Где-то снаружи Сван все еще плачет, и мне очень хочется успокоить его, но я не могу больше открыть глаза. Впрочем, здесь время идет совершенно по-другому, и его достаточно, чтобы сказать тебе все, что нужно. Я знаю, что, как только произнесу последние слова, мне конец, – но дар все-таки удивительно мощная штука. Пользуясь им, становишься частью чего-то большего, чем ты сам. Становится не так одиноко жить – и умирать тоже.
Говорят, в историях важны только главные герои, всякие рыцари и принцы, короли и королевы, а остальные – просто пешки, которых сметают с доски по пути. Но чтоб они провалились, эти правила! Я говорю от лица всех пешек, всех проглоченных и неважных, всех второстепенных и посчитанных сотнями. Спаси нас, Генри, сделай так, чтобы никто больше не погиб, потому что сам Хью не остановится. Я видела его глаза, когда он убил меня: безумные и жуткие, словно он уже и вовсе не человек.
Меня зовут Мойра Браун, я мастер посланий и простая девчонка с постоялого двора, и с меня начинается эта история, но она не про меня, конечно нет.
Это – твоя история.
Глава 1
Четвертый волшебник
За свои шестнадцать лет Генри твердо выучил одну истину: если просыпаешься с нехорошим предчувствием, не думай, что оно тебя обманет. Чутье – упрямая штука, оно вещает из самой глубины твоего существа, из тьмы, куда мысли не дотягиваются, и если оно говорит тебе, что дела плохи, готовься: ты еще мирно дремлешь, а оно уже засекло шорох стрелы, отпущенной в полет за сотню метров от тебя.
Вот и теперь Генри открыл глаза, лежа на чем-то мягком, в тепле и безопасности, а чувство тревоги словно покалывало его изнутри. Он приподнялся на локте и огляделся, но на вид все было в порядке: с тех пор как он заснул в этой самой библиотеке под монотонное чтение Эдварда, ничего не изменилось. Разве что Эдвард перебрался на соседний диван – видимо, Генри сильно толкал его во сне – и теперь спал, свесив руку вниз и опустив на грудь раскрытую книгу.
За окном по-прежнему сияло солнце, но это вовсе не значило, что наступил день, – спасибо Хью и безобразию с небесными светилами, которое он устроил. Собственное чувство времени говорило Генри, что проспал он от силы часа два, а значит, ночь даже до середины не добралась. Глаза слипались, Генри зарылся лицом в подушку с облезлой старинной вышивкой и провалился в спокойный, глубокий…
– Просыпайся, Генри, – мягко проговорил незнакомый голос. – Как говорят наши общие друзья скриплеры, «некогда объяснять, но нам пора».
«Ну, началось», – успел подумать Генри, скатываясь с дивана и ныряя за него, чтобы спинка в случае чего закрыла от стрелы или ножа.
У окна, там, где минуту назад никого не было, стоял высоченный темноволосый мужчина в шерстяном плаще. Освальд учил Генри: «Если кто-то незаметно к тебе подкрадется, сначала засвети ему чем-нибудь тяжелым, а потом уже разглядывай, кто пожаловал». Но в этот раз Генри только выглянул из-за дивана и даже не стал прятаться обратно. Во-первых, ничего тяжелого под рукой все равно не было, во-вторых, незнакомец был удивительно похож на Перси: смуглый, кареглазый, с внимательным теплым взглядом, словно читающим мысли. Правда, в отличие от Барса в человеческом обличье, у гостя были короткие волосы и мощная фигура, не оставлявшая сомнений в том, что в случае чего он может кулаком вогнать в доску гвоздь.
– Ты отец Перси? – брякнул Генри, потому что сходство было поразительное. Вот таким бы Перси и вырос, если бы не был болен, ну и если бы тренировал мускулы лет этак двадцать подряд.
Тут Генри запоздало сообразил, что никто, кроме людей во дворце, не знает, что великий Барс на самом деле – хилый подросток, но гость расхохотался так, будто понял вопрос и нашел его уморительно смешным.
– А ты умеешь польстить, Генри. Нет, мы с ним не родственники, но, знаешь, творение иногда бывает похоже на своего создателя больше, чем последнему хотелось бы.
