— Вы тоже просчитались, милорд, приняв обличье зверя. Оно вас и погубило.
Вместо ответа — необыкновенно быстрое движение, и вот уже лорд шан Теон совершает вынужденный полет, сбивая по дороге молодую поросль.
Оставаться бы ей на месте, но огонь пластичен. Оправившись от первоначального шока, саламандра вдруг ощутила небывалый прилив сил. Она впервые смогла стать жидким пламенем и заключила вампира в смертоносные объятия.
Эйфория, чувство безграничной свободы и легкости! Малица никогда прежде не испытывала такого. Вдруг стать подобной Тьюзди, легко менять форму и перекидываться с земли на ветви деревьев, уходя от ударов вампира. Все — как игра. Только огонь в крови, только Малица и Эльмир шан Теон. Меч стал продолжением руки — пламенеющий и обжигающий.
Напрасно проректор обвинял саламандру в отсутствии должной физической подготовки — она неизменно оказывалась за спиной так и не ставшего настоящим супругом мужа.
Опьяненная мнимым могуществом, Малица едва не пропустила захват и, уходя от него, запнулась, чтобы тут же ощутить холод рук шан Теона. Странно, но вампир остался практически невредим, только занялась одежда.
— Решили и меня наградить своим знаком? — не давая пошевелиться, шептал в ушко лорд шан Теон. Под его напором пальцы Малицы разжались, а меч потух. — Не надо, миледи, это кровная месть. А вы знаете, что такое кровная месть неспящего?
Малица захрипела, не в силах произнести ни слова: слишком крепко держал вампир. И тут же полетела на землю, отброшенная сильнейшим ударом.
На виске стремительно набухала шишка, но саламандру волновало другое — сцепившийся клубок тел. Как угадать, кто из них проректор?
Малица в отчаянии кусала губы. Огненная плеть, преобразованная из меча, жалко повисла в руках. Что толку от дара, от оружия, когда не можешь его применить?
Противники катались по земле. Слышались хруст и треск. Мнилось, будто они ломали друг другу кости, вгрызались в плоть. Поляну обагрила кровь. Горячая, алая, она брызнула прямо на руки Малицы. Та судорожно вспоминала, какого цвета кровь у вампиров, и жутко боялась, что ранили лорда Шалла.
Тьюзди, бессильно заламывая руки, кружилась над противниками. Малица бросила на элементаль вопрошающий взгляд, та лишь сокрушенно вздохнула:
— Я не знаю, ничего не вижу!
— Приведи ректора, — приняла трудное решение саламандра.
Она понимала, лорд Шалл по голове не погладит, помнила о некой ловушке, которую приготовил вампир, но положение слишком серьезно, чтобы просто стоять в стороне.
— Норман будет ругаться, — предупредила Тьюзди.
— Лучше, чтобы его убили? — задала резонный вопрос Малица.
— Ректору сюда нельзя, — стояла на своем элементаль. — Я узнавала, сработает портал.
— Тогда отдай лорду Шаллу вот это. — Саламандра пошарила рукой в кармане, надеясь, что после всего случившегося бутылочка цела. Не зря же Малица отвоевала ее у фей? Вот оно, их спасение!
Тьюзди кивнула и, что-то заметив, метнулась в живой клубок, чтобы тут же с жалобным писком поникнуть на траве. Малица поспешила к элементали и заметила черноту, стремительно разливавшуюся по маленькому тельцу. Тут бы пригодилась помощь Индиры, но придется обходиться собственными силами. Радовала общность стихий: значит, можно использовать свою энергию.
— Я впитала проклятие, — на миг очнувшись, пробормотала Тьюзди, с трудом сфокусировав взгляд на Малице. — Оно бы убило его… И я… я не успела отдать.
Голова элементали дернулась, огонь, составлявший ее сущность, ярко вспыхнул и потух. Тьюзди стала серой и не реагировала ни на слова, ни на прикосновения, ни на магию. Оставалось надеяться, проректор сумеет воскресить ту, которая спасла ему жизнь.
Наконец противники, тяжело дыша, разлетелись в разные стороны. Оба выглядели уже не так презентабельно, как прежде. Лорд шан Теон лишился жилета и части рубашки, проректор оставил в пылу схватки клок шерсти. Носы обоих украшали ссадины. Кажется, вампир ранил проектора в плечо: шерсть там напиталась кровью. Лорд Шалл тоже не остался в долгу, испестрив спину и грудь противника глубокими ранами. Кровь из них сочилась медленно и иная, нежели у проректора, напоминая о сущности шан Теона.
