- Помолчите, - рыкнул на них мужчина.
Парни понятливо замолчали, с любопытством посматривая на нас.
Влад с холодным выражением лица подошел ко мне и, усадив на стул, стал аккуратно обрабатывать рану. Закончив только минут через десять, он туго перебинтовал мне плечо со словами:
- Отправляйся домой. Ты должна принять лекарство.
- Спасибо, - тихо сказала я так, чтобы услышать мог только он. Сказала, хоть и не понимала, для чего он все это делает.
Опять ничего не ответив, он собрал аптечку и, взяв у Никиты сигареты, прикурил, и сделал жадную затяжку. Все это он сделал, не гладя на меня, словно ему было противно на меня смотреть.
Уже открыв дверь, я обернулась к нему:
- Зачем ты отправлял мне цветы?
- Какие цветы? - быстро обернулся он ко мне. В его глазах я увидела непонимание и растерянность.
- Никакие, - ответила я и быстро вышла из комнатки.
Уже закрывая за собой дверь, краем уха услышала какой-то шум и выкрик: "Барс, успокойся!"
Глава 16
Моя Луна... Почему он меня так назвал? Я знаю, что имя Селена с древнегреческое переводится именно как "Луна", но все же. Это прозвучало так интимно, так обжигающе, так ласкающе...
Все, хватит! Все мои мысли должны быть о предстоящем бое, который состоится через три недели. Дьявол! Рука двигается хорошо, но при этом каждое движение ею еще отдается острой болью, проходящей сквозь все тело. Из-за этой раны пришлось на время забыть о тренировках, так что я сейчас не в самой лучшей форме для боя. Последнее слово отозвалось во мне дрожью. Два боя... Мне осталось два боя, и ПашА меня отпустит... Наверно... Надеюсь...
С такими мыслями я и шла домой, кутаясь в теплый шарф, в попытке закрыть лицо от холодного ветра. Время перевалило за полночь, но улицы были все так же оживленны. Свернув с одной из таких, я оказалась в темном переулке, через который все время ходила на работу и обратно. Ну вот, еще пять минут, и я буду дома. Обычно здесь всегда тихо, но не сегодня.
- Парни! Гляньте, какая цыпочка заглянула к нам на огонек! - раздался сбоку от меня пьяный мужской голос.
Только этого не хватало!
Ко мне вальяжно подходили трое мужчин, характеризующихся одним словом - гопники. Хм... До этого я их не видела в нашем районе, да и живи они здесь подольше, знали бы на кого следует нарываться, а кого лучше обходить стороной.
- Я не в настроении, мальчики, - спокойно сказала я, продолжая идти к арке между дворами, - рассоситесь.
- Ты не охренела ли, девочка? - прохрипел второй, самый здоровый из троицы. - Пойдешь с нами, глядишь, к утру мы тебя и отпустим.
После жарких поцелуев с Владиславом в крови все еще бурлил адреналин, заставляя меня быть более резкой:
- Я, кажется, ясно сказала. Отвалите, - в груди стала сжиматься тугая спираль гнева.
Сколько еще мне придется драться, доказывая свое право на место под солнцем?! Как мне все это надоело! Этот чертов ПашА со своими дурацкими боями! Урод брат, из-за которого мне приходится рисковать своей жизнью! Непонятный Влад, рядом с которым я чувствую себя непозволительно слабой! Как же меня все достало! Еще и эти дебилы прикопались!
Вдруг левое плечо сжала сильная рука, останавливая меня и посылая по усталому телу волну злой боли...
- Я же тебе ска...
Сильный удар кулаком в лицо не дал ему договорить.
- С*ка! Убью! - взревели оставшиеся двое, размахивая кулаками и налетая на меня, пока их собутыльник медленно поднимался с грязного асфальта.
Через пару минут все было кончено. Будь эта троица трезвая, я бы так легко с ними не справилась. И уж точно не отделалась бы парой ушибов и сбитыми костяшками пальцев на обеих руках, но к этому я привыкла. Так что можно сказать, что мне крупно повезло. Зато душу отвела...
