— Ты собрала сумки? — спросил он, словно стараясь удержать ее на месте, не отпускать сейчас.
Она даже не обернулась к нему, сухо бросила через плечо:
— Сумку. У меня она одна. Да, собрала, — остановилась, обернулась. — Когда будешь готов, позовешь меня.
Антону ничего, кроме как кивнуть, не оставалось, и, когда она скрылась за дверью, устало опустился на стул, где сидела Даша, и тяжело вздохнул.
Вздорная, упрямая, невозможная девчонка! Стала частью его жизни, пусть случайно, пусть на короткий срок, пусть была не в восторге от этого так же, как он, но теперь они оказались связанными друг с другом. На два года. На два долгих, томительных года. И никто не обещает, что будет просто. Всё кричит, надрываясь, о том, что будет так сложно, как никогда не было.
Он постучал в ее комнату через полчаса, и Даша открыла, переодетая в кофту и старые джинсы. Темные волосы собраны в высокий хвостик на затылке, на бледном лице ни грамма косметики, а губы поджаты.
— Готова? — только и смог спросить он, хмурясь.
И почему она одевается в какую-то рвань? Неужели он мало денег ей выделял?!
— Пожалуй, — кивнула девушка, выходя из комнаты. — Надеюсь, мой компьютер перевезут к тебе.
— Не сомневайся, — бросил он, уступая ей дорогу. — А где твои сумки?
— Я же сказала, — сухо начала объяснять она, — у меня одна сумка. Только самое необходимое, — она указала на зажатую в руке дорожную сумку, небольшую, но прочную.
Антон, казалось, был изумлен, потому что, осмотрев ее ношу, устремил ошарашенный взгляд на Дашу.
— И это всё?!
— А что еще? — подбоченясь, ощетинилась девушка. — У меня не так много вещей.
Антон посчитал за лучшее не открывать рот, потому что и так уже чувствовал себя идиотом перед ней. Смотрела она на него как на истинного недоумка, и этот пренебрежительный, колкий взгляд ему претил.
— Ладно, — забирая из ее рук сумку, выдохнул он, — пошли, — и направился к входной двери.
Даша, изумленная тем, что он помог нести вещи, последовала за ним.
— Потом отдашь мне ключи от квартиры отца, — сказал Антон, когда они уже оказались на улице. — У тебя что, нет другой куртки? — возмущенно спросил он вдруг, оценивающе пробежав взглядом по ее фигурке.
— Нету, — отрезала девушка, приподнимая воротник. — А почему я должна отдать тебе ключи?
— Потому что они тебе не понадобятся, — в тон ей ответил мужчина, открывая багажник. — А почему нет новой куртки? — гнул он свою линию, бросая на Дашу косые взгляды. — Ведь твоя давно уже поношенная.
А то он не знает, почему она не может себе новую куртку купить!? Даша уставилась на него, сузив глаза.
Сердце заколотилось, как сумасшедшее. Ее раздирала на части злость, равная по силе настоящему бешенству. Интересуется, выступает заботливым опекуном. Поздно образумился!
— Я думаю, не стоит делать вид, что ты ничего не понимаешь, — резко выдала она, прожигая его взглядом.
Антон застыл, посмотрел на нее удивленно. И она почти поверила, что он ничего не понимает. Почти…
— О чем ты?
— Всё о том же, — ядовито отрезала девушка, открывая дверцу его шикарного автомобиля. — О том, какой ты замечательный, а, главное, заботливый опекун! — и, не дождавшись ответа, нырнула на заднее сиденье.
Не понимая ее сарказма и язвительной иронии, Антон недоуменно проследил за тем, как Даша скрылась в салоне, и, простояв еще несколько томительных секунд, продолжая гадать, что девчонка имела в виду, он, покачав головой, словно отгоняя надоедливые мысли, забрался на водительское сиденье.
— Могла бы сесть и на переднее, — сухо заметил Антон, заводя мотор. — Тебе ведь уже шестнадцать.
Уязвить ее упоминанием о возрасте не удалось, хотя у него и не было подобной цели. Она промолчала, словно игнорируя его, а он, сам не зная почему, бесился от этого. От ее равнодушия. Уж лучше бы она кричала, возражала, язвила. Но ее молчание действовала на него, как красная тряпка на быка. Он заводился с пол-оборота. И сейчас, вместо того, чтобы следить за дорогой, то и дело бросал короткие взгляды в зеркало заднего вида, надеясь заметить на лице девчонки хоть толику чувств и эмоций. Но та была холодной, как лед, уставившись в окно, и делая вид, что не замечает его подглядываний.
