– Ты очень внятно выражаешь мысли. И весьма начитанна.
Почему комплименты Кэма всегда оказываются лучшими? Это очень раздражает одну особу, которая всеми силами пытается выбросить его из головы.
– И к тому же талантлива.
Я чуть не подпрыгнула от изумления:
– Я? Талантлива?
Он что, напился или под кайфом?
Кэм обвел жестом комнату:
– Джо, тебе бы стоило этим зарабатывать на жизнь.
– Э-э, чем «этим»?
– Ремонтом и отделкой.
Я расхохоталась от абсурдности такой идеи:
– О, прекрасно. Кто в здравом уме наймет не закончившую школу девицу без опыта работы маляром-декоратором? Давай смотреть фактам в лицо. Я никчемна, Кэм, ни на что не гожусь.
Его глаза тут же посуровели, сощурились на меня и пригвоздили к месту.
– Ты не никчемна. Не надо так оскорблять себя передо мной. Это меня совершенно вымораживает. – По счастью, он не имел намерения ждать каких-то моих слов, поскольку я не представляла, как отвечать и реагировать на теплые пушистые шарики в груди. – Ты отлично это делаешь. Правда, реально хорошо. Наверняка у Нейта есть знакомые владельцы ремонтных компаний. Я бы мог попросить, чтобы тебя взяли в ученики.
– Нет. Мне двадцать четыре. Никто не берет двадцатичетырехлетних учеников.
– Берут, если это услуга другу.
– Кэм, нет.
– Джо, ну же, хотя бы рассмотри такой вариант. Эта работа тебе нравится, и ты здорово ее делаешь. Лучше же, чем работать на двух работах и встречаться… – Он побледнел, поняв, что почти перешел границы.
Впрочем, не «почти», а перешел. Я стиснула зубы и усилием воли сдержала слезы, набегающие на глаза от понимания, что он по-прежнему видит во мне фифу – охотницу за толстым кошельком богатенького парня. Я принялась вытирать со стола клей, решив не обращать внимания.
– Джо, подумай об этом. Пожалуйста.
– Спасибо, я уже сказала «нет». – Я не могла вообразить, что кто-то захочет меня нанять, а унижение от отказа не казалось мне особенно увлекательной перспективой.
– Джо…
– Кэм, почему ты все еще здесь? – резко перебила его я – и немедленно пожалела о своем тоне, но обратно слова не возьмешь.
Он выпустил воздух сквозь сжатые губы, изучая мои глаза, и отступил назад, как будто не смог найти то, что искал.
– Нипочему. Я лучше пойду. Я уже…
– Джо! – На этот раз его прервал голос моей матери. От ее вопля мы оба поморщились.
Она впервые звала меня на помощь после инцидента. Я тяжело вздохнула и плюхнула кисть обратно в ведро.
– Кэм, останься, пожалуйста. Я посмотрю, что с мамой. Сделай себе кофе. И между делом можешь и мне чая заварить.
– Джо!
– Иду! – крикнула я, и Кэм ошарашенно вздрогнул. – Что такое? – спросила я, направляясь мимо него в коридор.
Он ухмыльнулся:
– Никогда не слышал, как ты повышаешь голос.
– Ты явно никогда не видел, как ко мне приближается паук.
Рассмеявшись, Кэм махнул на дверь:
– Я сделаю кофе.
Чувствуя облегчение оттого, что он решил остаться, я поспешила выяснять, чего хочет мама, и покончить с этим.
К моему удивлению, она лежала в кровати и с виду было непохоже, что у нее тут какая-то «ситуация». О господи, надеюсь, она не потеряла контроль над мочевым пузырем. Такое раньше случалось.
– Что? – спросила я, останавливаясь в дверях.
– Кто это? – громко поинтересовалась она, кивком указывая мне за спину. – Я часто слышу его голос в последнее время. Кто это такой?
Это был первый раз, когда мама действительно заинтересовалась хоть чем-то вне своего пропитанного джином бессмысленного существования, и я не могла не ответить:
– Это Кэм. Он наш друг.
– Ты с ним трахаешься?
– Мама! – рявкнула я, передернувшись оттого, как громко был задан вопрос.
