Так что никаких сожалений. И по поводу приглашения жить вместе у меня их тоже нет и не было. Поспешно? А чего кота за хвост тянуть? Два взрослых человека. Я грязные носки не раскидываю, Машка хозяйственная до безобразия.
Правда, это напрочь перечеркивает конфетно-цветочный период. По идее. Но я ж не с целью подарки зажать звал. Просто хочу, чтобы Маша была рядом. Чтобы не приходилось каждый вечер разрываться — куда поедем, с кем оставить животных на выходные, во сколько вставать с утра, чтобы успеть переодеться… Хотя, какая уже разница, если Маша сказала «нет»?
Я и за «нет» это не считаю. Разумные доводы разумного человека. Предложение было сделано не в лучший момент, Маше нужно немного времени, чтобы пройти в себя после поездки. И она хочет получить развод.
Никогда так не хотел развода, как сейчас.
Но знаю, что это не предел.
Мы с Машей неплохо провели время в пятницу, пока не отправились в аэропорт. По прилете я закинул Ромашкину к ней, сам поехал к коту, которого, я надеялся, Нина не забыла заезжать кормить.
Пушистый мерзавец встретил меня… никак. Кот. Что с него взять? Квартира его, я скромный раб, который, видимо, удовлетворил господина тишиной и не мозолил глаза несколько дней. Люблю, скотину, но что-то сразу вспомнился Мишка, который наверняка хозяйке прохода не давал, стоило ей вернуться из путешествия. Девушка определенно провела ночь в теплой компании. А я мерз. И скучал. Думал о ней.
Черт возьми, мы провели с Ромашкиной одну ночь, а я превратился в ревнивого маньяка-собственника. Да, Маша, конечно, заверила меня, что развод неизбежен, мужа нет, можно не волноваться. Да я и не волнуюсь.
Только муж-то есть. И не просто есть, она сегодня с ним встречается. И меня на эту встречу не берет.
Вот что обидно.
С точки зрения логики не могу себе этого объяснить, но именно этот крохотный отказ задел за живое и пробудил во мне страстного и, судя по всему, не очень адекватного ревнивца. Не самые лучшие качества, скажу я вам. Мы говорили с Марией о доверии, и? Я как какой-то маньяк с утра дежурю у дома Ромашкиной, желая выяснить, что это за муж там такой.
Это каким надо быть идиотом, чтобы упустить такую девушку?
Таким, который будет вставать в шесть утра, чтобы поиграть в слежку возле чужого дома. Черт, да я даже темные очки напялил и кепку, чтобы меня вдруг не узнали.
Идиот.
Сережа, тридцать три годика. Это, наверное, уже диагноз.
Вот правду говорят — первые сорок лет детства самые тяжелые в жизни мужчины.
Слежка — отстой.
Вот именно так. Отстой. Скучно, уныло. В туалет нормально не сходить, пардон. Жрешь весь день какую-то гадость всухомятку. И ничего не происходит. Чувствуешь себя дебилом, и с каждым часом все сложнее себя убеждать в том, что это не так. Пошел на поводу у своих чувств, а мозг включить забыл.
Во-первых, я же понятия не имею, кто Машин муж. Или как он выглядит. Да любой мужчина, кто зайдет в ее подъезд может оказаться «тем самым». Тьфу-тьфу-тьфу, сегодня я оказался счастливчиком, раз за полдня вообще ни один представитель сильного (и, очевидно, не самого разумного) пола даже на крыльце подъезда не появился.
Во-вторых — нет, ну я точно идиот. Надо поехать домой. Заняться работой. А не изводить себя мыслями, что в этот самый момент моя Машка встречается с каким-то своим бывшим упырем.
В-третьих. Я доверяю Ромашкиной. Я доверяю Ромашкиной. Я доверяю…
Она вышла из подъезда.
Роскошная. Настолько, что у меня челюсть отвисла. Буквально. Это не ее легкомысленные сарафаны, которые раззадоривали. Это настоящее боевое облачение. Золотое струящееся платье, белая меховая накидка на плечи. Она что, на всю ночь уезжает?! Кто носит меховую накидку в июле? Макияж — я никогда не видел Машу с вечерним макияжем. И укладка. Волосы чуть завиты, собраны в небрежный пучок, так что несколько локонов спадали на плечи.
И это все — не для меня.