Гость натянул капюшон плаща, грузным шагом подошел к той стене, где висели портреты волшебников, и сел в кресло под одним из них.
– Ты – Странник. Четвертый волшебник, – выдохнул Генри, переводя взгляд с нарисованной фигуры в низко надвинутом капюшоне на такую же, но настоящую.
– Собственной персоной. – Странник качнулся вперед в каком-то сидячем подобии вежливого поклона. – Тебе повезло, Генри: не могу вспомнить ни одного смертного, которому удалось бы познакомиться со всей четверкой волшебников. Да ты и вообще счастливчик – в твоем последнем приключении я буду сопровождать тебя, а такая честь не всякому выпадает. – Его губы внезапно тронула мягкая, добрая улыбка. – Не волнуйся. В отличие от Тиса, я хороший наставник и не брошу, когда нужен.
– Звучит обнадеживающе, – пробормотал Генри. – А можно уточнить насчет «последнего приключения»? Надеюсь, ты имел в виду, что я разделаюсь с Хью и буду жить спокойно, а не то, что я протяну ноги?
Странник снял капюшон и откинул голову на спинку кресла. Он больше не улыбался.
– Перси вечно надеется на лучшее, вот так он своей силы и лишился, – негромко сказал он. – Такому, как Хью, подобная сила не по зубам, он не сможет держать ее в узде, и тогда погибнут люди. К счастью, у нас есть оружие на крайний случай, и этот случай стремительно наступает. – Странник поднялся и взял Генри за оба запястья. – Идем, Генри. Ты можешь покончить с этим, пока Хью не натворил дел.
Генри выдернул свои руки из его хватки. Он уже чувствовал, куда клонится разговор.
– Мой дар не действовал на Барса, я прикоснулся к нему и не обжег. И на Хью не подействует. Мы найдем другой способ с ним разобраться.
– Ты не желал Барсу смерти, а еще ты был слаб, но сила разрушителя – понятие растяжимое.
Генри выдавил короткий, отрывистый звук, надеясь, что это сойдет за невозмутимый смешок.
– Если я стану сильнее, я не смогу контролировать огонь. Превращусь в чудовище, которое будет хуже Хью, и не смогу больше стать собой, обычным человеком, вернуться назад и… – Генри всмотрелся в лицо Странника и медленно проговорил: – Но этого ведь в твоем плане и нет, верно? Я – просто оружие.
– Ты не обычный человек, ты разрушитель, – негромко сказал Странник. – Бояться самого себя – путь в никуда, Генри. Тебе придется пустить дар огня в ход, хочешь ты или нет. Я всего лишь предлагаю сделать это, пока никто еще не погиб. Сейчас ты слишком слаб. По сравнению с Хью – просто котенок. Тебе нужно заставить огонь вырасти во много раз, вот тогда у тебя будет шанс.
От гнева Генри едва не задохнулся. Произнося все это, Странник казался таким спокойным, что хотелось ударить его по лицу.
– Мы успеем остановить Хью, у нас тут самые умные люди в королевстве. – Генри сделал широкий жест, имея в виду всех, кто в замке: Эдварда, Перси, Освальда. – Мы найдем способ решить все мирно.
– Хорошо иметь верных соратников. Но тот, кто хочет сделать что-то великое, всегда остается один, – пожал плечами Странник и каким-то мальчишеским, вызывающим движением сунул руки в карманы штанов. Под плащом одежда у него была самая обычная, неприметная и темная. – Чтобы совершить невозможное, приходится отдавать все без остатка, а победить Хью, считай, невозможно. Он очень силен, я чувствую, и одолеть его можешь только ты, один на один: твой дар против его силы.
– Знаешь, а я понял, в чем твоя беда. Ты не привык искать помощь, ты всегда один, – захлебываясь от злости, пробормотал Генри. – Эдвард говорил, ты вечно скитаешься по королевству, про тебя даже сказок не рассказывают, у тебя нет друзей, никого у тебя нет. А мы теперь все вместе, и вместе мы победим его, не превращая меня в зверя.
Генри обернулся на спящего Эдварда. Он был дома, с семьей, и это придавало ему таких сил, каких никогда не придавало одиночество. Но наверное, после многих лет одиноких скитаний Страннику было этого не понять.
