– Нет, не только. Хотя у меня есть впечатление, что я для него недостаточно крута…
– Значит, он идиот.
– Я больше упустила, не вступив в дискуссионный клуб, потому что слишком стеснялась говорить вслух. А я знаю, что в диспутах выступала бы отлично.
– По-моему, мы все это знаем.
Она запустила в меня подушкой и продолжила, как будто я ничего не говорила:
– И я упустила возможность сходить на рождественский бал в этом году, потому что мы с подругами застеснялись идти без парней. А еще я написала стихотворение, которое очень много значит для меня, и хотела отправить его на районный конкурс, но не сделала этого, потому что…
– Слишком застеснялась. – Я снова потрепала ее по колену. – И что? Ты просто проснулась однажды и решила перестать стесняться?
Ханна села, и в ее глазах засветилась недетская мудрость.
– Нет. Я поцеловала мальчика, который мне по-настоящему нравится, а он меня отверг. Если я смогла справиться с этим, то уж наверняка сумею как-нибудь открыть рот перед людьми, с которыми столько лет хожу в одну школу, и сказать то, что хочу сказать.
Я медленно кивнула и ободряюще улыбнулась ей:
– Так, на всякий случай – ты самая крутая личность, какую я знаю.
– Даже круче Кэма?
Кэм, конечно, умен, образован, сексапилен и пляшет только под свою собственную дудку – что да, то да. Он так крут, что помереть не встать, но я не собиралась признавать это перед девочкой-подростком, потерявшей голову от любви, поэтому фыркнула, вставая с кровати:
– Ой да ладно, он только думает, что крут.
– Но он же и правда крутой, разве нет? – усмехнулась через плечо Ханна, открывая дверь спальни.
Я вышла вслед за ней, все мое воображаемое превосходство исчезло.
– Да. Только не говори ему, что я это сказала.
– Кому не говорить? – Внезапно передо мной будто из ниоткуда выросла Элли. Через пару секунд Элли и Джосс загнали нас с Ханной обратно в комнату.
Джосс сочувственно мне улыбнулась:
– Я пыталась ее остановить.
Я поглубже вдохнула, готовясь к худшему.
И Элли засыпала меня пулеметными очередями вопросов.
Обед прошел как нельзя лучше. Кэм показал себя благовоспитанным, любезным, умным, интересным. Я-то знала, каков он, но порадовалась, что теперь и Николсы, и Джосс, и Брэден тоже смогли это увидеть. Мне также очень понравилось, что они заметили, насколько уже сдружились Кэм и Коул.
Они сидели вместе за столом и, когда общая беседа не касалась кого-то из них, наклонялись друг к другу и тихо разговаривали о книге, которую слушал Коул. Видимо, Кэм ее и порекомендовал.
Поскольку Кэм обладал таким же, как у Адама и Брэдена, сдержанным, но ехидным чувством юмора, я не беспокоилась, смогут ли поладить эти трое. Брэден все время стрелял в меня поддразнивающими улыбочками, которые почему-то читались как «рад за тебя». Это было приятно, даже очень. Однако маленький призрак тревоги, плавающий вокруг меня и стенающий о том, что же будет, если «все это» с Кэмом развалится, только креп и набирался сил.
Сама я никогда не бывала мишенью той отвратительной жалости, которая обрушивалась на других людей, расставшихся с партнером, потому что мои чувства к ушедшим от меня парням никто не принимал всерьез – каковы бы они ни были на самом деле. Однако я знала: если Кэм уйдет, будет море тягостного сочувствия, и сомневалась, что смогу это выдержать.
Вот, пожалуйста, я уже воображаю крах наших отношений.
Мне нужно прочистить мозги.
Мы втроем шли по Лондон-роуд, и, держась за сильную, немного шершавую ладонь Кэма, прижимаясь к нему, слушая его голос, полный теплоты и нежности, я понимала, что необходимо встряхнуться. У нас все хорошо. Мы едва начали, и уже все хорошо. Я не собиралась позволять своей недоверчивости отравить эти отношения. Ни за что.
Я сжала руку Кэма, и мы вошли в наш дом. Его низкий голос эхом летал в лестничном колодце: он рассказывал о паре вакансий, которые видел в газете.
– Тебе обязательно нужно подать туда резюме, – сказала я, хмуро поглядывая на Коула, поднимавшегося впереди нас. Развязавшийся шнурок волочился за братом по ступенькам. Он же вот-вот убьется. – Коул, завяжи шнурок.
