А если между ними не так уж и мало общего?
– Этого достаточно? – спросила Тэбби после короткой паузы.
– Я хочу услышать все, – настойчиво сказал Эш.
Постепенно ему открывалась причина ее странной нелюдимости и неуверенности в себе. Вот откуда эти дворовые, в чем-то агрессивные привычки. С самого раннего возраста Тэбби вела войну на выживание.
– В школе я была белой вороной, – продолжила она. – Когда отец шел обворовывать очередной дом, он часто брал меня с собой. Я должна была дать ему знак в случае опасности. – Тэбби ненавидела каждое произносимое ею слово. Но отчего-то ей хотелось поделиться с ним этим. – Как-то раз его все-таки поймали. И поскольку мать не могла обо мне позаботиться, меня отдали в приют.
– Как и меня, – мрачно добавил Эш. – Мне было десять. Сколько было тебе?
Тэбби округлила глаза от удивления:
– Ты воспитывался в приюте? Но ведь твои родители были обеспеченными людьми.
– Это не значит, что они были лучше твоих, – сухо произнес он. – Деньги матери помогали только ей самой. Передозировки были для нее привычным делом.
Тэбби не верила своим ушам.
– А твой отец? – осторожно поинтересовалась она.
– Их с матерью брак продлился недолго. Когда отец ей надоел, она сказала, что ее будущий ребенок не от него. А он ей поверил. Будущим ребенком был я. Отец не стал предпринимать никаких мер, чтобы взять меня под свою опеку. Он знал, что ее деньги сделают свое дело и он все равно проиграет.
– И что было дальше? – спросила Тэбби, отпивая из бокала с водой.
– Ничего, – холодно ответил Эш. – Помощники матери подкупили всех, кого могли, чтобы в прессу не просочилась информация о ее зависимости. Когда я подрос, всем было не до меня – ни помощникам матери, ни ей самой. К тому времени она все чаще пребывала в другом, вымышленном мире. А я жил сам по себе, что не могло не привлечь внимание властей. Родственников, готовых заботиться обо мне, у меня не было.
Видя, как потускнели его глаза от этих воспоминаний, Тэбби и сама стала мрачнее тучи. Не отдавая отчета в своих действиях, она накрыла ладонями его руки:
– Прости, я не хотела.
Ашерон взял ее руки в свои.
– Родители били тебя? – спросил он.
Взгляд светлых глаз потускнел.
– Да.
– Меня впервые ударили только в интернате, – сказал Эш, не задавая дальнейших вопросов. – К тому времени я был капризным, наглым ребенком, поэтому не исключаю, что сам это заслужил.
– Никакой ребенок не заслуживает того, чтобы его били.
– До интерната мне было еще хуже, – пояснил Эш. – Нескончаемые переезды из одного дома в другой. Пока не умерла мать и ее помощники не сдали меня в приют. Там и прошла та часть детства, которую я помню лучше всего.
К горлу Тэбби подступил комок. Сердце сжалось при мысли о том, что он, как и она, не познал родительской любви и ласки. Они оба не знали, что такое настоящий дом и родительское тепло. Она так ошибалась в нем. Тэбби было стыдно за свое поведение. Могла ли она подумать, что сын знаменитой греческой наследницы мог иметь схожую с ней биографию?
Она встретилась с ним взглядом и почувствовала необъяснимое тепло. Ощущение странного полета в неизведанную, но такую манящую даль обрушилось на нее.
– Расскажи мне о завещании твоего отца, – предложила Тэбби.
– В другой раз, – сказал Эш. – На сегодня достаточно личной информации.
Сила притяжения блестящих карих глаз буквально пронзила пространство между ними. Однако Тэбби едва сдерживала свое любопытство. Ей не терпелось узнать больше об Ашероне Димитракосе. Пресса постоянно муссировала его жизнь. Но кто бы мог подумать, какие подробности остаются в стороне! В другой раз она обязательно использует свой шанс и выведает все подробности. А сейчас ей лучше согласиться с ним. Тем более что уже подали десерт.
– Обожаю меренгу, – сказала Тэбби. – Она прекрасно приготовлена. Хрустящая снаружи, мягкая внутри.
Он улыбнулся, и она вновь залюбовалась его манящими пленительными губами.
– Прямо как ты. Воинственная снаружи, но такая ранимая, когда дело касается детей.
