Второй носильщик был чуть пониже, широкоплечий, тоже темноволосый, но лохматый и в вязаной лыжной шапочке. Когда он повернулся и широко улыбнулся приятелю, я поняла, что передо мной типичный плейбой. Парень был шикарный, и эта улыбка сказала мне, что он прекрасно умеет пользоваться своей внешностью.
– Да он не заметит.
– Тут вмятина на дереве.
– Ай да ладно, это придает индивидуальности.
Я спустилась на ступеньку ниже, и мое движение привлекло взгляды обоих парней. Посмотрев на открытую дверь квартиры, я ощутила неприятное шевеление в желудке. Итак, у нас новый сосед. И ему теперь придется выслушивать пьяные завывания моей матери.
«Просто супер».
Парень в шапочке оценивающе обозрел меня с ног до головы и одобрительно ухмыльнулся. Я бросила быстрый взгляд на его приятеля и обнаружила, что и он с улыбкой изучает меня. У меня автоматически включилось кокетство, и я чуть улыбнулась им в ответ и помахала пальцами:
– Привет.
Шапка выровнял свою сторону кофейного столика и спросил:
– Ты здесь живешь?
– В квартире выше.
Он досадливо фыркнул и покачал головой, глядя на приятеля:
– Кэм всегда был гребаным везунчиком.
Я тут же напряглась от прозвучавшего имени.
– Что вы там копаетесь? – спросил низкий и очень знакомый голос из-за дверей квартиры.
Моя челюсть уже успела отвиснуть, когда Кэм вышел из квартиры навстречу друзьям.
– Кэм? – пискнула я, все еще не веря.
Вздрогнув, Кэм посмотрел на меня, от изумления его лицо вытянулось.
– Джо?
– Ага… – Голова высокого парня повернулась от меня и Кэма к Шапке. – А Везунчик-то наш уже с ней знаком.
Я пропустила это мимо ушей. Мое сердце колотилось в груди, а глаза пронизывали Кэма, пригвождая его к лестничной площадке. Он стоял передо мной в обычной своей потертой футболке, джинсах и байкерских сапогах, со спутанными волосами и темными кругами – следами бессонной ночи – под глазами. Однако, несмотря на очевидную усталость, он будто гудел от энергии, которая меня притягивала и завораживала. Когда Кэм входил в комнату, его живость и активность, его сила ощущались сразу же. Я по пальцам могла пересчитать людей, обладающих таким качеством. Брэден Кармайкл – это раз.
Кэмерон Маккейб явно тоже относился к этой категории – это два.
И он переезжает в квартиру подо мной?
Мой пульс частил, и я не могла его успокоить, понимая, насколько близок теперь будет Кэм к моим тайнам и позору.
– Ты переезжаешь сюда?
Его взгляд метнулся мимо меня, к верхнему этажу:
– Ты здесь живешь?
Мой живот словно камнями набили.
– В квартире над тобой.
– Господи боже, – вздохнул Кэм. Похоже, его это открытие так же не порадовало, как и меня. – До чего тесен мир.
«Скорее, город».
– Да уж, – буркнула я.
Как это случилось? Может, судьба просто ненавидит меня? Почему из всех совпадений мира мне выпало такое несусветно дерьмовое?
– Эй, уже тяжеловато держать, – пожаловался Длинный, кивая на кофейный столик.
Я покосилась на его бицепсы и усомнилась, что такой вес может его хоть сколько-нибудь утомить.
Кэм махнул в сторону квартиры:
– Заносите, парни. Спасибо.
– Нет-нет, – потряс головой Шапка, ухмыляясь и по-прежнему разглядывая меня. – Сначала представь нас Мисс Шотландии.
Я ощутила, как вспыхнули от комплимента мои щеки, втайне досадуя, что это каким-то образом придает весомости мнению Кэма обо мне.
Он же напрягся и скрестил руки на груди:
– Просто занесите это в квартиру.
Господи, он так презирает меня, что даже не может представить своим друзьям. Не обращая внимания на боль, стиснувшую мне грудь, я улыбнулась Шапке:
– Я Джо.
Шапка и Длинный уронили челюсти.
– Джо? – повторили они удивленно хором, как будто уже слышали обо мне.
Я наморщила лоб в замешательстве и вопросительно посмотрела на Кэма.
Он стоял, словно окаменев, только чуть мотнул головой, посылая друзьям какой-то сигнал.
