— Руссов уже уехал к первому пополнению, если они его не пошлют, то скоро люди будут. Я вот что думаю, нужно штурмана поставить командиром пулеметного взвода и дать ему штук двадцать МГ, пусть формирует взвод. А стрелка замом. С пулеметами они на ты. Разберутся.
— Лады. Я за тот столик сяду. Штаты утрясу, и прикинем, как эту оборону сделать прочной.
— Давай.
В это время в столовую заглянул Александров.
— Товарищ комдив, там вас радисты срочно требуют, что-то срочное случилось.
Переглянувшись с начштаба, мы одновременно вскочили и, выбежав из домика, пробежали мима ряда штабных машин укрытых под деревьями и подскочили к небольшой палатке, которую охранял часовой.
— Мичурин, что у вас тут? — спросил я сидевшего к нам спиной радиста, с наушниками на голове.
Стянув одни динамик, он быстро сказал:
— Сообщение от лейтенанта Самакаева, товарищ комдив.
— Говори.
— Сообщение такое: «Адель-комдиву. Адель-комдиву. Долетел нормально. Принят хорошо. Кто должен, о нас знает, вылетаем к конечному маршруту с сопровождением». Сообщение повторилось трижды. Я дал подтверждение получения.
— Молодец, — я радостно хлопнул радиста по плечу, после чего повернувшись к начштабу, радостно возопил, сграбастав его в объятия. — Слышал? Долетели наши!
После проявления радости, я велел распространить сообщение среди бойцов, они должны знать, что наши долетели куда надо благополучно.
Через полчаса, когда я проинспектировал модернизацию танкового парка и части машин, которые войдут в патрули, на дороге появилась пехотная колонна, которую возглавляла полуторка Руссова.
— А вот и подкрепление, — пробормотал я себе под нос, наблюдая за длинной стрелковой змеей. Вместе с вышедшим из своей палатки Бутовым, мы пошли встречать окруженцев.
Нарком Берия пропустил выходящего из кабинета Сталина молодого старшего лейтенанта со слегка мятой пограничной фуражкой на голове. Кто это был, он знал прекрасно, так как лично встречал его шесть часов назад на аэродроме. Шок от новостей, что привез этот лейтенант Самакаев уже прошел и сейчас спецы Генштаба изучали машинку и допрашивали фельдфебеля. Документы и папки с шифрами сильно помогли в понимании трофея. Шапошников ходил окрыленный, и при встрече двадцать минут назад обещал отличившихся в захвате шифровальной машинки представить к награде, не смотря на то, что НКВД на эту операцию наложило гриф «Совершенно секретно». Ну а тетрадку с посланием, Берия забрал у удивленного лейтенанта еще на аэродроме, тот о ней ничего не знал.
— Товарищ Берия, срочно озаботьтесь передачей вот этого письма Оракулу, — Сталин протянул Берии, плотный не запечатанный пакет. — Лично в руки. Причём, сделать это надо до того, как дивизион Фролова выйдет из кольца.
Берия достал из незапечатанного конверта с надписью, сделанной хорошо знакомой рукой: «Старшему лейтенанту В. Фролову. Лично», записку.
«Товарищ Оракул. Прошу Вас в ближайшее время прибыть в Москву и встретиться со мной. Очень нужно поговорить. Гарантирую, что вскоре отпустим Вас вновь на фронт.
— Зачем, товарищ Сталин?
— А ты не понял, Лаврентий? Он не хочет с нами встречаться, поэтому свои заметки и прислал. Опять исчезнет, лови его тогда… — Сталин бросил взгляд на тетрадку написанную тем же почерком что и в первом послании.
— Почему?
— А сам подумай. Вот что ты с ним собирался делать после того, как он всё расскажет?
— Ну, поселил бы где-нибудь на подмосковной даче с хорошей охраной. Вдруг ещё что вспомнит, или вопросы какие к нему возникнут…
— Во-от! У нашего Оракула голова на плечах есть, он уже это доказал. И додумался до того же. А он — парень молодой, чуть больше двадцати. Ему сидеть на дачке, когда страна воюет, не по нутру. Вот и надумал сбежать. Ну и даже если ещё и не надумал, лучше подстраховаться. Так что, напрягай своих диверсантов, пусть Фролова поскорей разыщут и мою записку передадут.
