Готово! Рефлексы у подземной твари отменные: безотказно выбрасывает свои кровельные ножницы и кромсает на части всех, кто приблизится к норе. Сталь режет — надо же! Ну, не сразу перекусила, бывает… Надеюсь, не очень затупила клешни? А перекусила удачно — прямо по замку…
Снять браслеты с рук. Надоели. Так, что теперь?
Вновь Центрум — и оттуда в новый мир. Сразу ясно — «перпендикулярный». Макс почувствовал это, еще не шагнув в Проход. Безжизненный мир с лунным ландшафтом, и с воздухом что-то не то… Вернее всего, нет кислорода. Скорее назад, пока не потерял сознание!
Он стоял в лесу среди огромных сосен и смеялся. Наверное, он вернулся в Оннели, в аномальную зону, но для него не существовало ни аномальных зон, ни локализаций. Несчастные проводники, слабые и считающиеся сильными, — как же слабы они были перед ним! Адреналиновые, медитативные, пьяные, какие угодно, они напоминали слепых котят. Даже сильнейшим из них требовалось найти определенное место, чтобы открыть Проход куда надо. Они не видели, что можно открыть Проход откуда угодно и куда угодно!
А если бы и видели, то не имели бы сил сделать это.
Гористый архипелаг в океане — вот модель. Подними уровень воды повыше — и из сотни островов-локализаций останется всего несколько. Подними еще выше — и останется один островок-скала или островок-кочка. Опусти уровень воды резко вниз — появятся уже тысячи островов, и они начнут сливаться, образуя единую сушу. Для очень сильного проводника «вода» стоит довольно низко…
Для сверхпроводника ее нет совсем. Нет воображаемого океана, есть только безграничная суша. Скачи из мира в мир откуда хочешь и куда хочешь. Открыв Проход из низины, потратишь несколько больше сил, только и всего. Но все равно попадешь точно туда, куда хотел, потому что рельефов воображаемой суши великое множество, для каждого мира свой, и надо лишь настроиться, чтобы увидеть нужный тебе…
Вот дикарский мир: толпа волосатых троглодитов с копьями наперевес гонит другую толпу, улепетывающую во все лопатки. Вопли, стоны, улюлюканье. Кто-то упал, кого-то добивают. Нет, не так уж интересны и вовсе не эстетичны доисторические разборки. Вновь Центрум — и еще один мир-лепесток. Крестьяне мотыгами обрабатывают поле…
А не попробовать ли перенестись сразу из одного лепестка «ромашки» в другой, минуя Центрум? Попытка не пытка, верно?
Нет, не получается…
Не беда. Если уж не обойтись без пересадки, можно путешествовать и с пересадкой.
Вопрос: куда? Где та темноволосая и меднокожая женщина — на Земле?
В Центруме?
Чутье подскажет — в этом Макс уже не сомневался.
Глава 18. Реверс
Чесоточный проводник Кирилл Денисович появился внезапно. Никто его не ждал, и меньше всего, кажется, Алена. Заглянув в комнату, где скучали пленники, он дождался от Евы одной лишь реплики:
— Уйди, сволочь.
Хмыкнул, ушел. Послышался возглас Алены, и вскоре в дальней части дома заговорили три голоса, но тихо — не разобрать. Бросив напрасно прислушиваться, Сергей молча пил морс. Нахохлившаяся, как гриф-стервятник, Ева вертела в руках зеленый камешек.
— Сейчас явятся, — сказала она.
— Зачем? — спросил Сергей.
— Что-то у них не склеилось. Чувствую.
— А что означало кормление мартыша и эти камешки? Ведь не случайно же?..
— Может, и случайно. Видишь, нас тут не изолировали наглухо и не обижают. Мы для них с самого начала были инструментами и можем еще пригодиться в этом качестве. Зачем ломать полезные инструменты? А главное, куда мы денемся?
Сказано было с такой тоской, что у Сергея мурашки пошли по коже.
— Ладно, — пробормотал он. — А что насчет камешков?
— Откуда мне знать, — равнодушно отозвалась Ева. — Вот этот зеленый — кажется, хризопраз.
— Драгоценный?
— Поделочный. Просто зеленый халцедон. Дешевка.
Несколько минут оба молчали. Затем Сергей спросил:
— Ну где они? Ты говорила — явятся.
— Дрожишь? — усмехнулась Ева.
— Дрожал бы — генерировал Проходы, — обиделся Сергей. — Просто скучно. О! Тихо…
— Идут, — констатировала Ева.
