Ее улыбка напомнила мне детские воспоминания, Когда все было свежо, как ярко-голубое небо.
Обалдеть, как он двигается! Какой у него голос! Мгновение спустя вздыхаю от приятного тепла воды на теле. Она смывает усталость. И вдруг передо мной появляется образ сеньора Циммермана. Я вспоминаю его голос. Мои руки скользят вниз по телу, я раздвигаю ноги и прикасаюсь к жаждущему месту. О, да, Циммерман!
От воспоминаний о его поцелуях, о его ласковом и властном языке на моих губах я моментально возбуждаюсь. Вспоминаю его взгляд и снова завожусь. Я снова вся пылаю! Мои руки летают по телу, и одна останавливается на груди, я большим пальцем притрагиваюсь к левому соску, и он набухает. Еще! И все это время продолжает звучать отчаянный голос вокалиста «Guns N’ Roses».
Закрываю глаза и представляю, что Циммерман ласкает мне грудь. Я его совсем не знаю. И ничего о нем не знаю. Но зато знаю, что его близость меня заводит. Я испускаю стон как раз в тот момент, когда звонит телефон. Да ну его. Не хочу прерывать это мгновение. Но на шестом гудке открываю глаза, выныриваю из облака блаженства, хватаю полотенце и бегу в комнату.
— Почему ты так долго не брала трубку?
Это моя сестра. Как всегда, вовремя и с кучей вопросов.
— Я была в душе, Ракель. А что?
Ее веселый смешок меня заражает.
— Как Курро?
Пожимаю плечами и вздыхаю.
— Так же, как и вчера. Мало что могу добавить.
— Булочка, ты должна быть к этому готова. Вспомни, что говорил ветеринар.
— Знаю, знаю.
— Тебе звонил Фернандо? — спрашивает она после короткой паузы.
— Нет.
— А ты ему позвонишь?
— Нет.
И поскольку сестре этого ответа недостаточно, она продолжает:
— Джудит, этот парень тебе подходит. У него стабильная работа, он красивый, милый и…
— Тогда сама с ним встречайся.
— Джудит!
Дело в том, что Фернандо — это типичный друг. Мы оба родом из Хереса. Наши отцы живут в этом прекрасном городе, и мы знаем друг друга с детства. Будучи подростками, мы начали делать глупости и продолжили это в зрелом возрасте. Он живет в Валенсии, а я — в Мадриде. Он инспектор полиции. Мы видимся во время летнего или зимнего отпуска, когда оба отправляемся в Херес, или во время его коротких визитов в Мадрид, когда он приезжает ко мне под каким-нибудь предлогом.
Он высокий, темноволосый и забавный. С ним можно провести часы, смеясь, потому что он удивительный и остроумный. Проблема в том, что я его не люблю, и в том, что он ко мне неравнодушен. Да, он мне нравится. Это моя летняя интрижка, и, когда он ко мне приезжает, между нами возникают флюиды. Но ничего более. Большего я ничего не хочу, несмотря на то что сестра, отец и все друзья из Хереса из кожи вон лезут, чтобы свести нас.
— Послушай, Джудит, не глупи, позвони ему. Попроси, чтобы он приехал к тебе, перед тем как отправиться в Херес. Уверена, что он так и сделает.
— Боже! Какая же ты невыносимая, Ракель!
Сестра всегда поступает одинаково: выводит меня из себя и, когда видит, что я сейчас буду пороть чушь, меняет тему разговора.
— Придешь домой поужинать?
— Нет. У меня встреча.
Она фыркает:
— И можно ли узнать, с кем?
— С другом, — лгу я. Зная, какая она моралистка, уверена, что она упадет в обморок, если я скажу, что иду ужинать с шефом. — А теперь, сестричка, хватит вопросов.
— Ладно, ты сама знаешь, что делаешь. Но я все равно считаю, что ты глупо себя ведешь с Фернандо и в конце концов он женится на тебе. Вот увидишь!
— Ракель!
— Ладно, ладно, Булочка, молчу. Кстати, я сегодня получила букет цветов от Хесуса. Что ты об этом думаешь?
— Черт побери, Ракель, что ты хочешь, чтобы я об этом думала? — отвечаю раздраженно. — Я думаю, что это очень мило.
— Да. Но раньше он никогда не дарил мне цветы три недели подряд. Здесь что-то не так. Что-то происходит, я уверена. Я знаю его, он не такой педантичный.