И, самое страшное, вампир сжимал в пальцах заветный флакон. Если хоть капля попадет на язык шан Теона, проректор и адептка обречены.
Малица не стала медлить. Страх уступил место решимости. Огненная плеть взметнулась в воздух и оплела горло вампира. Саламандра потянула его на себя, и лорд шан Теон захрипел, неловко повалившись на колени.
Бутылочка выпала из рук и затерялась в снегу. Запахло паленым.
Бледная кожа под огненной плетью стремительно багровела и покрывалась пузырями. Вампир яростно рванулся, силясь высвободиться. Малица вскользь перехватила его взгляд: бесконечная злость. Отныне лорд Эльмир шан Теон ненавидел Малицу тер Ирадос, как некогда за рубец на лице ненавидел его кузен. Только, саламандра на это втайне надеялась, вампир не останется в живых.
Воспользовавшись ситуацией, проректор набросился на шан Теона. Иллюзия оборотня Людаша показалась детской игрушкой по сравнению с тем, что сейчас повалило вампира. От страха Малица даже выпустила плеть, которая тут же стала воздухом, и прижала руки к лицу.
Одно дело убивать магией. Совсем другое — вот так, вырывать куски мяса. Зубы — острые огромные клыки. Каждый больше пальца Малицы. И это — проректор! Каждый раз глядя на спокойное лицо некроманта, саламандра будет вспоминать звериный оскал.
Заснуть сегодня, если Малица, конечно, доберется этой ночью до общежития, не получится.
Вампир оказался силен. Очевидно, феи украли зелье после того, как шан Теон его выпил. Оставалось только гадать, кто сварил для вампира эликсир могущества. Большинства его компонентов давно не существовало в природе. Получить их искусственно любым известным способом тоже невозможно.
— Псина! — Вампир брезгливо скривился и наотмашь ударил проректора по морде.
Малице на миг показалось: свернул шею! Слишком уж мотнулась голова, на очень большой угол. Будто на веревочке. В следующий момент лорд Шалл совершил вторичный полет, скосив по дороге пару молодых елочек. Подтверждая худшие опасения, проректор не встал, недвижно лежал на земле.
Вампир скривился и, чуть прихрамывая, направился к ничем не примечательному сугробу. Малица слишком поздно сообразила зачем. Флакон благополучно перекочевал в руки шан Теона, и капля зелья упала в жадно открытый рот.
Малица осталась один на один с бывшим мужем.
Схватка изрядно потрепала его. Одежда превратилась в лохмотья и едва прикрывала то, что девицам до совершеннолетия видеть не положено. Грудь, спина, руки — все в кровоподтеках и рваных ранах. На бедре и вовсе зубы оборотня вырвали плоть, обнажив кости. На шее багровел след от плети. Казалось бы, при таких повреждениях существо должно лежать на земле или хотя бы с трудом передвигаться, но вампир двигался столь же быстро, держался прямо и уверенно. Хромать перестал: подействовало зелье. Остатки шан Теон с глумливой улыбкой вылил на снег, слизнув последнюю каплю.
— Я предупреждал. — Вампир указал на ожоги на коже. — Хотел поступить с вами иначе, теперь не взыщите.
Малица не успела среагировать. Вампир в мгновение ока оказался за ее спиной и коснулся пальцами горла. Игриво провел ногтем по коже и стиснул до хрипа. Саламандра попыталась вновь перейти в прежнее полужидкое состояние, но не смогла: что-то блокировало превращение. Зато шан Теон не медлил и по капельке забирал из Малицы жизнь. Побелевшая хрипящая саламандра ударила вампира по коленям — без толку. Шан Теон не чувствовал боли. Меч, шипя, погас. Последняя надежда и спасение. В голову Малицы лезли странные мысли, не соответствующие моменту. Например, какие острые и длинные ногти у вампира. Гладкие, черные. И какие сильные пальцы.
Потом шан Теон смилостивился и позволил на мгновение глотнуть воздуха.
Малица вновь забилась, вспоминая все изученные приемы обороны. Но как причинить боль существу, которое ее не испытывает? Во всяком случае, колотить его бесполезно, нужно колоть, и чем-то острым.
