Бесконечность любви, бесконечность печали

10

Заметив появившуюся на крыльце парикмахерской супругу, Обухов тут же прервал разговор, быстрым движением спрятал те­лефон в карман и сделал вид, будто задремал в машине. Иначе рев­нивая и любопытная жена не преминула бы поинтересоваться, с кем это он разговаривал. Поэтому Юрию приходилось постоянно быть начеку и строго соблюдать правила конспирации - не остав­лять телефон без присмотра, вовремя удалять звонки и СМСки. А то, если супружница что-то заподозрит, устроит ему допрос с при­страстием, запутает и все выведает. Ей в самый раз следователем работать, а не депутатом.

С недавних же пор жена завела еще и новую моду: таскать его с собой на разные официальные и неофициальные мероприятия. Видишь ли, ей по статусу положено. И попробуй сослаться на заня­тость или плохое самочувствие! Скандал гарантирован.

Поначалу, когда Аллу избрали депутатом, он искренне радовал­ся и за нее, и за себя: теперь никто не посмеет покуситься на его должность. Однако со временем проявились и издержки карьер­ного скачка - супругу вознесло: это вам не должность директора школы, а, по ее разумению, очевидный показатель причастности к сильным мира сего, к небожителям!

Прямо пропорционально росло и раздражение Обухова своей дражайшей половиной. Мало того, что Аллу Вячеславовну теперь почти не застанешь дома, так и разговоры, если появится, крутят­ся только вокруг новостей депутатского корпуса. О полноценном ужине мечтать не приходится. Впрочем, по-холостяцки Обухов пи­тался давно, с тех самых пор, как сыновья, женившись, покинули родные пенаты.

А еще дражайшая полностью доверила ему выгул собаки - ни поспать тебе утром, ни телевизор вечером посмотреть. Пришел, переоделся, поводок в руки - и вперед в любую погоду. Правда, был в этом и один большой плюс: на прогулке его никто, кроме собаки, не контролировал - поговорить можно вдоволь с кем хо­чешь. К примеру, сегодня предстоит не терпящий чужих ушей раз­говор с Лежнивец.

Вспомнил о ней - и его передернуло: да как она смела так его подставить?! Как пацана обвела вокруг пальца! Он и подумать не мог, что Валерия причастна к той пресловутой операции! А уж то, что ее связывало с хирургом нечто большее, чем совпавшее де­журство, и в страшном сне не привиделось!

Сука! Повелся, доверился, старый пень! И это с его-то осторож­ностью! Кто знает, чем еще ему аукнется такая забота о своей про­теже? А вдруг вылезут наружу их не только служебные отноше­ния? От такой мысли учащался сердечный ритм, на лбу выступала испарина... Не дай Бог! Вылетит он из своего кресла, и жена не за­щитит. Наоборот, Алла точно подаст на развод, выкинет за шкирку из квартиры. И зачем только он связался с Валерией?!

А ведь до сегодняшнего дня ничего драмы не предвещало. Еще утром на совещании он представил начальству кандидатуры на перевод в ведомство, дал понять, что Лежнивец из них наиболее подходящая. Выслушали, одобрительно покивали, приняли впол­не благосклонно. И вдруг в конце рабочего дня попросили задер­жаться, пригласили на новое совещание и отчитали, как мальчиш­ку. Хорошо хоть без свидетелей!

Обухов слушал нового начальника, опустив голову, и пытался вычислить, почему так нежданно-негаданно ветер подул в другую сторону. И вдруг тот упомянул имя профессора Ладышева, уважительно добавив, что считает себя его учеником и гордится этим. А еще... ошарашил новостью: Валерия Петровна и была тем гинекологом, который просмотрел криминальный аборт! Всю же вину тогда свалили на молодого хирурга, сына профессора, за которого, между прочим, она собиралась замуж. Но как только пациентка умерла и прокуратура завела дело, невеста Ладышева- младшего выскочила замуж за заместителя министра, который помог ей выйти сухой из воды.

