Почеркав эпикризы, Лежнивец приступила к изучению списка по назначению импортных препаратов, который курировала лично. Попасть в него могли только те, перед кем стоял вопрос жизни и смерти, или «свои», которых она вносила туда самолично. Не за красивые глазки, естественно.
«Проскурина... Что-то знакомое, - споткнулась Лежнивец на предпоследней фамилии в списке. - Так... Эссенциале... Любопытно, кто за нее так похлопотал? - удивилась она и бросила взгляд на подпись доктора. - Лечащий врач Огородникова... Что-то связанное с Ольгой Михайловной мне уже сегодня на глаза попадалось, - принялась она перебирать бумаги на столе. - Так... Смена фамилии в связи с замужеством. Клюева... И снова что-то знакомое... Клюева, Клюев... Нет, не могу вспомнить. Ладно, вернемся к Проскуриной... Набор препаратов и процедур не для простых смертных, - оценила начмед лист назначений. - Интересно, чем это обосновано? Денежными знаками?» - подозрительно сузила глаза Валерия Петровна и потянулась к телефону.
- Лежнивец. Позовите Огородникову... В операционной? Тогда принесите мне историю болезни Проскуриной. А Ольга Михайловна пусть зайдет после операции.
«Проскурина, Проскурина...» - попыталась она активизировать память.
Раздался звонок телефона.
- Валерия Петровна, вас главврач вызывает, - робко пропищала секретарша, появившаяся в больнице недавно вместо ушедшей в декретный отпуск.
«Странно, - Лежнивец глянула на часы. - Совещание еще через час...»
- А с чего такая срочность?
- Только что сообщили: с завтрашнего дня объявлен карантин по гриппу.
- Понятно. Сейчас буду.
Отложив бумаги, она сунула в карман мобильник, взяла папку с необходимой информацией и вышла из кабинета.
- Марина, можно позвонить с твоего телефона? - попросила Катя. - Два звонка всего. Хочу, чтобы сегодня мой привезли.
- Конечно, - передала аппарат добродушная соседка. - Не представляю, как ты без телефона. Я без него, как без рук.
И это правда. Тонева не расставалась с мобильником даже во сне: прятала его под подушку и иногда строчила СМС по ночам. А днем без умолку с кем-то разговаривала. С одной стороны, оно и понятно: дома маленький ребенок, и надо держать постоянную связь с тем, кто за ним присматривает. С другой стороны, и круг общения у Маринки довольно широкий - от соседей по лестничной площадке до сослуживцев.
- Я выйду? - показала Катя глазами на дверь.
- Иди-иди, радистка Кэт, - усмехнулась Марина. - Хватит уже прятаться. Поди, пол-Минска тебя разыскивает...
В дверях Проскурина столкнулась с каталкой - привезли после аборта одну из вновь поступивших. С такими Марина с Катей старались особо не общаться: выписывали их очень быстро, через сутки-двое, да и цель госпитализации у них была прямо противоположной. И кому это пришло в голову - класть в одну палату тех, кто всеми силами старается сохранить свое дитя, с теми, кто категорически решил от него избавиться?
Но, видно, медицинскому начальству не до моральных тонкостей. Главное - избежать осложнений у тех и других. Да и коек, опять же, не хватает. Так что извините.
Прижавшись к стенке, Катя пропустила медсестру с каталкой и направилась к лестнице в конце коридора. Марина подсказала: там можно общаться спокойно, не опасаясь нарваться на чужие уши. Хотя секретные разговоры и не входили в планы Проскуриной, советом подруги она воспользовалась.
Первый звонок Катя собиралась сделать Арине Ивановне, чтобы узнать о состоянии отца. Для них она находилась в командировке за пределами страны, а звонок с чужого телефона и отсутствие фоновых шумов служили своего рода подтверждением этой версии.
Почему она выбрала именно такую легенду да еще упорно продолжала ее придерживаться, Катя и сама не могла объяснить. Так получилось. На самом деле она даже день, когда узнала о беременности, помнила смутно. Где-то на периферии сознания осталось беспросветно-грустное состояние, темное, тягучее, почти черное. И вдруг - яркая вспышка, как след молнии, затем - солнечный свет... После этого сознание словно замкнулось и включило дефрагментацию: спрятало или удалило из памяти все, что казалось лишним, заблокировало вредные мыслительные процессы.
Зато включило на полную мощь потребность во сне. Катя будто в анабиоз впала, ее постоянно клонило в дрему - в перерывах между процедурами, осмотрами, даже читая, незаметно засыпала. В какой-то степени это объяснялось беременностью, но в основном было связано с восстановлением организма после всех душевных катаклизмов. Этакая самозащита.
Потому и мук совести не испытала, когда вынуждена была соврать, что срочно уезжает в командировку. Оправдывала себя тем, что отцу и Арине Ивановне ни к чему сейчас лишние волнения. Вот выпишется - поставит всех в известность, возможно, даже порадует новостью о беременности.
Но теперь, похоже, организм уже отдохнул и перестроился. Вчера она даже поймала себя на мысли, что устала от тишины, от элементарного неведения - что творится в мире? Вечером сходила в холл, посмотрела новости по телевизору. А дальше...
Дальше словно прорвало: почувствовав слабину в блокировке от внешнего мира, поток выпущенных на свободу мыслей просто-таки хлынул, не давая уснуть. Бурлил, стремительно перескакивал с одного на другое или же, наоборот, спокойно плыл, подчиняясь течению. Потому и уснула Катя лишь к утру.
И тут же неожиданная новость: Огородникова стала Клюевой.
От жизни надолго не спрячешься...
- Арина Ивановна? Здравствуйте, это Катя. Как там папа? -спросила она с тревогой.
- Здравствуй, Катенька. Хорошо, что ты позвонила! - обрадовалась мачеха. - Утром с Сашей разговаривала: спрашивал, есть ли о тебе новости. А еще - когда возвращаешься. Не знала, что и ответить.
- Сегодня возвращаюсь, - виновато сообщила Катя и расстроилась, что не удалось позвонить вчера. Марина убежала домой сразу после капельниц, а с городского телефона побоялась - сразу выдаст свое местонахождение. - Вы простите, Арина Ивановна, никак не получалось раньше с вами связаться. Не могли бы вы прямо сейчас сообщить папе, что скоро буду в Минске? И вечером обязательно его навещу!
- Ой, как хорошо! Прямо сейчас и позвоню! Ты уж постарайся сегодня успеть: с завтрашнего дня в больницах карантин по гриппу объявили, посещения запретят. А я, грешным делом, подумывать стала: не скрываешь ли ты что от нас? У тебя все хорошо? - неожиданно спросила она.
- Все хорошо, Арина Ивановна! Как только смогу позвонить со своего телефона, сразу наберу и вас, и отца, - постаралась успокоить ее Катя и повторила первый вопрос: - Так как он себя чувствует?
- Состояние стабильное, готовят к операции. Вот только доктор сомневается, стоит ли ее делать.
- Почему? Что-то не так? - забеспокоилась Катя.
