Фальшивый Алексей Чернов работал профессионально, пытаясь достать меня на ближних дистанциях, но я уходил от его атак блокируя удары, пока не подловил его и не ударил лбом в переносицу. Попытавшись уйти на дальнюю дистанцию, я оказался в захвате, оттолкнувшись ногами от борта автобуса, при этом краем сознания зафиксировав бледные лица артистов что смотрели на нас, сделал кувырок через голову вырвавшись из объятий немецкого диверсанта, и пробив ему прямые в печень и почки, разорвал дистанцию, наблюдая как тот, прижавшись спиной к борту автобуса пытается прийти в себя сползая на землю.
— Не надо, — остановил я Аделя доставшего ТТ из кобуры и бойца, наконец скинувшего с плеча автомат. — Я ему печень порвал. Ему минут десять осталось.
— Что произошло? — спросил Адель.
— Немецкий диверсант собственной персоной. Понял, что я расколол его и атаковал.
В это время немец не удержавшись на ногах плюхнулся на задницу и закашлялся выхаркивая кровь.
— Понятно. А то я обернулся на топот, а тут вы пыхтите да ударами обмениваетесь. Да еще все молча, — убирая пистолет, обратно пояснил он.
Девушка почему-то смотрела не на немца, а на меня, пристально изучая, как я поправляю амуницию после рукопашной.
Ждать когда немец или кто он там гикнетца я не собирался, поэтому достав из кобуры ТТ спокойно подошёл и выстрелил ему в грудь.
— Что вы делаете, он же раненый! — вскричала Лопарева. Ее видом поразило, что я вот так хладнокровно пристрелил немца.
Заглянув в автобус я велел ехать к колонне и там скажут куда встать, а сам подойдя к девушке крепко ухватил ее под локоть и повел за собой, хотя тут вернее сказать было потащил. Адель ничего не сказал просто шел следом молча.
Могила для погибших девушек уже была готова, сейчас они лежали на брезенте с восковыми лицами, у некоторых были потеки крови в ушах после контузии и там где их настигли пули.
— Эти девушки ехали в один из госпиталей, но попались немцам. Представляете, что им пришлось вытерпеть за день и ночь? — жестко спросил я. Жалеть изнеженную актрису я не собирался.
— Их убили?
— Случайность, — поморщился я. — Мы не знали что они были в одной из машин… Черт! — воскликнул я, подхватывая обмякшее тело девушки.
Подхватив ее на руки, подскочивший Адель помог, подобрав упавшую шляпу, я осмотрелся и направился к автобусу вставший у полуторки.
Судя по всему, когда автобус подъехал к машине и распорядитель увидел, как из кузова на дорожную пыль вылетаю инструменты и одежда остановил автобус и теперь носился вокруг Непейбороды что-то вереща.
— В чем дело? — спросил я подходя.
— Да эти неандертальцы… — начал было поворачивающийся к нам распорядитель, тот самый живчик, как тут же воскликнул. — Что с Ольгой?!
— В обморок упала. Держите, ваша девка сами с ней и возитесь, — передал артистку распорядителю. Из автобуса тут же выскочили артисты и помогли занести девушку во внутрь. — Старшина, о чем шум был?
— Да артисты мешают освобождать кузов.
— Понятно. Что им надо пусть забирают себе, инструменты могут закрепить на крыше автобуса, полуторку мы реквизируем. Заканчивай, я жду тебя у колонны.
— Есть.
Не обращая внимания на возмущенные вопли распорядителя, и недовольный ропот других артистов мы с Аделем направился к могиле. Там уже ждало два десятка бойцов с винтовками у ног.
Девчонки только недавно надели форму, но похороны мы провели со всеми воинскими почестями. Даже с троекратным залпом, причем по живым немцам. Оставлять пленных я не собирался. Сказав несколько речей и дождавшись когда прозвучат залпы, я было обернулся как столкнулся с бледной Лопаревой, которую поддерживала одна из артисток.
— Извините, это было страшно смотреть на мертвых девчат.
— Бывает… — пробормотал я, и тут же крикнул одному из взводных. — Иванов, командуй бойцами. Начало движения колонны ровно в десять дня. То есть через восемь минут.
— Есть.
— По машинам! — скомандовал я.
Через несколько минут увеличившаяся на две машины колонна двинулась в сторону моста.