– Да мы уже почти дома, – возразил он.
– Завяжи шнурок.
Мы остановились и подождали, пока он это сделает.
– Рада? – буркнул брат, продолжив подъем.
– Когда ты так разговариваешь со мной, малыш, могу ли я не радоваться?
Я услышала, как Кэм позади меня подавил смешок, так что, когда мы достигли его площадки, я смотрела назад – потому и врезалась в Коула.
– В чем… – Я резко повернулась, чтобы посмотреть, в чем дело, – и осеклась.
Дело было в Бекке, стоящей перед дверью Кэма с большим пакетом в руке.
– Я хочу получить обратно свои вещи. – Она протянула пакет Кэму, который вышел вперед. – Вот твое барахло. Ты всегда старался много у меня не оставлять, так что там только книжка и МР3-плеер.
Ох. Стены отлично отражали ее полный обиды голосок.
Меня тут же охватило чувство вины, и я почти прижалась к Коулу, который шагнул чуть назад, ко мне, словно готовясь защищать. Он встречался с Беккой только один раз, но знал, кто она и в какой ситуации мы сейчас оказались.
Кэм спокойно забрал пакет:
– Какие вещи ты оставила?
– Тебе вообще все равно, да? – злобно спросила она. – Ты только разошелся со мной и уже идешь домой с ней. – Она указала на меня, будто на груду мусора. – Да, Малкольм просветил меня. – Бекка повернулась ко мне, сверкая глазами. – Не беспокойся, шлюха. Мы с Малкольмом помогли друг другу поднять настроение сегодня ночью. Надеюсь, это уменьшит твое чувство вины.
– Хватит! – рявкнул Кэм, делая шаг к ней. Он весь ощетинился от ярости, и Бекка оказалась достаточно умна, чтобы заткнуться. – Не смей больше говорить с ней так. Никогда. Ясно?
Ее глаза сузились.
– Просто отдай мне мои вещи.
– Я поищу дома и отошлю тебе все, что найду твоего.
– Но…
– Я все пришлю, Бекка. Разговор окончен.
С его стороны это было излишне резко, но я понимала, почему он так реагирует. Очевидно, ему не хотелось устраивать сцену на лестнице, где все слышали соседи и, увы, Коул. Наилучшим выходом казалось заставить ее уйти. Я отодвинулась с дороги, когда Бекка проходила мимо, но она остановилась и обратилась ко мне:
– Ты и дальше будешь трахаться с каждым мужиком, с которым переспала я?
– Следи за языком, – поморщилась я.
Бекка посмотрела на меня так, будто я только что выползла из-под камня.
– Ты идиотка, что ушла от Малкольма Хендри из-за него. Все знают, Кэмерон Маккейб с каждой девушкой трахается пару недель, а потом находит новую. Ты здорово продешевила. Но это твоя ошибка. – Она одарила Кэма презрительной улыбкой, плохо прикрывающей обиду. Всегда было видно, что Бекка куда больше влюблена в Кэма, чем он в нее. – А я, наоборот, подниму свой статус. – Она наклонилась ко мне с гадкой улыбочкой, предназначавшейся только для меня, и шепнула: – Позвоню-ка я, пожалуй, Малкольму.
Мы трое наблюдали ее уход в молчании, и наконец я, чуть дрожа, пошла вслед за Коулом наверх, домой. Он бросил на меня встревоженный взгляд и скрылся в своей комнате, а я отправилась на кухню и скорее почувствовала, чем услышала, что Кэм идет за мной.
Его тепло обволокло меня и успокоило дрожь в руках, когда он прижался ко мне сзади, а потом обнял за талию.
Я положила свои ладони поверх его и прислонилась к нему.
– Ты в порядке? – тихо спросил он с искренней заботой.
Я пожала плечами, не очень понимая, что именно чувствую:
– Вроде бы. Расстроилась.
– Если тебе от этого будет лучше, то знай, что я никогда ничего не обещал Бекке. У нас все было легко и несерьезно.
– У меня с Малкольмом было по-другому.
Объятия Кэма стали крепче.
– Тебя это задело? То, что она сказала про них с Малкольмом?
Я не знала. Наверное, да. Просто я не могла разобраться, почему так огорчилась: из-за того, что у меня еще оставались какие-то чувства к бывшему парню, или из-за уязвленного самолюбия.
