Матиас смотрел на поблекший от времени шрам на лице собеседника. Он злился на Норгрейва потому, что его отец — лорд Блекберн — отказывался обсуждать причины своей давней вражды с маркизом. Онемевший от ярости Матиас не в силах был опровергнуть историю маркиза.
— Тот, кого я когда-то считал своим братом, женился на Имоджин и порвал со мной всяческие отношения, потому что не хотел, чтобы кто-то узнал, что твоя мать носила моего ребенка.
— Довольно. Хватит! — воскликнул Матиас, потрясенный настолько, что не мог слушать дальше. Неужели он, сам не зная этого, женился на единокровной сестре? Сколько раз он доставлял ей наслаждение и наполнял своим семенем? Возможно, она уже носит его дитя. От этой отталкивающей мысли коньяк словно кислотой выжигал все изнутри. — Вы мне не отец.
На сей раз его напряженный голос звучал уже менее уверенно.
Матиас потер лицо руками, глаза жалили злые слезы. Он мысленно выругал обоих: и Блекберна, и Норгрейва за их проклятую распущенность… и их отвратительные тайны.
При мысли о том, что придется отказаться от Темпест, у него разрывалось сердце.
Собеседник, казалось, угадал ход его мыслей.
— Поэтому ты должен отпустить Темпест, — осторожно произнес Норгрейв. — Тебе придется мне поверить. Она твоя единокровная сестра. Однако у меня есть план. Если дать хорошую взятку, никто не станет допытываться, почему ты хочешь аннулировать брак. Верни ее в семью. Уаррилоу — хороший человек, он любит ее. Я еще раз с ним поговорю. Как только он узнает, что ты больше не стоишь у него на пути, он вмешается и женится на Темпест. На случай, если она носит твоего ребенка, никто…
Их внимание привлек доносящийся от двери звук — как будто кто-то подавился. Темпест выглядела так же плохо, как сейчас чувствовал себя Матиас. Она вновь подавила приступ тошноты, зажав ладонью рот.
— Это неправда. Ты придумал это намеренно, чтобы сделать мне больно.
— Доченька, почему, по-твоему, семья Рук оборвала все связи с нами? И почему мы с твоей матерью поддержали это решение? Любые интимные отношения между Шансом и любой из моих дочерей стали бы катастрофой.
Матиас подошел к жене, но она поморщилась, когда он попытался к ней прикоснуться. Он не хотел называть ее отца лжецом, потому что слова его были губительны.
— Ты веришь ему?
— Не знаю, — воскликнула она, и это признание разрывало ей душу. — Что мы наделали?
Его челюсть напряглась, вздулись желваки, когда он проглотил свой гнев.
— Мне необходимо поговорить с родителями.
— А если я твоя единокровная сестра, Шанс? Давай посмотрим правде в глаза: твои родители обманывали тебя всю свою жизнь и отказывались говорить о причинах этой вражды. Даже ты не станешь отрицать, что твоя семья не одобряет наш брак и с радостью поддержит аннуляцию.
— Любовь моя, только не проси, чтобы я сдался, — взмолился он, обхватывая ее лицо руками и прижимаясь своим лбом к ее лбу.
Слезы заструились по ее щекам, по его пальцам.
— Я не могу здесь оставаться. Я должна уехать. — Темпест оттолкнула его.
— Нет! — крикнул он, намеренный последовать за ней. Мы знаем только его версию событий. Позволь мне поговорить с моими родителями.
Норгрейв решительно положил руку Матиасу на плечо.
— Сынок, для всех будет лучше, если она сейчас поедет со мной.
Матиас сбросил его руку.
— Вы мне не отец! — прорычал он. Человек чувствует, кто его родители, разве нет? — Темпест останется со мной. Черт побери, она моя жена!
— Если в свете прознают о твоем настоящем отце, жизнь Темпест будет разрушена. Она моя дочь, Шанс, сказал Норгрейв, раскрывая объятия, в которые тут же поспешила Темпест. Он баюкал ее на своей груди, пока девушка рыдала. Если любишь ее, позволишь мне защитить ее и… тебя.
У него так сжалось горло, что Матиас едва мог дышать. Тем-пест плакала и прятала взгляд. Он чувствовал себя совершенно беспомощным.
— Позаботьтесь о ней. Мне нужно… — Матиас откашлялся. — Если необходимо будет аннулировать брак, я найду, как сделать это, не афишируя своего решения.