– Ну и? – спросила она с глумливой усмешкой. – Посмотри на себя! Стоит такая, меня осуждает. Глаза растопырь, девка. Думаешь, ты лучше меня. Ставишь в вину, что я бью Коула. Думаешь, я ничтожество, пустое место. А вот в зеркало погляди, девка, потому что сама ты ничтожество! – Ее глаза презрительно засверкали, и я поняла, что она этого и ждала. Такова была ее месть за мое нападение: унизить меня перед Кэмом. – Ты никчемное ничтожество, и этот хмырь сбежит, когда ему наскучит то, что у тебя промеж ног!
Я захлопнула дверь, вся дрожа, и прислонилась к ней лбом, пытаясь взять под контроль дыхание. Через несколько секунд я услышала, как она заплакала.
– Джо?
Я втянула воздух сквозь зубы при звуке его голоса и медленно повернулась. Оказалось, Кэм стоит в коридоре и его глаза горят от ярости. Он прошел несколько шагов, остававшихся до меня, и сказал – громко, видимо, чтобы слышала мама:
– Ты не ничтожество. Ты не то, что эти все о тебе говорят.
Я взглянула на его татуировку.
«Будь Каледонией».
Мой взгляд вернулся к лицу Кэма, и, увидев в его глазах боль за меня, я поняла, что он единственный парень в моей жизни, который вообще меня видит. И, что еще важнее, видит глубже, чем вижу я сама. Для Кэма я была больше.
Мне хотелось схватить его за руку, увести в свою комнату, раздеться перед ним догола и позволить ему взять все, что я могу дать.
И взять все, что он может дать мне.
Но я не сделала того, чего мне больше всего хотелось, вместо этого одарив его платонической, но благодарной улыбкой.
– Давай хоть кофе выпьем.
Глава 14
В следующую субботу все, что я старалась не чувствовать, все, что не признавала вслух, созрело и достигло критической массы.
За неделю до того Малкольм пригласил меня на вечеринку, которую устраивал сосед Бекки. Вечеринка намечалась в их квартире в Брантсфилде, и Малкольм пообещал, что ненадолго заглянет. Однако ему не хотелось чувствовать себя там вытащенной из воды рыбой, так что он чуть ли не умолял меня пойти с ним. Я не особенно горела желанием увидеть Кэма в паре с Беккой, но поскольку изменяла Малкольму в своих фантазиях, то решила, что хотя бы это для него могу сделать.
Утром той субботы я встала рано, потому что мама разбудила нас, швыряя пустые бутылки из-под джина в кухонную раковину. Я поймала ее до того, как она успела сильно испоганить кухню, залепила пластырем мелкие порезы на руках, держала ее, пока она голосила, как младенец, уткнувшись в меня, и в конце концов приняла помощь Коула в транспортировке пострадавшей до кровати. Мышцы на ее ногах таяли. Чудо, что она вообще могла ходить. Мы с Коулом перестали пытаться поставить маму на ноги, и, оглядев повреждения, я начала чувствовать себя виноватой.
Пытаясь развеять угрюмую тоску, которая всегда накатывала на меня, когда мама находила способ сообщить нам, что ее зависимость так же бесит и мучает ее саму, как и нас, я решила в кои-то веки провести субботнее утро за чтением, а Коул поспешил вниз, в квартиру Кэма. Поскольку я все еще пыталась просчитать, сможем ли мы себе позволить расходы на занятия боевыми искусствами для Коула, Кэм начал тренировать его по субботам с утра. Коул обожал каждую минуту этих занятий, и, честно говоря, я думаю, Кэм с наслаждением учил тому, чему выучился сам.
Я с головой погрузилась в переводной роман одной из моих любимых японских писательниц, когда раздался звонок в дверь.
Это был Джейми, друг Коула.
Как только я открыла дверь, невысокий, немного пухловатый мальчик сделался свекольно-красным. Я прикусила губу, чтобы не улыбнуться.
– Привет, Джейми.
– Привет, Джо, – выпалил он, глядя куда угодно, только не мне в лицо. – А Коул дома? Мы должны были встретиться на улице пятнадцать минут назад.
Очевидно, Коул потерял счет времени. Я подавила раздраженный вздох – меня прервали на самом интересном месте книги – и вышла из квартиры, тихонько закрыв за собой дверь.
– Давай я тебя к нему отведу.
Я постучала в дверь Кэма, и он крикнул мне заходить. Я оставила Джейми ждать снаружи и вошла в квартиру, найдя Кэма и Коула стоящими по центру гостиной рядом с матом. Вся мебель была раздвинута по стенам и углам. Братишка улыбался во весь рот, пот струился по его шее, оставляя мокрые пятна на футболке.