Те намека не уловили.
– Джо-из-бара, Джо?
Кэм говорил обо мне? Я неловко переминалась с ноги на ногу, не представляя, в каких красках меня изобразили.
– Да, это я.
Они оба заухмылялись, и Шапка отвесил мне приветственный поклон:
– Я Нейт, а это Пити.
Я недоверчиво оглядела Длинного:
– Пити?
Довольно неожиданное имя для человека такого размера.
У Пити было приятное лицо, дружелюбное и открытое.
– Грегор. У меня фамилия Петерсон.
– А, понятно.
– Кэм нам рассказывал о тебе, Джо, – продолжил Нейт, игнорируя косые взгляды друга.
Кэм говорил обо мне своим друзьям. Слегка обалдев от такого известия и сгорая от любопытства, что именно он рассказывал, я решила все-таки продолжить путь, чтобы по дороге как-нибудь уместить в голове факт теперешнего соседства.
Помнится, он и правда беседовал с Джосс о поисках квартиры подешевле.
И все же… Почему из всех вариантов ему нужно было выбрать мой дом?
Старательно притворившись, будто мне нисколечко не интересно, что Кэм говорил обо мне, я заявила:
– Не верьте ни единому его слову. – Я прошла мимо Кэма, как мимо пустого места, и улыбнулась его друзьям. – У Кэмерона есть прискорбная привычка составлять мнение о человеке, прежде чем познакомиться с ним получше.
– Ага, он и рассказывал, что вел себя с тобой как последний козел, – кивнул Нейт.
Я развернулась и воззрилась на Кэма.
Он в ответ невозмутимо пожал плечами:
– Я же извинялся.
Мой взгляд метнулся к его ухмыляющимся приятелям, потом опять к нему.
– Ну, тогда, наверное, мне пора уже тебе поверить. Соседушка.
И, кивнув им всем на прощание, я начала спускаться по лестнице, внимательно глядя под ноги.
– Это и есть Джо? – громко вопросил Нейт, когда я исчезла из виду.
Его голос было прекрасно слышно внизу, и я не могла не навострить уши.
– Заткнись, – прошипел Кэм. – Давай занесем остальное барахло.
– Христос всемогущий, ты не соврал. Охренеть прямо, какой длины эти ноги!
– Нейт…
– Как ты держишься, чувак? Если не собираешься с ней замутить, то я бы занялся.
Рык Кэма заполнил всю лестничную клетку, отдавшись во мне:
– Греби в квартиру!
Громыхнула дверь, и я аж подпрыгнула на нижней площадке, где остановилась послушать.
Что, черт подери, все это значило? Что Кэм обо мне наговорил?
Простое стилистическое решение ресторана – неяркое дерево, спокойные бежевые и кремовые тона в отделке – должно было бы придать нашему обеду хотя бы видимость покоя и безмятежности.
Но не сложилось.
Я сидела напротив Бекки и Кэма, рядом с Малкольмом, и молилась, чтобы опостылевшее уже напряжение за столом мешало только мне. Весь вечер беседу поддерживали Бекка и Малкольм. Мы заказали и съели закуски и теперь ждали главное блюдо. Я беспокойно ерзала под гнетом опустившегося на нашу четверку молчания.
С момента прибытия в ресторан я отчаянно старалась не смотреть на Кэма. Он один занимал мои мысли в этот день, и, клянусь, мой пульс ничуть не замедлился с тех пор, как я обнаружила, что он наш новый сосед.
В моей голове проигрывались самые худшие сценарии: Кэм слышит мою маму, Кэм обнаруживает, почему она иногда устраивает такой адский шум, Кэм пробалтывается об этом какому-нибудь важному для меня человеку, например Малкольму.
И да, если уж начистоту, я также опасалась, что и без того невысокое мнение Кэма обо мне вовсе упадет ниже плинтуса, когда он выяснит правду о ситуации с моей мамой. Я не могла понять, почему так беспокоюсь о том, что он подумает, ведь я его совсем не знаю. Я вообще не знаю, что он за человек.
– Мне очень нравится твое платье, Джо. У Малкольма такой прекрасный вкус, не правда ли? – улыбнулась мне поверх бокала Бекка.
Я с трудом выдавила вялую ответную улыбку, гадая, искренне художница это говорит или язвит.
– Мне твое тоже очень нравится.