Сердце заколотилось в ее груди при виде этой на редкость искренней улыбки.
– Я просто хочу дать Эмбер то, чего была лишена сама.
– Похвальное желание. Что касается меня, то я никогда не хотел иметь детей, – признался Эш, глядя, как она слизывает с вилки кусочек меренги. От мысли о том, что еще она может делать языком, он заерзал в кресле. Пульс тяжело забился в висках. Чувствуя, что теряет самообладание, он стиснул зубы. Ашерон Димитракос ни в чем не любил проявлять слабость.
– Не могу сказать, что когда-то хотела детей, – продолжила тему Тэбби. Она видела, что золотисто-карие глаза следят за каждым ее движением. Под этим взглядом она чувствовала себя крайне неловко. – Но после того как у Сони случился первый инфаркт, я как будто полностью отдала свое сердце Эмбер. После второго приступа Соня умерла, и мы с Эмбер стали одним целым. – Она остановилась и посмотрела в его карамельные глаза. – Прошу тебя, перестань так на меня смотреть.
– А ты перестань играть с вилкой, – парировал Эш. – Когда ты это делаешь, я представляю тебя на этом столе в качестве главного блюда.
Тэбби покраснела и со всей силы бросила вилку на пол:
– Ты можешь думать о чем-нибудь, кроме секса?
– Разве ты о нем не думаешь? – ухмыльнулся Эш, не сводя с нее глаз.
Румянец на ее щеках заиграл с новой силой, потому что Эш попал в самую точку. Его грубое мужское начало бередило ее воображение, заводило ее. Стол между ними был препятствием, которое ей хотелось уничтожить. От этих мыслей кровь вскипала в ее венах, соски возбуждались и проглядывали сквозь платье. Острое желание наполнило область между ног влагой. «Так вот что значит страсть, – думала она. – Будь смелее! Ты женщина, а не напуганная школьница».
Эш поднялся с кресла:
– Пойдем.
– Нет, сядь! – воскликнула Тэбби. В его намерениях не было сомнений. Но не это пугало ее. Ей было страшно, что она согласится. Никогда в жизни она не испытывала столь сильной, практически животной похоти.
Эш нагнулся и поднял ее с кресла, как маленькую девочку.
У Тэбби пересохло в горле.
– Посади меня обратно, иначе…
Эш не дал ей договорить:
– Ты заточила себя в клетку иррациональных мыслей и правил. Тебе кажется, что так безопаснее. Но я не представляю угрозы.
Говоря эти слова, он уже нес ее через зал. Тэбби понимала: ему наплевать на ее доводы и протесты. Он просто возьмет ее на руки и понесет, куда ему хочется. Тэбби вцепилась пальцами в его твердый, упрямый подбородок.
– Посади меня обратно в кресло! – процедила она.
– Если ты не доверишься мне, то не сможешь довериться уже никому, – уверенно произнес Эш, глядя в ее растерянное лицо. – А я, в отличие от других, по крайней мере, не вру тебе.
– Но при этом утаиваешь факты, подкупаешь всех подряд, только чтобы получить то, что тебе нужно!
Эш рассмеялся. Они уже поднимались по лестнице, и Тэбби твердо знала: пришло время принимать решение. Решение, которое она уже приняла. Ведь ей так хотелось повторить тот долгий поцелуй, воспоминания о котором навсегда останутся в ее памяти.
Эш поставил ее на ковер, чтобы открыть первую дверь. При этом он продолжал крепко держать ее руку, не позволяя ей сбежать. Дернув за ручку, он буквально втащил Тэбби к себе в спальню.
– Вот и наступила наша брачная ночь, – произнес он с самодовольной ухмылкой.
– Это не брачная ночь, – отрицала Тэбби, прижимаясь к двери спальни. – Наша свадьба не настоящая. – Она едва дышала. Ей действительно было некомфортно и немного страшно здесь. – Давай не будем обманываться. Никто из нас не строит планов относительно друг друга. То, что у меня на пальце кольцо, ничего не значит.
Эш не мог припомнить ни единого случая, чтобы женщина, оказавшись в его спальне, думала о чем-то другом, кроме секса. Или чтобы женщина пришла к нему в спальню, не строя на него дальновидных планов. И вдруг он осознал, что Тэбби была в его жизни тем самым глотком свежего воздуха, которого ему так не хватало.