Смотрю на часы на столике: пять минут девятого. Приготовившись вынести паранойю сестры, направляюсь в ванную, включаю громкую связь и закутываю волосы в полотенце.
— Ладно, рассказывай, что там у тебя.
И, как обычно, Ракель начинает рассказывать во всех подробностях, что у нее произошло с мужем. Они женаты уже десять лет, и после рождения моей племянницы Лус жизнь Ракель утратила былую фееричность. Теперь ее любимая тема разговора — супружеские кризисы. Но они меня утомляют.
— Мы больше никуда не выходим. Мы не гуляем, держась за руки. Он больше не приглашает меня сходить куда-нибудь поужинать. А сейчас он вдруг задаривает меня цветами! Не кажется ли тебе, что это потому, что он чувствует какую-то вину?
Мой разум хочет закричать: «Да! Кажется, муж тебе изменяет!» Но моя сестра слишком ранимая, и поэтому я быстро отвечаю:
— Да нет же. Может быть, он просто увидел цветы и подумал о тебе. В чем проблема?
Проболтав с ней полчаса, я наконец заканчиваю разговор, так и не рассказав о своем странном свидании с сеньором Циммерманом. Я бы хотела ей рассказать об этом, но она сразу сказала бы: «Ты что с ума сошла? Это же твой шеф!» или: «А вдруг это серийный убийца?» Поэтому лучше помалкивать. Не хочу думать о том, что она может оказаться права.
На часах без двадцати девять, и я в панике смотрю в шкаф.
Я не знаю, что надеть.
Хочу быть красивой, как он попросил, но дело в том, что вся моя одежда простая и функциональная. Костюмы для офиса и джинсы для встреч с друзьями. В конце концов выбираю подчеркивающий фигуру зеленый костюм с красивым декольте и восхитительные туфли на каблуке. Мой последний каприз.
Нервничая, снова смотрю на часы. Без десяти девять.
Не теряя времени, включаю фен, наклоняю голову вниз и быстро сушу волосы. Удивительно, но мне нравится результат. Обычно я не использую много косметики, поэтому только подвожу глаза, подкрашиваю ресницы и крашу губы. Ненавижу толстый слой макияжа на лице, оставлю это своей начальнице.
Звонит домофон. Смотрю на часы. Ровно девять. Немецкая пунктуальность. Взвинченная, хватаю трубку и перед тем, как успеваю что-то сказать, слышу:
— Сеньорита Флорес, я жду вас. Спускайтесь.
Робко пробормотав: «Иду», вешаю трубку домофона. Затем беру сумочку, целую Курро и говорю ему: «До скорого». Выйдя через две минуты из подъезда, я вижу, что он стоит, опершись на роскошный БМВ гранатового цвета. В темном костюме он выглядит еще шикарней. Увидев меня, Циммерман подходит и целомудренно целует в щеку.
— Вы прекрасно выглядите, — замечает он.
У меня два варианта: улыбнуться и поблагодарить его или промолчать. Выбираю второй. Я так нервничаю и так смущена, что если я что-то скажу, то кто его знает, что у меня слетит с языка.
Он открывает передо мной заднюю дверь машины, и я с удивлением вижу, что у нас есть шофер.
О, какая роскошь!
Я здороваюсь. Он тоже меня приветствует.
— Томас, у нас зарезервирован столик в ресторане «Moroccio», — говорит Циммерман, садясь в машину.
Затем он нажимает на кнопку, и между шофером и нами поднимается затемненное стекло.
Он смотрит на меня, а я не знаю, что сказать. У меня потеют руки, и, кажется, сердце сейчас выскочит из груди.
— Вы в порядке?
— Да.
— Тогда почему вы такая молчаливая?
Гляжу на него и пожимаю плечами, не зная, что ответить.
— У меня никогда не было подобного свидания, сеньор Циммерман, — решаюсь произнести. — Обычно, когда я иду с мужчиной на свидание, я…
Не позволив закончить фразу, он смотрит на меня пронзительными голубыми глазами.
— И со многими мужчинами вы ходите ужинать?
Меня удивляет его вопрос. Неужели этот тип считает себя единственной мужской особью на земле? Я глубоко вдыхаю, чтобы не выйти из себя.
— Всегда, когда мне хочется, — поясняю.
Гордо вздергиваю подбородок и, когда думаю, что не произнесу больше ни слова, выпаливаю:
— Единственное, что мне непонятно — это что я делаю здесь, в вашей машине, и зачем согласилась с вами ужинать.