— И поскорее, — поторопил Норгрейв, красноречиво напоминая ему о том, что аннулирование брака необходимо для того, чтобы Темпест могла выйти замуж за Уаррилоу, чтобы предотвратить все разговоры о том, что она носит ребенка Матиаса. — Я знаю, что говорю правду. У Блекберна и твоей матери нет причин ворошить прошлое. Успокой их, исправив собственную ошибку.
Через пять минут Темпест и отец, о существовании которого Матиас и не подозревал, ушли. Матиас чувствовал себя больным и потерянным, от одной мысли о том, что он придет к родителям со скандальной историей Норгрейва, рискуя узнать, что это правда, — он выходил из себя.
Матиас схватил один из стульев и швырнул его в стену. Переступив через обломки, он схватил со стола бутылку коньяка и направился к столу. Лорд Фейрлэм намеревался напиться, и, если повезет, до полной потери памяти, чтобы унять растущую боль в сердце.
Глава 28
— Что ты наделал? — спрашивала Шарлотта, следуя за мужем вниз по лестнице. Путаясь в юбках, она не успевала за его широким шагом, но все равно не отставала.
— Я привез домой нашу дочь, — ответил Норгрейв. — Я думал, ты обрадуешься.
Темпест заперлась в спальне и отказывалась с кем-либо разговаривать. Из-за двери Шарлотта слышала сдавленные рыдания, от которых разрывалось ее сердце.
— Что ты ей сказал? Угрожал? — Она резко остановилась у подножия лестницы, когда супруг повернулся к ней лицом.
— До угроз дело не дошло. Темпест сожалеет о своем поспешном решении выйти замуж за лорда Фейрлэма, и теперь, когда с глупостями покончено, она готова принять предложение лорда Уаррилоу, — объяснил он, явно упиваясь собственной ролью того, кто расстроил брак молодых влюбленных.
— А как же Фейрлэм? Несколько людей сказали мне, что он без ума от нашей дочери. — Шарлотта прищурилась. — Ты не смог бы его купить. Что же ты ему сказал, что он согласился развестись с Темпест?
— Достаточно будет аннулировать брак.
— Сильно сомневаюсь, что Темпест с Фейрлэмом получат такое разрешение. Обычные обстоятельства во внимание не примут. Тебе пришло бы изобрести поистине дьявольский план, чтобы разлучить их.
— Невысокого же ты мнения обо мне, женушка.
— Только потому, что ты никогда даже не пытался вырасти в моих глазах, — ответила она, вспоминая, что он сделал все, чтобы разрушить ту любовь, которую она некогда питала к нему.
Хлопнула дверь бильярдной, и Шарлотта поняла, что муж ушел.
Она поспешила за ним, ругаясь себе под нос. Когда она открыла дверь, Норгрейв стоял и смотрел в окно.
— А зачем именно аннулировать брак? Что ты мог сказать Фейрлэму такое, что заставило бы его… — Она задумалась над тем, на чем еще мог бы сыграть ее супруг, убеждая молодого маркиза. — А Темпест… но он уже перехитрил тебя, женившись на ней. Здоровый молодой мужчина не станет тянуть со вступлением в брак.
Не поворачиваясь к жене, Норгрейв сделал глоток портвейна, но продолжал молчать.
— Значит, не Темпест, — нахмурилась Шарлотта, вновь распаляясь, когда вспомнила о том, что ее дочь с разбитым сердцем сейчас рыдает в подушку. — Ты угрожал Блекберну и его жене. Нет, тогда бы Фейрлэм просто вызвал тебя на дуэль. Пуля в твою дряхлую тушу отвадила бы тебя от… — Нет, ее муж разыграл другую карту. Которую очень сложно опровергнуть, поскольку семьи Рук и Брант хорошо умеют хранить свои тайны. При одной мысли у нее начиналась тошнота. Она подошла к супругу, потянула за рукав, чтобы он посмотрел на нее.
— Ты не посмел. Даже ты не мог быть так жесток.
— Ну, скажи конкретно, в чем именно ты хочешь меня обвинить, — спокойно заявил он ей.
— Не все твои грехи — надуманные. Тут же приходит на ум леди Имоджин Сантер. — Она наклонилась ближе и прошептала: — Ты что, забыл, что я одна из немногих, кто видел твое избитое лицо и тело, когда с тобой разобрался Блекберн? Он хотел тебя убить, и оба мы знаем почему.