— Может, арестовать?
— Не стоит. Обидеться может, а нам этого не надо. Да, к тому же, арест кого-то в тылах противника и в расположении дивизиона, в котором у Виталия абсолютный авторитет, дело довольно рисковое. Нэ стоит!
Через пять часов на момент назначенного времени для связи, шифровка ушла к отряду капитана Омельченко. После получения шифровки радист группы передал местонахождение отряда и подтвердил, что ожидает посылку. Через два часа с самолёта был сброшен груз на парашюте. Кроме припасов там был пакет. Вскрыв его, Омельченко нашел там еще два конверта, один предназначался старшему лейтенанту Фролову с пометкой вручить лично, другой с данными, где сейчас предположительно находиться дивизион Фролова. Прикинув по карте, Омельченко понял, что промахнулся с поисками Объекта на шестьдесят километров, оставив дивизион у себя за спиной. Никто не ожидал что дивизион вдруг встанет на берегу небольшой реки Уж, как выяснили радисты фронта перехватив пару сообщения между подразделениями дивизиона.
— Завтра к обеду мы будем в расположении подразделения Объекта. Приказ командования, к Фролову никаких мер воздействия не применять. Общаться спокойно, вежливо.
— Дураков тут нет, — сообщил пулеметчик группы. — Оно и к лучшему… брать комдива в присутствии его бойцов не самый лучший способ самоубийства.
— Вот и хорошо. Всем спать, завтра в девять часов выдвигаемся.
— А я тебе говорю, что именно вот тут сосредоточены силы немцев! — ткнул пальцем в квадрат на карте Саня. Спорили мы уже минут двадцать, открывать огонь по обнаруженным немцам или нет.
— Зря открывать перед немцами, что у нас есть тяжёлое вооружение, не стоит, и так вон шуганули их нашими танками. Почти пятьдесят немцев у той переправы Григорьев утопил. А то, что там укрылось с пару рот, на ситуацию не влияет. Вот если бы там полк был…
— Да немцев той стороны не больше батальона, Фадеев двух моряков отправлял в разведку. Этого, как его? Миронова и Мишина, так они сообщили, что немцы оставили заслон и ушли! — горячился начштаба.
— Подожди, — отвлекся я. — Какой еще Мишин?
— Да там у него матрос есть, кстати, на тебя заметно похож, черты лица схожи, так он у них разведчик отличный.
— Да? Надо будет встретиться, — задумался я, вспоминая того матроса-часового с пулемётными лентами, что показался мне смутно знакомым. Не он ли?
— Так как на счет открытия огня?
— Если немцев там действительно не так много, то согласен на десантную операцию.
— Какую еще десантную операцию? — удивился Саня. — Я про это ничего не говорил.
— Удар артиллерии мало что даст, десяток убитых да столько же контуженных. Нет, мы должны уничтожить заслон, поэтому я и говорил про десант. Ну-ка, раскидай мне еще раз, где у немцев сосредоточены силы?..
В данный момент время было час дня одиннадцатого июля, и за прошедшие с момента первого пополнения обороны нашего участка прошли сутки. За это время мы успели сделать огромное количество дел.
Стрелковая колонна была остатками шестьсот восьмого стрелкового полка с капитаном Лизиным во главе. Ранее он был командиром батальона. Капитану я нарезал круг задач и поставил руководить обороной на тридцатикилометровом участке. Он не возражал, что им командует лейтенант. Людей покормили, боезапас пополнили, круг задач нарезали он и доволен. Видимо тоже устал от неразберихи.
Понятное дело, что со своими сто восемьдесятью тремя бойцами ему не по силам удержать оборону. Но мы сделали проще. Так как патрули теперь были не нужны, мы сделали из них усиленную манёвровую группу для усиления того участка где готовился прорыв.
А бойцов рассадили по трое в окопчиках с приказом наблюдать и сообщать о попытке переправы. Все посты были сосредоточены через триста-четыреста метров и были вооружены кроме личного оружия еще и пулеметами, как «максимами» так и трофейными. Лизин командир был неплохой, и за сутки умудрился создать оборону из постов наблюдения. Правда, нашим машинам службы обеспечения пришлось помотаться. Развезя людей и сорокопятки, благо десяток артиллеристов у Лизина были.
