мелкими волнами скатывается ярость. Делаю небольшой глоток живительного вина. Макс наконец отводит от меня взгляд.
Хардин пялится в стену. С момента, как мы поцеловались, его настроение резко изменилось, и это меня серьезно беспокоит. Я думала, он будет воодушевлен, счастлив, и, конечно, надеялась, что он почувствует желание и захочет большего, как всегда хотел, как я хотела.
– Вы оба живете в Сиэтле? – спрашивает Саша Хардина.
Я отпиваю еще вина. Последнее время я много пью.
– Я – нет, – отвечает он, не глядя на нее.
– Хм, а где ты живешь?
– Не в Сиэтле.
Проходил бы этот разговор при каких-либо других обстоятельствах, я бы попеняла ему за грубость, но сейчас меня это только радует. Саша хмурится и прислоняется к Максу. Он смотрит на меня, прежде чем мягко отстранить ее.
Я уже поняла, что у вас роман, так что не надо сейчас разыгрывать скромность.
Саша замолкает, и Кимберли смотрит на Кристиана, чтобы тот помог перевести разговор в более приятное русло.
– Что ж… – откашливается Кристиан. – Открытие клуба прошло прекрасно. Кто бы мог подумать, что будет столько народу.
– Это было блестяще, та группа… Не могу вспомнить название; которые были последними… – начинает Макс.
– Может, «Рэфорд»? – предполагает Кимберли.
– Нет, это не они, любовь моя! – смеется Кристиан, и Кимберли подходит, чтобы сесть ему на колени.
– Ну, как бы они ни назывались, нам нужно пригласить их и на следующий уик-энд, – заявляет Макс.
Спустя несколько минут после начала их делового разговора Хардин встает и исчезает в коридоре…
– Обычно он более вежлив, – замечает Кимберли Саше.
– Вообще-то нет, но другим его мы не знаем, – смеется Кристиан, и остальные подхватывают.
– Я собираюсь… – начинаю я.
– Иди, – кивает мне Кимберли, и я машу гостям и желаю спокойной ночи.
Когда я дохожу до конца коридора, Хардин уже закрыл за собой дверь в комнату для гостей. Мгновение стою в нерешительности, затем поворачиваю ручку и открываю дверь. Когда я наконец вхожу, Хардин ходит взад-вперед по комнате.
– Что-то случилось? – спрашиваю я у него.
– Нет.
– Уверен? Ты ведешь себя странно с тех пор…
– Я в порядке. Просто на взводе.
Он садится на край кровати и трет ладони о джинсы на коленях. Мне нравятся его новые джинсы. Я видела их в нашем – в его – шкафу в квартире. Триш подарила их ему на Рождество, а он их терпеть не может.
– Тогда в чем дело? – тихо спрашиваю я, чтобы мой голос не был слышен в коридоре и в гостиной.
– Макс – придурок! – выкрикивает Хардин.
Он явно не беспокоится, что его могут услышать.
Со смехом шепчу:
– Да, это так.
– Когда он тебе хамил, то просто-напросто хотел, чтобы я начал беситься.
– Он не хамил мне намеренно. Думаю, у него просто такая манера общения.
Я пожимаю плечами, но Хардина это не успокаивает.
– Как бы то ни было, мне он ни хрена не нравится. И меня бесит, что у нас одна ночь вместе, а в доме полно людей. – Хардин откидывает со лба темные волосы, хватает подушку и ложится.
– Понимаю, – соглашаюсь я. Надеюсь, что Макс и его любовница скоро уедут. – Меня злит, что он изменяет жене. Дэнис кажется такой милой.
– Плевать мне на всю эту грязь, правда. Просто мне он не нравится, – говорит Хардин.
Меня слегка удивляет, как непринужденно он отмахивается от такого предательства.
– Разве тебе не обидно за нее? Хоть немного? Уверена, она даже не догадывается о Саше.
Он взмахивает руками, а потом убирает их за голову.
– Наверняка она в курсе. Макс – козел. Она не может быть такой тупой.
Представляю себе жену Макса: она сидит в особняке где-то в горах, в дорогом платье, с прической и макияжем, и ждет, когда ее неверный муж вернется домой. От такой картины мне становится грустно. Лучшее, на что я могу надеяться, так это на то, что у нее тоже есть «друг».
Удивительно, что мне бы хотелось, чтобы она обошлась с мужем так же, но он сидит здесь. Хотя я едва ее знаю, хочу, чтобы она обрела немного счастья, даже если это не самое лучшее решение.
– В любом случае это неправильно, – настаиваю я.
– Ага, но это и есть замужество. Измены, вранье и прочее, и прочее.
– Так бывает не всегда.
– Девять случаев из десяти. – Он пожимает плечами. Меня выводит из себя то, как негативно он относится к браку.
– Нет, это неправда. – Я складываю руки на груди.
– Ты опять собираешься ругаться со мной по поводу женитьбы? Не думаю, что стоит это делать, – предупреждает Хардин.
Он встречается со мной взглядом и глубоко вздыхает.
Хочу поспорить с ним, доказать, что он ошибается, и заставить его изменить свое мнение о браке, но я знаю, это бессмысленно. У Хардина сложилась такая точка зрения задолго до того, как он встретил меня.
– Ты прав, нам не стоит об этом говорить. Особенно когда ты уже издерган.
– Я не издерган, – с усмешкой говорит он.
– Хорошо. – Я закатываю глаза. Хардин вскакивает на ноги.
– Перестань мне тут глаза закатывать! – набрасывается он на меня.
Не могу не закатить их снова.
– Тесса… – рычит он.
Я стою на месте, без движений и без колебаний. У него нет причин быть со мной грубым. Не моя вина, что Макс – напыщенный ублюдок. Это типичная истерика Хардина Скотта, и в этот раз я не отступлю.
– Ты здесь всего на одну ночь, не забыл? – напоминаю я, и вижу, как с его лица сходит суровость и воинственность.
