Джосс только улыбнулась и приветственно кивнула Кэ му, который как раз заметил ее появление, но был слишком занят разговором с клиентом, чтобы подойти. Нет, не с клиентом. Я повнимательнее присмотрелась к девушкам, которым он так игриво ухмылялся: Бекка с подругой. Она отдала Кэму его часы, а он перегнулся через стойку и мягко поцеловал ее в губы.
Я ощутила скребущую боль в груди, незнакомую и жестокую.
Джосс глядела на меня, подняв бровь.
– То, что ты чувствуешь… Это называется ревностью. Премерзкое ощущение, я знаю. Зато оно подсказывает тебе, что Кэм определенно не просто мужчина, к которому ты испытываешь сексуальное влечение.
– Да мы едва знаем друг друга.
– Судя по тому, что ты рассказала, вы знаете друг друга лучше всех.
Как ни странно, правда была именно такова. Нахмурившись, я перегнулась через стойку к подруге:
– Да, но как так получилось?
– Как получилось что? – Я повернула голову и увидела Кэма, подходящего к нам и застегивающего часы на запястье.
Бекка с подругой ушли. Он ждал ответа, с любопытством глядя мне в глаза.
Я решила запираться.
– Да ты и вправду любопытная зараза, а? – поддразнила я.
Кэм склонил голову набок, созерцая меня.
– Уходим от ответа? – Его глаза блеснули, как будто до него только что дошло. – Да вы же обо мне говорили, так?
Мне захотелось стереть эту самодовольную ухмылочку с его лица.
– Вас с Брэденом надо заставить вступить в клуб для мужчин, которых необходимо регулярно спускать с небес на землю, – простонала Джосс.
Наши глаза встретились, и мы обе фыркнули.
– За вопиющую демонстрацию самовлюбленности будет полагаться наказание: носить плавки в такую вот холодрыгу.
– И, пожалуй, лишение пищи.
– Нет. Секс. Лишение секса.
Джосс прикусила губу:
– Не знаю, удалось бы мне это или нет.
Я недоверчиво уставилась на нее:
– Ты говоришь, что не можешь прожить без секса даже пару дней?
– Навряд ли.
– Где твоя сила воли?
Подруга поболтала стаканом с диетической колой:
– Да у тебя просто не было секса с Брэденом Кармайклом.
Нет, не было, но я чуть не покраснела, припомнив, как явно старалась попасть в такую ситуацию, чтобы секс случился.
– Да, но у меня абсолютно прекрасный секс, и все же я могу пару дней воздерживаться.
– Абсолютно прекрасный секс? – перебил Кэм, притягивая наши взгляды. Его низкий голос казался особенно глубоким от какого-то неведомого чувства. – Воздерживаться? – Его взгляд, теперь разгоряченный, пробежал по всему моему телу и вернулся к глазам. – Тогда, значит, он что-то делает не так.
Мое сердце если не заглохло, то захлебнулось и забуксовало. Когда оно снова набрало обороты, то рвануло, как на гонке. Все хваленое животное возбуждение сразу прокатилось по мне катком, и я ощутила, как мои трусики подмокают от желания.
– Господи! – крякнула Джосс. – Теперь и я возбудилась. – Она спрыгнула с табуретки и взглянула на телефон. – Пойду-ка я, пожалуй, домой, посмотрю, не вернулся ли Брэден.
И она вот так взяла и ушла, оставив нас кипеть на медленном огне нашей сексуальной химии.
Я робко улыбнулась Кэму:
– Как Бекка?
Несколько клиентов подошли к бару, и мы оба двинулись их обслуживать. Пока мы готовили им напитки, Кэм напряженно ответил:
– Бекка в порядке. А как Малкольм?
– Отлично. – В тот день он забрал меня во время обеда с работы, и мне удалось убедить его, что все в порядке.
– Коул тебе написал, он дома?
Я обнаружила, что, словно идиотка, ухмыляюсь его заботе, и мой клиент тоже улыбнулся в ответ, явно решив, что все это предназначалось ему. Я быстро отсчитала ему сдачу и повернулась к Кэму:
– Да, он дома.
От улыбки в уголках его глаз появились морщинки – и мой список любимых выражений этой физиономии пополнился еще одним.
– Хорошо.
