Бесконечность любви, бесконечность печали

- Так все-таки «помогать»... - хмыкнул Обухов. - А я думал, у нас любовь. Не хнычь, нет веры ни тебе, ни твоим слезам.

- Ну конечно, любовь! - смахнув слезу, подхватила Валерия.

- С Ладышевым у тебя якобы то же самое было, - как бы меж­ду прочим заметил Обухов и, посмотрев на засуетившегося пса, остановился: кажись, тот присмотрел место для «большого дела». - Даже замуж собиралась!

- Не собиралась я за него замуж! Ты же знаешь мою историю: Петр - отец Софьи. А легкий флирт с коллегой никто не запрещал. Какой Ладышев? Кто тебе наплел такие бредни?

- Неважно, - насупился тот. - Важно другое. Наш новый началь­ник - бывший ученик профессора Ладышева. А ты - одна из ви­новниц скандала и того, что он умер. Гинеколог, просмотревший криминальный аборт, сваливший вину на молодого хирурга... По­нимаешь, чем тебе это грозит?

Валерия, охнув, побледнела.

- Но откуда... он узнал, что я - тот гинеколог? Фамилию смени­ла, столько лет прошло... - забормотала она. - Юра... это все статья виновата! Это заговор против меня! Удавила бы журналистку!!!

При чем здесь журналистка? И тогда, и сейчас она делала свое дело. Надо сказать, профессионально. А вот ты не смогла следы запутать. Поэтому и говорю: людей надо бояться, - дернул он за поводок завершившего «дело» пса. - Меня тебе удалось прове­сти: одни положительные характеристики в деле, не придраться. Только главного ты не учла: много свидетелей осталось. Среди них - приближенные к семье профессора. Они-то о тебе знали гораздо больше, но молчали, пока твой супруг был при власти. Но вот вре­мя пришло - кому-то захотелось вытянуть на свет ту историю и... убрать тебя с дороги. Так что, возможно, никакой это не заговор, - рассудительно втолковывал Обухов свое видение ситуации.

- Заговор! Я уверена, - не согласилась Валерия. - Для того я и встречалась с Вадимом, чтобы узнать... - она испуганно осеклась и тут же поправилась: - С Вадимом Сергеевичем.

- И все-таки с Вадимом, и все-таки встречалась!.. - не удержался Обухов. - Лера, Лера!.. Ты не устаешь меня удивлять.

- А что мне оставалось делать? - огрызнулась Валерия. - Для меня эта статья - как топор над головой! - она запнулась и по­смотрела на Обухова. - Думала, что все всё забыли, потому и тебе ничего не сказала. И с Ладышевым встречалась, чтобы выяснить, почему статья вышла именно сейчас, когда мне реально светит по­вышение.

- С трудом верится... - Обухов нахмурился. - Он же не женат до сих пор? Надеялась освежить роман?

- Юра! Юрочка, дорогой, Ладышев мне и тогда не был нужен, а теперь подавно! - снова сменила тон Лера. - Да и я ему не нужна. Он же вот-вот женится на дочери Балай!

- Что-что?.. Об этом ты тоже забыла мне рассказать?

- Не успела, сама только сегодня узнала, - виновато потупила глаза Валерия. - Глупец! Балай - страшный человек. Она - одна из тех, кто погубил его отца!

- Ты откуда знаешь?

- Оттуда... - Лера напряженно думала. - Только она могла до­ложить обо мне начальству, больше некому... А ведь я знаю, как вывести ее из игры! - вдруг воскликнула она.

- То есть? - Обухов даже приостановился, посмотрел на нее с не­доверием. - Говори.

- Я потому и спрашивала о ней у тебя раньше. Сомневалась, но теперь уверена: именно Балай заказала первую статью! Много лет назад следователь в разговоре... в разговоре с моим адвокатом, - добавила она после небольшой заминки, - упоминал ее фамилию... А поскольку отношение нового начальства к памяти профессора Ладышева трепетное... Сам понимаешь, чем это...

- Ты ничего не путаешь? - перебил ее Обухов. - Доказательства ость?

- Нет. Пока нет... Но будут. Я найду!

- Адвоката? Или следователя?

- Доказательства, - Лера замялась.