Первым на четвереньках явился мартыш Мефодий. Оглянулся на Алену, заметил ее укоризненный взгляд, брошенный на банановую кожуру, и заскулил притворножалобно.
— Нечего, нечего, — сказала ему Алена. — Сам насорил, сам приберешься.
Вздохнув совсем по-человечески, мартыш сцапал кожуру и унесся галопом. Кирилл Денисович уступил в дверях ему дорогу и с наслаждением почесал спину о косяк. Будто тоже не человек, а так — человекообразный вроде Мефодия. Улыбнулся, ожидая шуток, и не дождался. Ева зло сверлила его взглядом. Сергей, стараясь держаться невозмутимо, допивал морс.
Кирилл Денисович покашлял и ничего не сказал.
— Ну хватит, может быть? — не выдержала Алена. — Может, пора поговорить?
— О чем? — окрысилась Ева.
— Злишься? Злись. Имеешь право. А на кого сильнее — на Кирилла или на меня?
— Пошла ты…
— Успокойся, — посоветовала Алена. — Злиться на нас — это примерно то же самое, что Мюллеру злиться на Штирлица. Внедренные агенты всегда были и всегда будут. Каждый делает свою работу; ты — свою, мы — свою. Да и не делала ты последнее время никакой работы для «фирмы». Операция по поиску Макса — чистая самодеятельность проводников. Вы ведь люди, а не просто рабочая сила. А кто удрал с территории вопреки запрету руководства? Кто угнал полицейскую машину?
— Ты тоже участвовала, — напомнил Сергей.
— Еще бы! Но «фирмы» больше нет. Вам бы следовало радоваться, что вы у нас, что Аркадий или Родион не успели подставить вас по-крупному ради своих делишек… Вот кого мне нисколько не жаль — Аркадия и Родиона!
— Ты еще скажи, что тебе нас жаль! — фыркнула Ева.
— Вас? — удивилась Алена. — А чего вас жалеть? Вы оба знали, на что идете, — это раз. Операция с самого начала была по сути нашей — это два. Так что претензий к вам у погранслужбы нет. Ну разве что к тебе — за прошлые дела… Впрочем, по масштабам этого дела прошлые твои подвиги с контрабандой — мелочь.
Так, подумал Сергей. Сейчас последует предложение.
И не ошибся.
— Что думаете дальше делать? — осведомилась Алена.
— Это от нас зависит? — хмуро спросила Ева.
— В первую очередь от вас. Ты в курсе, что среди пограничников процентов десять бывших контрабандистов?
— Так много?
— Так мало! А среди нас, особистов, их еще больше — процентов около тридцати. Так, Кирилл Денисович?
— Примерно, — кивнул тот, скребя за ухом.
— А знаете почему? — спросила Алена. — Вижу, не знаете. Так я отвечу: потому что контрабандист контрабандисту рознь. Одного интересует исключительно нажива, другому хочется не только прибыли, но и щекотки нервов, а третьему просто любопытно. Первых больше, чем вторых, и гораздо больше, чем третьих. Дай жадному заработать без риска — он в Центрум и не полезет, дурной он, что ли? Ведь там убить могут. Таковы почти все руководители шаек и «фирм», таковы же многие рядовые контрабандисты. Легко понять, что мы с ними не церемонимся. Человеческий материал этого сорта нас не интересует.
У Евы дернулись губы, но она смолчала. Молчал и Сергей — ждал, что еще скажет Алена.
А та, весело тряхнув хвостом светлых волос из-под неизменного кепи, продолжала:
— Зато нас очень интересуют другие — те, кто в контрабандистах скорее случайно, чем по душевной склонности. Те, кому интересен Центрум. Те, кто готов рискнуть, просто чтобы жизнь не была пресной. Из таких как раз и получаются лучшие пограничники…
— Ага, — кисло сказал Сергей, — знакомо. Ванька Каин.
— Или Франсуа-Эжен Видок. Ты понял. Но есть разница: тем уголовникам светила минимум пожизненная каторга. Их не убеждали словами, им тупо предложили выбор.
— Можно подумать, что ты была при этом, — фыркнула Ева.
— Не была, но догадаться нетрудно. Полиция имела что им предъявить. У нас с вами ситуация другая. Вы оба находитесь в Центруме незаконно, это так, но все же в рамках нашей операции. Ты, Сергей, вообще еще не пронес в Цен-трум никакой контрабанды. С тобой, Ева, вопрос сложнее. Всякую другую мы могли бы даже отпустить, будучи уверенными, что она больше не сунет нос в Центрум, — но ты ведь сунешь?