Продолжив свой путь домой, я тихо рассмеялась. Только вот почему-то в этом смехе мне послышались истеричные нотки, да и глаза что-то стало щипать. Над кем я смеюсь? Над собой или сложившейся ситуацией? Не знаю. Только вот мне до спазмов в горле хочется закричать: "Спасите! Спасите меня от этого жестокого мира". Мира, где или ты, или тебя, где "перегрызть глотку" человеку ничего не стоит, где брат готов бросить сестру на произвол судьбы. Но ведь я сильная, я все выдержу. Правда? Но иногда так хочется быть слабой, хочется, чтобы меня защищали, чтобы лелеяли, чтобы... Боги, о чем я?! С самого детства я всегда сама решала свои проблемы. Папа всегда говорил, что спасение утопающего - дело рук самого утопающего. И он был прав: в нашем мире нельзя полагаться ни на кого. Даже Макс (внутри опять кольнуло острой болью, которую я старательно затолкала вглубь себя) никогда не просил помощи у отца, преодолевая трудности самостоятельно. Тогда почему же он так со мной поступил? Почему бросил? Почему предал меня?
Ладно, хватит заниматься самобичеванием - это все равно ничего не изменит. Да и Димка не поймет моего подавленного состояния после похода в клуб. Так что стоит взять себя в руки, ведь слезами делу не поможешь... и ничего не исправишь.
Уже зайдя в подъезд, я смогла-таки справиться со своими чувствами, так что Димка, открывший мне дверь, увидел весело улыбающуюся меня.
- Как отдохнула? - помогая мне стащить куртку, участливо спросил он.
- Отлично, - хмыкнула я, зная, что он мне все равно не поверит.
- Да? - ну не делай такое скептическое лицо! Я все равно не скажу тебе, что мне сейчас очень плохо. И ты это прекрасно знаешь.
- Да, - для надежности еще и кивнула, - только выступить пришлось, теперь рука болит.
- Все с тобой ясно, звезда, - тяжело вздохнул друг, - дуй уж спать.
- Сладких снов, Димуль, - чмокнув его в покрытую легкой щетиной щеку и на миг прижавшись к большому телу, пробормотала я и потопала в свою комнату.
- Сладких снов, - тихо сказали мне в след нежным голосом.
Лежа на холодных простынях в своей кровати, я пыталась заставить себя забыть сегодняшние поцелуи с Владиславом. Зажмурив глаза и закусив нижнюю губу, я силилась выкинуть эти воспоминания из головы. Но вместо этого в памяти как назло всплывали прикосновения сильных рук, удерживающих меня, твердость прижимавшегося ко мне горячего тела, волшебный мускатный запах, который, кажется, и сейчас улавливался тонким оттенком от моей кожи, и губы... Твердые, жаркие, властные губы, прижимавшиеся к моим так, словно хотели поглотить меня всю без остатка. Даже сейчас я чувствую этот обжигающий поцелуй с пьяным вкусом коньяка. Не сдержавшись, я осторожно, словно боясь стереть следы ЕГО прикосновений, кончиками пальцев дотронулась до горевших с момента поцелуя губ и еле слышно застонала - настолько они стали чувствительны.
Уже засыпая, почему-то разочарованно подумала:
"Жаль, что цветы не от НЕГО".
***
- Ну как, успокоился? - спросил Федор Геннадьевич, флегматично смотря на то, что буквально полчаса назад было гримеркой его танцовщиц.
Сейчас небольшая комната представляла из себя полностью разгромленное помещение: разбитые зеркала мелкой крошкой хрустели под ногами, поломанные столики и стулья (он их что, об стены что ли швырял?! Мда... глупый вопрос) живописными обломками украшали пол, вещи его девочек раскиданы по всей комнатке. Ну а сам виновник всего этого погрома сидел прямо на полу (стульев-то все рано уже нет), привалившись к стене, и курил, пустым взглядом уставившись перед собой.
- Да, - холодно ответил Владислав и спросил у дяди, - где близнецы?
- Смылись ко мне, когда ты начал громить гримерку, чтобы не попасть тебе под раздачу. И как я теперь объясню моим танцовщицам, что им теперь негде и не во что переодеваться? - вскинул брови Сорокин и пристально посмотрел на Барса.
Сейчас Влад понимал, что поступил некрасиво по отношению к собственному родственнику (все-таки ему не пять лет, чтобы закатывать истерики и погромы), но в тот момент, когда ОНА сказала о каких-то цветах и быстро ушла, у него словно сорвало крышу. Его душила мысль о том, что кто-то может ухаживать за НЕЙ. Перед глазами стояла кровавая пелена ярости, сердце билось в агонии боли, а в голове была только одна мысль: "Убью"!