О том, что она уже успела встретиться с Войтковым и тот про­лил свет на роль Балай в смерти профессора, но категорически отказался подтвердить свои слова в случае необходимости, гово­рить Обухову не стоило. Это означало бы признать, что она дей­ствительно вела за его спиной свою игру.

- К сожалению, человека, которому тогда поручили уладить мое дело, уже нет в живых, - решила она соврать и закрыть тему.

- Жаль... А если журналистку расспросить? - предложил Обухов.

На сегодняшний день в нейтрализации Людмилы Семеновны

Балай он был заинтересован не меньше. Не раз задумывался об этом и прежде, но не знал, как подступиться. Хитрая, коварная баба, страшный человек - в этом Валерия права. Если уж Балай за­пишет кого-то во враги, то не успокоится, пока не уничтожит. Это он наблюдал не единожды.

И все же набрался храбрости, пошел наперекор, представив начальству кандидатуры новых людей. А старых предложил или отправить на пенсию, или же сместить в силу неблагонадежности, подозрения в коррупции. И Балай в таком импровизированном списке значилась одной из первых, пусть и бездоказательно. Глав­ное, в каком свете преподнести кандидатуру на выбывание. Но это Обухов перенес на второй этап, к которому следовало подгото­виться - собрать доказательную базу. Но, похоже, он поторопился и теперь сам стал первым кандидатом на уничтожение в черном списке Людмилы Семеновны.

- Бесполезно, - отмахнулась Валерия, наблюдая за Обуховым. Как ей показалось, гроза миновала: тот переключился на Балай и ищет возможность свести счеты с ней. - Но я что-нибудь приду­маю. Юра, если мне удастся доказать ее причастность к профессор­скому делу, как ты думаешь...

- Забудь, - не дослушав, отрезал тот. - Забудь о повышении. И моли Бога, чтобы за тобой сохранили место начмеда. Сама вино­вата, - безжалостно похоронил он мелькнувшую у Леры надежду. - Ищи доказательства. Это в твоих интересах.

«Вернее, в моих, - поправил он себя мысленно. - Уберу с дороги Балай - станет легче дышать. И Лежнивец полетит у меня с начме­дов со скоростью света! Это ж кого надумала вокруг пальца обве­сти, сучара неблагодарная!» - не оглядываясь, он побрел вслед за псом в сторону дома...

Сделав копию кассеты, Потюня выглянул в окно. Дождь почти прекратился, небо, час назад придавленное свинцовыми тучами, стало выше, посветлело. И пусть где-то за домом еще громыхало - гроза ушла.

«Надо ехать к Ладышеву! - после повторного прослушивания записи Веня был настроен решительно. - Дальше сам пускай раз­бирается. А то сделали Катю крайней...»

Взяв мобильник, Потюня отыскал номер. Первый звонок сбро­сили, что вполне ожидаемо. Но Веня был настойчив. Наконец в трубке раздалось раздраженное:

-Да!

- Вадим Сергеевич?

-Да.

- Добрый вечер! Вениамин. Потюня.

- Понял... Извините, занят. Ужинаю. Перезвоню позже, - коротко “ ответил абонент, явно желая отделаться от собеседника.

«Еще чего! - возмутился Веня. Чутье подсказывало: никто не станет ему перезванивать. И трубку больше не снимет. - Ужинает он... Послушаешь кассету - забудешь о еде!»

- Нет, у меня срочный разговор.

- Подъезжайте завтра с утра в офис, поговорим, - Ладышев был непреклонен.

Прочитав имя «входящего», он не ответил на первый звонок. Если бы не укоризненный взгляд матери, абонент Потюня так и остался бы при своих интересах.

- До свидания! - жестко попрощался Вадим и вдруг услышал:

- Стойте! У меня есть аудиозапись, из которой понятно, кто за­казал статью против вашего отца!

- ...Откуда она у вас? - после паузы уточнил Вадим.

Отложив нож и вилку, он встал с табуретки и, показав матери

знаком, что должен поговорить, покинул кухню.

- Случайно нашел среди старых Катиных записей. На кассете разговор с женщиной, которая уговаривает ее написать статью. И еще много чего.

- Вы уверены? Это именно тот разговор?

«Голос изменился, - облегченно выдохнул Веня. - Значит, для пего это важно».