Желание заводить машину и поехать следом за Машиным такси пропало. Рука к ключу потянулась, а провернуть его — не хотелось. Ну поеду я следом, и что потом? Увижу, для кого она так нарядилась и пойду бить морду этому клоуну?
Мда, Сережа… Тебе, видимо, голову в машине совсем напекло.
А ну его! Какого хрена? Зря, что ли, весь день тут торчал?
Машина послушно завелась, с парковочного места я вырулил спешно, подрезав маленькую желтую тойоту. Пришлось «поморгать», на большую вежливость времени не было.
Такси лениво тащилось через город, водитель, очевидно, не хотел связывать с МКАДом. Через сорок минут мы покинули пределы Москвы, взяв уверенный курс на Рублевку. Маршрут мне был прекрасно известен. Да и Маша оделась так, что не в каждом заведении Москвы появишься в подобном виде. Лихорадочно пытался вспомнить всех тамошних не-холостяков. Бесполезно. Только знакомых имен было штук пятнадцать — семнадцать, навскидку. И это я брал мужчин примерно нашего с Машей возраста. А если вспомнить отцовских партнеров?
Мда… Зато становится понятнее, какие у Маши проблемы с документами из-за развода. У меня в свое время родители так и не разошлись, когда поняли, сколько им придется делить имущества.
Так что здравствуй, намерение вмешаться в бракоразводный процесс Ромашкиной.
За временем следить перестал. Стоило выбраться загород, спидометр начал стабильно показывать приличные скорости. Это не плестись черепахой по пробкам. Можно открыть окно, и хотя бы ветерок прочистит мозги.
Я не ревнивый безумец, я не ревнивый безумец, я не ревнивый…
Черт. Еще какой.
Еще какой…
Понял, стоило увидеть дом, к которому свернуло такси.
В груди что-то пророкотало. Глаза затянуло пеленой. Жар ударил в лицо.
Коржаненко. Маша жена Андрея Коржаненко?!
Из машины вылетел пулей. Хлопнул дверью, хотя обычно к своему автомобилю отношусь с большим пиететом. Чужих машин возле дома набралось немало, а значит у Коржаненко какой-то званый вечер. У старших, конечно. Андрей своим родителям настолько кровь испортил, что те никогда бы не позволили своему отпрыску приглашать гостей в особняк.
В дом вошел, в очередной раз за сегодня проявив грубость — втиснулся вперед престарелой супружеской пары. Наверняка потом меня за это пожурят, но это будет потом.
Сейчас мне срочно нужна была моя Маша.
— Сереженька?
Ну конечно… Когда хочется двигаться очень быстро, всегда найдутся препятствия. Лиля Коржаненко, хозяйка дома и мать Андрея, заметила меня первой и уже двигалась в мою сторону, приветственно распахнув объятия.
Дама чуть за пятьдесят немного испортила лицо подтяжками, но сегодня выглядела хорошо. Я бы сказал — сияющей.
— Здравствуй, дорогой, — женщина расцеловала меня в обе щеки, ничуть не стесняясь того, что оставляет на мне следы темной помады. — Я и не думала, что ты тоже сможешь приехать! Ты так давно у нас не был.
— Работа, — немного извиняющимся тоном ответил, не переставая взглядом искать свою золотую Машу среди гостей.
— Вечно твоя работа. Вон, даже не переоделся…
Лиля заботливо поправила воротник на моей рубашке, видимо, чтобы придать более аккуратный вид.
— Как папа с мамой?
— Отлично, теть Лиль, — все-таки посмотрел на нее. Так и не отучился звать ее теткой. Да и «дядя» Миша с детства слишком плотно засели в памяти. — В Финляндии сейчас. Отдыхают. Вы как?
— Да как видишь, — женщина обвела гостей взмахом руки. — Празднуем. У Машеньки с Андрюшей годовщина, вот, решили собрать гостей. А то что такое? Такой дом, а всё пустует. Не внуков, так хоть друзей позвать надо.
Годовщина. Внуки.
Слова, как удары молотком по груди. В глазах потемнело, в душе словно в один миг пусто стало. Ничего.
Пустота.
— … Ох, мы так рады, что Андрюшенька за ум взялся. Ты не представляешь. А с Машенькой ты знаком? Ты так давно в гости не заходил.
— Но зашел же, — заставил себя улыбнуться. И, клянусь, так тяжело мне это никогда не давалось. — Теть Лиль, где молодых-то найти? Хочу поздравить. Сами знаете, потом сбегут.