Черт бы ее побрал! Она его специально из себя выводит?!
Мысленно выругавшись и сильнее сжав руль, Антон выдавил:
— Я сделаю тебе дубликат ключей от своей квартиры. Завтра, — снова быстрый взгляд на нее. — Сойдет?
Даша пожала плечами, продолжая рассматривать проносившиеся за окном московские улицы.
— Ты устроила мне бойкот? — поинтересовался Антон, начиная мрачнеть.
— Это тебя уязвляет? — обронила она, усмехнувшись.
И он заткнулся. Больше ни слова ей не сказал за всю оставшуюся до квартиры дорогу.
Хочет ехать молча, что ж, он удовлетворит ее стремление и желание.
Вжимая педаль газа в пол, он помчался вперед, словно срывая в машине свою злость.
Он уже довольно-таки долго следил за ней. Выслеживал, как охотник, свою жертву. Где живет, где учится, с кем общается, как проводит свободное время, где бывает. Узнал о ней всё, что ему было нужно.
«А девчонка-то неплохо устроилась. Очень даже хорошо. Ритуля, небось, и подумать не могла, что ее дочурка найдет такого состоятельного „папика“?! А девка-то, Дашка, хороша, и придраться не к чему».
Богато живет, на машинах дорогих разъезжает, дружбу с богатеями водит.
А о семье даже и не вспомнила, небось!? Не дело это, не дело…
Но кто же мог знать, что тот мужик окажется состоятельным?! Профессор, писатель, исследователь. Москвич, мать его! Надо было больше за девчонку просить! И что это он, дурак, сглупил тогда?! Мог бы выпросить и двадцать, и тридцать штук. Этот заплатил бы, девчонка-то ему нужна была. А сейчас…
Помер. Об этом все газеты писали. А что с мертвого можно взять?
А Дашка-то!.. Подлюка! Куда она собралась? И малый какой-то… Вроде на сына профессорского похож, богач тоже. Может, и с него можно что срубить? О Дашке вроде заботится, денег не пожалеет.
И Алексей, потирая руки в предвкушении наживы, нажал на газ и рванул следом за удаляющейся от дома профессора иномаркой на своей старенькой «шестерке», так и оставшись незамеченным.
Глава 21
Здесь всё дышало им. В его квартире, большой, двухэтажной, на Кутузовском. Она чувствовала его.
Здесь будто всё было им пропитано, даже в воздухе, казалось, витал аромат его туалетной воды. Свежий, дерзкий аромат, ощущая который носом, Даше хотелось поморщиться. Не оттого, что он ей не нравился, а потому, что он принадлежал ему. А ей отчаянно хотелось всё в нем ненавидеть.
И она брезгливо повела плечами, будто давая оценку месту, в котором ей предстояло жить. Судорожно вдохнула через нос, ощутив, как его запах проникает в легкие вместе с кислородом. Задержала дыхание.
Антон между тем не обращал на нее внимания, машинально, на автомате, выполняя всё, что требовалось от гостеприимного хозяина. Только гостеприимным хозяином он не был, как и она не была долгожданной гостьей в его доме. Скорее, преступницей, вломившейся в его личное пространство, на территорию, куда никто не смел проникать до этого дня.
Может быть, поэтому у него сейчас такое мрачное выражение лица? И поэтому брови сведены к переносице, глаза щурятся, а губы превратились в тонкую ниточку?
Она косо рассматривала его, пока Антон вел ее к своей квартире, гадая, что ее раздражает в нем больше. Скептицизм и брезгливость или бездушное спокойствие и равнодушие по отношению к ней?
Они и словом не перемолвились с момента, как отъехали от квартиры Олега. Он, выполняя отведенную ему роль заботливого, участливого опекуна, пытался поговорить, но она игнорировала все его попытки завести пустой разговор. Зачем? Это что-то изменит, решит для них? А, может быть, поможет обоим забыть прошедшие четыре года, проведенные вдали друг от друга и превратившие их в заклятых врагов?
