Он медленно скатился с меня, перевернулся на спину и, притянув меня к себе одной рукой, другую закинул за голову.
— Я даже вспомнить не могу, когда у меня было нечто подобное! — и усмехнулся. — Да, госпожа адвокат, вы полны сюрпризов! Это прямо как из ролевых игр: блестящая, чопорная, изысканная, холодная и недоступная адвокатша в костюме-мундире и такая горячая сексуальная женщина, спрятанная за этим фасадом.
А я тут же окаменела от этих его слов.
Наверняка любая другая женщина только легко бы посмеялась в ответ и что-то промурлыкала из разряда: «Ах, ты разгадал мой маленький секрет» или «У меня такая работа, необходимо соблюдать дресс-код».
Но в том-то и дело, что я не нормальная женщина!
Я прожила одиннадцать лет в браке с человеком старше меня на двадцать семь лет, который, занимаясь сексом, был озабочен только своими ощущениями и чувствами, а я просто выполняла свой долг, ничего не испытывая при этом, кроме, порой, неприятных ощущений. Да, я понимала, что это не совсем нормально, но это были единственные семейные отношения, которые я знала и к которым приспособилась.
Наверное, давно надо было обратиться к психологу и вывести из себя все накопившиеся комплексы и связанные с ними проблемы, но меня нисколько не пугала, не влияя на качество жизни, эта моя холодность к мужчинам и нежелание вступать с ними в интимные отношения, а даже, наоборот, и чем-то помогало — при моей-то работе.
Но сейчас произнесенные Берестовым слова настолько меня задели, словно кто-то провел наждаком по оголенным нервам.
Он сразу же почувствовал мое напряжение и, перевернувшись на бок, заглянув мне в лицо, спросил:
— Ты чего?
— Все в порядке, — уверила я и принялась выбираться и из его объятий, и из кровати.
— Эй, ты куда? — остановил он меня, ухватив руками за талию. — Я не хотел тебя обидеть, наоборот. Это был комплимент, если ты не поняла.
— Берестов, — спокойно объяснила я, — ты хотел меня обидеть и задеть, тебе вновь привиделось, что я тебя переиграла и обманула в чем-то.
— Вот, черт! — ругнулся он и повалил меня на кровать. — Говорил мне дедушка, не связывайся с умными женщинами, головной боли не оберешься.
— С глупыми девушками, Сергей Константинович, у вас тоже как-то не очень хорошо получается, — напомнила я о его разводе, отчего-то развеселившись.
— Да уж! — скорбно согласился он и перешел на интимные интонации: — Зато у нас с тобой великолепно получается в постели, надо бы повторить и закрепить это великолепие.
И он поцеловал меня очень медленно и до ужаса эротично. Думаю, объяснять уже лишне, что я тут же обо всем забыла и ответила на этот поцелуй, и нас обоих вновь захватили ощущения, и мы занялись куда как более продуктивным делом, чем разговоры.
На сей раз я не останавливала медленной, пьянящей прелюдии, сводящей меня с ума, и отвечала ему тем же, и мы так завели друг друга, что только не рычали, когда соединились и понеслись к нашей следующей фантастической вершине. И на сей раз уже орали оба: я — в полный голос, а он рыча утробно, запрокинув голову, так, что его кадык ходил по шее быстрыми, резкими движениями…
Я словно провалилась куда-то и никак не могла отдышаться, и двигаться не могла, и только чувствовала, что вместе с успокаивающимся дыханием погружаюсь в сладкий для меня, в полном смысле слова, сон.
— Не засыпай, — затормошил меня Берестов и спросил: — Есть хочешь?
— Хочу, — сонно отозвалась я.
— Пошли, пороемся в закромах, понятия не имею, что у меня здесь есть.
— А может, ну их, закрома, — нехотя сбрасывая с себя сонливость, двинула я встречное предложение. — Давай закажем еду в ближайшем ресторане.
— Дельное предложение, — похвалил он, поднимаясь и поднимая меня, — но я бы и закрома проверил, пока нам что-то доставят.
Ужин мы заказали, найдя в Интернете самый достойный, на наш взгляд, ресторан из находящихся поблизости. И «закрома» проверили, обнаружив богатства всякие в виде бутылки настоящего шампанского, фуа-гра, немецких галет, коробки конфет, вяленых помидоров, а от остального добра я отказалась.