Все это звучало как сущий вздор. Обухов не поверил своим ушам, поднял голову, непонимающе уставился на мужчину в крес­ле. Тот отвел глаза и как бы между прочим поинтересовался: по­чему Юрий Анисимович хлопочет за Лежнивец? По его мнению, такой человек, как она, не может и не должен работать начмедом в одной из лучших городских больниц. Ведь это бросает тень на все ведомство! К концу выволочки начальник недвусмысленно намекнул: такие проколы с подбором кадров чреваты для карье­ры самого Обухова.

Втянув голову в плечи, Юрий Анисимович заизвинялся, стал мямлить что-то вроде обещаний впредь досконально изучать лич­ные дела сотрудников. А вернувшись в кабинет, долго приходил в себя, глотал успокоительные таблетки, запивал их сердечными каплями. И все время прикидывал: как теперь быть с Валерией? Вспомнился первый день их знакомства, и до него вдруг дошло: он повелся тогда, как мальчишка, на ее женские прелести, а она его просто использовала.

Все женщины - продажные шлюхи! Все без исключения! Осо­бенно карьеристки - эти отца родного сдадут ради одной ступень­ки вверх! И его супруга не лучше. Ее ведь тоже кто-то продвигает. Обухов слишком хорошо знает: сами по себе такие дела не проис­ходят! Фу, какие шлюхи! Одним голову дурят, с другими спят. По­нятно теперь, почему Валерия словом не обмолвилась, что знако­ма с Ладышевым-младшим. И не просто знакома, а, оказывается, собиралась за него замуж!

«Потаскуха! Сволочь, б... - дернув собачий поводок, Обухов едва слышно выругался, осмотрелся: Валерия уже на месте. Теперь главное, чтобы поблизости не оказалось любопытных глаз. - И тогда, сучка, с двумя спала, и сейчас. И меня при себе держит, и Ла- дышева. А ведь сегодня он не последний человек в медицинском бизнесе. Выходит, нас обоих использует. Ну и сволочь же!.. Жаль, нельзя ее прямо сейчас послать подальше. Опасно, очень опасно приблизился... Такая будет мстить, ни переднем не остановится... А о Ладышеве для начала надо выпытать побольше...»

- Привет! - проходя мимо скамейки, на краешке которой, под­стелив пакет, сидела Лежнивец, глухо поздоровался Юрий. - Иди следом, только на расстоянии.

- А собака? - округлила та глаза. - Я боюсь больших собак!

- Людей надо бояться, - процедил сквозь зубы Обухов. - Отвела мне роль слепого котенка в своих интригах? Давай выкладывай все с самого начала, не стесняйся.

- С какого начала?

Прихватив пакет, Лера растерянно засеменила следом - с дру­гой стороны, подальше от пса.

- Как оперировала вместе с сынком профессора Ладышева, как спала с ним, замуж навострилась, - перечислил Юрий. - И не пы­тайся врать, что не поддерживаешь с ним отношений. Не поверю,

прошипел он.

- Но это правда! Мы не виделись с того времени, как расста­лись... Много лет, - с жаром принялась было оправдываться Вале­рия, как вдруг поняла, что признала факт более близкого знаком­ства с Ладышевым, и прикусила язык.

Впрочем, похоже, отрицать все бессмысленно. Уж слишком во­инственно настроен Обухов.

- Предположим, - усмехнулся он. - Только я перед уходом с работы освежил в памяти статью о профессоре и заметил одну странность: с чего бы это журналистка тебя пожалела? Ни имени не назвала, ни фамилии. От самого Ладышева поступило такое указание? Ты ему карьеру и жизнь едва не сломала, а он, выходит, вдруг все забыл? Так не бывает. Признавайся, часто с ним спишь?

- Юра, ты с ума сошел! - округлила глаза Валерия. - Честное сло­во, я ничего не знала о нем долгие годы! Да, я разыскала его после выхода статьи. По одной простой причине: я испугалась. Вдруг он станет мстить? Только встретиться он отказался. Категорически.

- А мне почему ничего не сказала?

- Юра, неужели ты не понимаешь почему? - для убедительно­сти Валерия театрально прижала руки к груди. - И та операция, и Ладышев - это ведь черные дни в моей жизни! Не рассказывала, потому что боялась: не поверишь, перестанешь мне помогать, под­держивать, - на ее ресницах заблестели слезы.