Вечер пролетел быстро. Мы работали, болтали, шутили, но скрытое сексуальное напряжение никуда не девалось. Домой после смены мы шли в полном молчании. Я могла бы подумать, что дело в усталости, но все мое тело вибрировало, словно камертон, только оттого, что я шла рядом с ним.
Мы пожелали друг другу спокойной ночи у его двери. Поднимаясь к себе в квартиру и изо всех сил сдерживаясь, чтобы не обернуться, я захотела, уже не впервые, другого: чтобы Кэм оказался свободен, чтобы Малкольм не был важной частью моей жизни и чтобы я хоть раз могла получить то, чего по-настоящему хочу.
А тем, что я по-настоящему хотела получить, был Кэмерон Маккейб.
Я заглянула к Коулу и нашла его мирно спящим.
Я даже посмотрела, не случилось ли чего с мамой: не захлебнулась ли собственной рвотой или что-нибудь еще в том же духе, но она вовсю храпела. Завершив проверку, я переоделась в пижаму и забралась в кровать. Но уснуть не могла.
Кровь огненной рекой неслась по моим жилам, нервные окончания искрили, и я не могла избавиться от запаха одеколона Кэма.
Я так завелась, что уже стало не до смеха.
Насколько иным оказался бы мой вечер, если бы Кэм прокрался вслед за мной в кабинет Су, когда я пошла оставить ей информацию по запасам бара. Что, если бы он зашел мне за спину, отбросил волосы с моей шеи и прижался горячими губами к коже, а его рука скользнула бы по моей талии и ниже, к пуговицам джинсов…
…Если бы он расстегнул их и длинные пальцы двинулись бы внутрь, под белье…
Моя собственная рука огладила мне живот, заползла под пижаму и трусики, и в конце концов я довела себя до оргазма, фантазируя о том, как Кэм трахает меня на столе Су.
Я подавила стон, кончая, и, когда дрожь унялась, свернулась в клубочек на боку и опять с головой погрузилась в чувство вины.
Малкольму не повезло с девушкой.
Глава 13
Правда, которой я не желала смотреть в лицо, пробилась на передний план моей жизни за пару следующих недель. Она состояла в том, что уже довольно много лет все мои дни были одинаковыми – ограниченными, напряженными, скучными, а яркие, живые цвета казались тусклыми под тенью некой стены. За этой стеной я каждый день ходила в одной и той же униформе. Если бы мне захотелось поддать мелодрамы, то я бы сказала, что это блекло-оранжевая роба. Но по мере того как день за днем пролетали эти недели, я ощущала, что скучная униформа тает, распадаясь на лоскуты, и сдирается с моего тела – я перелезла через стену на другую сторону.
Теперь стена отодвигалась все дальше, тень отступала, цвета прояснялись и становились ярче.
И все из-за общения с Кэмом.
В рабочие дни мы встречались и проводили время вместе так часто, как только могли. Практически каждый вечер он забегал выпить кофе или поесть перед работой, даже если я в этот момент ужинала где-то с Малкольмом. Мы ходили вместе в «Клуб 39» и обратно и там, на работе, шутили и веселились с Джосс. По выходным мы не виделись, потому что он работал, занимался дзюдо с друзьями и тусовался с Беккой. В последний раз он взял с собой Коула посмотреть на тренировку, побуждая к большей физической активности, и, как ни удивительно, мой брат с энтузиазмом воспринял эту идею. Меня уже трясло от разговоров о дзюдо.
Для меня Кэм был наперсником, я доверяла ему и еще больше рассказала о моей жизни и надеждах на будущее Коула. Для брата Кэм стал родственной душой и закадычным приятелем. Они вместе рисовали комиксы, вместе обсуждали их, любили одну и ту же музыку, фильмы, и из того, что я читала между строк, Кэм также отвечал на те вопросы, которые Коул ни за что не решился бы задать мне.
Мы становились семьей, привязываясь друг к другу быстро и крепко.
Мои чувства к Кэму только росли и углублялись, и я пребывала в постоянной борьбе со своим сознанием, споря с ним, притворяясь, что все это ничего не значит. Наряду с эмоциональным напряжением мое тело уже чуть не бунтовало от желания. Не знаю, как мне удавалось скрывать это от Кэма, но удавалось. Я не хотела портить нашу дружбу.