Он облачился в домашние джинсы и легкую рубашку, а мне предложил подаренную кем-то из знакомых футболку с номером известного футболиста, гигантских размеров, которая мне сошла за платье с рукавами и подолом ниже колен. Рукава пришлось закатывать, они мешались и соскакивали с локтей.
Мы обсуждали что-то совершенно отстраненное типа погоды и московских пробок и в четыре руки делали маленькие канапе из того, что нашли. И вдруг, как вспышка, возникло у меня перед глазами яркое воспоминание! Он сидит в кухне за столом, режет капусту для пирога, который я затеяла, и рассказывает что-то смешное, жестикулируя рукой, державшей нож, а я раскатываю тесто, и умираю со смеху от его потешного рассказа, и все вытираю тыльной стороной кисти выступившие слезы, и снова прыскаю от смеха, и мы оба в муке, разлетавшейся по кухне, и я чувствую себя совершенно счастливой. До неба!
Я замерла изваянием и смотрела на него во все глаза, через призму тех далеких и таких неожиданно ярких воспоминаний.
— Что? — удивился он моему странному состоянию.
И, лопнув мыльным пузырем, яркая картинка прошлого в момент исчезла из моего мысленного взора, и, чтобы хоть что-то сказать, я спросила, не успев подумать:
— Как тебя угораздило так неудачно жениться?
— Ну-у, — неопределенно протянул он, пожав плечами, не выказав радости от моего любопытства, наверное, неуместного.
— Да ладно, адвокаты, как священники, им положено принимать исповеди, — пошутила я, подталкивая его к разговору.
— Хоть ты и не адвокат, ведущий мое дело, уверен, что ты постаралась разузнать обо мне как можно больше и частностями поинтересоваться, — убежденно сказал Берестов, и это прозвучало как вступление к объяснению.
— Естественно, — не стала отрицать я очевидного, но не смогла не уточнить: — Впрочем, как и ты обо мне.
— Да, — усмехнулся он, — правда, с большим опозданием, лишь после того, как ты обрисовала свои регалии и назвала фамилию.
Хлопнула пробка шампанского, которое он открывал в процессе разговора. Мы сидели на диване у журнального столика, на который уже успели выставить тарелку с закусочными канапушками, нами сооруженными; Берестов разлил по бокалам шампанское, мы чокнулись, не произнося тоста, и отпили по глотку.
— Ну, так вот, — продолжил он, закинув в рот канапе, — значит, ты немного представляешь, что у меня за профессия. Первые годы, когда вернулся в Россию и начал работать, я в Москве находился не больше двух-трех месяцев. Год, полтора, иногда два работал в разных городах и странах, порой в таких местах, что чем дальше в лес, тем больше партизан. Практически каждый раз, когда начинается новое дело, первые несколько месяцев приходится проводить в постоянном аврале, добираясь до гостиницы глубоко за полночь, а то и вовсе оставаясь в конторе. Слава богу, мне повезло, и у меня есть мой секретарь, — он хитро стрельнул на меня глазами. — Не та девонька, что ты видела в приемной, эта только в московском офисе работает, а на выездах со мной всегда Ольга Николаевна. Боевой товарищ, ей под шестьдесят, и она зорко следит за моим здоровьем и благополучием, кормит тем, что сама готовит в заводской столовой лично для меня, заставляет делать перерывы и прогуливаться, хотя бы по цехам. К тому же она специалист потрясающий. Это я к тому, что у меня времени на сон остается часа четыре-пять, не больше, так что потребности в жене с точки зрения заботы обо мне я не испытываю. А что касается секса, то в это время даже желания не возникает, настолько много приходится работать. Ну а потом, когда процесс начинает выравниваться, я, как правило, обращаю внимание на девушек, всегда в большом количестве околачивающихся возле самой дорогой гостиницы и ресторана города, но не путан, разумеется. И честно предупреждаю при этом, что нахожусь в этом городе временно и не планирую серьезных отношений. Практически всегда находится женщина, которую такой расклад устраивает, к нашему обоюдному удовольствию.
