Шевеления рядом он не услышал, хотя был уверен, что вся группа сейчас извлекает из тулов короткие толстенькие болты. Таковых в боезапасе у каждого было всего по две штуки, уж больно дорого они стоили. На изготовление подобного болта тратилось едва ли не больше времени, чем на сам компактный пружинный арбалет, входивший в снаряжение каждого бойца группы. А вот лук у них был всего один на всю группу, как и лучник. Впрочем, не мудрено: за последний год у группы только два раза возникла ситуация, когда им пришлось воспользоваться луком, а вот «пружинники» пришлось применять куда как чаще. В схватке на короткой дистанции – самое милое дело. Бьет мощно, держать можно одной рукой и, главное, выстрелить можно внезапно. Он же короткий, плащом прикрыл – и хрен кто разглядит.
Все-то привыкли, что то, из чего стреляют – штука громоздкая и для применения обеих рук требует. А тут стоит себе человек и одной рукой бороду оглаживает. Или даже клинок в руке держит. Вот и не ожидают… В этот момент с боков послышались еле слышные щелчки, означающие, что арбалеты встали на боевой взвод. Они были едва слышны даже здесь, но Костяная гончая, чудовищное порождение Запретной пущи, в этот момент наконец-то решившая разобраться с тем, что ей так не нравится в этих спящих фигурах, и уже подобравшаяся для прыжка, тут же вскинула голову и уставилась прямо на них. Гаруз был не очень хорошо знаком с повадками подобных тварей (а кто вообще из живых был с ними «очень хорошо» знаком?), но понял, что время вышло, и если промедлить хоть один удар сердца – то никаких шансов у них не останется вовсе. Поэтому просто надавил на спуск своего арбалета.
– Ты-дах, – глухо бухнуло со стороны гончей. И сразу же еще:
– Ты-ты-ты-дах-дах…
И тварь… рухнула! Гаруз на мгновение замер, ошарашенный тем, что им удалось убить… нет, тварь зашевелилась… да просто нанести хоть какой-то урон этому чудовищному порождению Запретной пущи. Но затем опомнился и, уже не скрываясь, в голос заорал:
– Заряжай!
К тому моменту, когда тварь сумела-таки подняться на ноги, они загнали в арбалеты по последнему особому болту. После чего Гаруз вскинул свой «пружинник», торопясь поразить тварь… но это оказалось его ошибкой. Потому что когда он нажал на спуск, гончая прыгнула… Эта тварь, в которую только что вошло больше полудюжины болтов, отделяемые головки которых рванули глубоко в ее теле, а металлические «древки» намертво засели в ее внутренностях, удерживаемые раскрывшимися острыми «лапками»-фиксаторами, прыгнула на них, преодолев почти три десятка шагов за один прыжок и лишь немного не дотянув… Его болт, как и пара других, выпущенных столь же бестолковыми торопыгами, как и он, ушли мимо, но остальные сумели-таки всадить в приземлившуюся тварь свои болты достаточно точно. Отчего уже раненная тварь снова рухнула на землю, дав им маленький шанс. И Гаруз его не упустил.
– Ходу! – заорал он, разворачиваясь и бросаясь к лошадям, которые уже бились, пытаясь сорваться с привязи. На таком расстоянии от настоящей твари из пущи уже никакое зелье помочь не могло.
Первые пять сотен шагов лошади, несмотря ни на какое зелье, прошли галопом, никак не реагируя на все усилия всадников, боящихся, что во все еще царящей в лесу темноте кто-то из лошадей поломает ноги. И… так и произошло. Когда они выскочили на старую вырубку, уже поросшую молодым лесом, конь под Костом попал копытом в яму и с громким хрустом сломал левую переднюю ногу. Но Кост не растерялся и, соскочив с падающего скакуна, прыгнул к вьючной, одним движением скинул с нее вьюк и вскочил ей на спину. Прямо так, без седла.