— Как настоящие. Смотри, даже машин остановили для проверки, — продолжая наблюдать за мостом, сказал Адель.
— Вижу. Меня вот интересует, куда они свои машины дели и тела охраны.
Мы втроем уже минут двадцать наблюдали за немцами, где они пропускали через мост десяток машин с пушками. Видимо тут проходила какая-то артиллерийская часть.
— Может в реку сбросили? Течение тут не слабое, — негромко предположил Бутов.
— Вряд ли, подставиться этим можно. Скорее всего, отнесли в сторону и бросили. А грузовики спрятали вон в том кустарнике. Он высокий и большой, там самое место.
— Может быть.
Пока мы наблюдали, взводные в километре посади нас освобождали машины от лишнего груза, и оставляли под охраной пяти бойцов трофейную технику. Мы решили не привлекать к себе внимание, пока подъезжаем к мосту.
— Артиллеристы уехали. Смотри, к мосту отделение бойцов подходит.
— Вижу.
Через пару минут, когда одиннадцать стрелков подошло к первому посту, раздался многочисленный треск, как будто рвали бумагу. Так работали пулемёты и автоматы.
— Суки, что делают! — яростно воскликнул Адель. Рядом скрипел зубами Бутов.
— Большие колоны пропускают. А такие мелкие уничтожат… Теперь понятно куда они дели тела охраны, в кустах они, — пробормотал я, наблюдая как шесть диверсантов в нашей форме по очереди уносят тела погибших в кусты и прячут их там.
Рядом продолжал яростно материться Адель, высказывая все, что он думает о немцах и что с ними сделает.
— Ладно. Что надо мы увидели. Наши уже должны были закончить с техникой. Нечего время тянуть.
Вернувшись к колонне, мы быстро описали что видели. Вызвав волну ярости и злости у бойцов. Быстро описав действия каждого подразделения, я, прежде чем залезть в кабину передовой машины, бросил взгляд назад, где у автобуса стояла тонкая фигура девушки.
— Поехали! — крикнул я и занял место в кабине машины Индуашвили.
Через десять минут двигаясь рядом с полотном железной дороги, она шла рядом, мы подъехали к переезду и первому посту. Проблема была не в этом, а в том, что по пути к нам подсоединилась какая-то штабная колонна, выехав из-за небольшой рощицы. То, что штабная точно, там было штук шесть «эмок», пару грузовиков, и два броневика охранения. Именно они меня и напрягли. Могут вмешаться, увидев как русские убивают как бы русских. Надеюсь, Адель, что ехал на замыкающей машине сориентируется вовремя.
Причем водитель головной «эмки» попытался вклиниться в нашу колонну, но водилы были строго проинструктированы, и не дали этого сделать.
— Стой! — подняв руку, остановил нас невысокий крепыш в форме старшего сержанта НКВД. — Документы.
Посмотрев, как от дота к нам натравляется капитан НКВД, я достал из нагрудного кармана удостоверение и протянул его сержанту. Тот, изучив его, передал подошедшему капитану.
— Почему отступаете? — спросил он.
— По приказу, — ответил я, протягивая приказ.
— Все в порядке, лейтенант. Можете следовать дальше, — вернув бумаги, сказал капитан. Бумаги у меня действительно были в порядке.
Хлопнув по руке Вятки, тискавшего одной рукой немецкий автомат, которыми мы вооружили всех водил, велел ему трогаться.
Покачиваясь на шпалах и рельсах, мы въехали на деревянный настил моста, пропуская рельсы под собой.
— Уф-ф, товарищ лейтенант, я уж думал все, сейчас стрельба начнётся, — наконец выдохнул водитель. Посмотрев, как по вискам у него катятся капли пота, я только покачал головой. Выдержки у него не было, ладно хоть не спалил нас.
— Приготовься, как начну стрелять, даешь по газам.
— Хорошо, — вытирая пот со лба, кивнул тот.
Как только до конца моста осталось двадцать метров, а с боку показалась бетонная конструкция дота, я свистнул и, открыв дверцу, спрыгнул на настил моста, выстрелив в часового с винтовкой на плече, что стоял у дверей дота. Почти сразу посыпались бойцы из кузова, а «газик» взревев двигателем, рванул вперед, освобождая дорогу для других машин.