У дальнего конца вырубки они потеряли еще одну лошадь, напоровшуюся грудью на жердину. Но, слава Владетелю, на этот раз вьючную. Так что боец, к лошади которого она была привязана, просто молча обрубил повод, и отряд в полном составе помчался дальше. Более, опять же слава Владетелю, потерь не было. Но старший группы сумел осознать это далеко не сразу, а только через пять сотен шагов. Ну, когда лошади, похоже, наконец-то переставшие чуять тварь из Запретной пущи, вследствие чего всадникам все же удалось взять их под какой-то контроль, перешли на крупную рысь. Только тогда Гаруз, как и остальные, сумевший-таки справиться со своими лошадьми, оглянулся и торопливо пересчитал своих. Один, два, три… уф, все. Даже стажер держится молодцом. Гаруз шумно выдохнул и просипел:
– На канийский тракт двигаем.
– К границе? – уточнил Кост.
– Да.
– А тварь в людные места за собой не приведем? – поинтересовался Сибан. Гаруз задумался. Вот этого очень бы не хотелось. Хоть тут не Агбер, но земли вроде как дружественные. Да и вообще не по-людски это – такую тварь в населенные места вести… Но его размышления прервал молодой.
– Не должны, – уверенно ответил стажер. – Такие твари за пределами Запретной пущи быстро слабнут и гибнут. Они – ее порождение, и потому вне ее жить не могут. Да и вообще, их необычная живучесть как раз таки вызвана тем, что они все переполнены эманациями пущи. И пока этих эманаций в них много – они способны залечивать даже самые сильные раны. Но когда они исчерпываются – твари сразу же погибают, даже если они не ранены. А мы ее очень сильно поранили, поэтому сейчас эти эманации расходуются очень быстро. А поскольку она сейчас далеко от пущи и восполнить их никак не может, я не думаю, что она протянет дольше чем три-четыре часа.
Пару минут все скакали молча, а затем Кост пробурчал:
– Да, мало ли что там думает молодой…
– Не задирайся, Кост, – оборвал его Сибан. – Мало-немало, а только вот живы мы лишь благодаря ему.
Кост удивленно воззрился на соратника.
– Вот ни разу не поверю, что ты проворонил…
– Нет, я ничего не проворонил, – снова не дал ему закончить Сибан, – вот только к тому моменту, как я заметил бы опасность, делать что-то совершенно точно было бы уже поздно. А парень обратил внимание, что с той стороны, с которой приближалась тварь – птицы молчат. Они ж перед рассветом, сам знаешь, как начинают гомонить. А здесь – тишина. Ну а потом мы услышали, как они еще и разлетаются. Прямо поголовно и вперемешку – сойки с вьютишками, голованами и щеглами. Одной стаей. Ну, я и…
– Это ты молодец, Сибан, – вступил в разговор Гаруз. – Я-то подумал, ты охотников засек… И ты тоже молодец, молодой. Точно всех нас спас, – командир на пару мгновений замолчал, прикидывая, а затем решительно произнес: – Коль выберемся из этой заварушки, так это, как выпустишься – ко мне в команду просись. Возьму. Так и скажешь на распределении. Мол, Гаруз обещался в команду взять. Я их предупрежу.
– Спасибо… – несмотря на темноту, все разглядели, как стажер покраснел. То ли от смущения, то ли от удовольствия. Но шутить над этим никто не собирался, ведь парень действительно вытащил их головы из пасти смерти. Что могла бы натворить Костяная гончая со спящими людьми, всем было отлично понятно.
– А откуда ты знаешь-то про тварей?
– Так нам в Гравэ курс читали. Ну, про тварей Запретной пущи. Откуда берутся, какие виды известны, особенности и так далее. А потом я еще к преподавателю отдельно подходил, спрашивал.
– Зачем?
– Ну, так интересно же. Они ж совсем другие. От обычных животных у них почти ничего не остается. Они жизненной силой питаются, а не мясом. Потому-то жертвы всегда на куски раздирают. Но сами куски, как правило, на месте побоища остаются. Не нужно им мясо. А вот боль нужна. Потому что чем с большей болью жертва убита, тем больше с нее жизненной силы твари перепадает.
Остальных передернуло. Да?а?а… не приведи Владетель такой на зуб попасться. И все невольно дали своим скакунам шенкеля, стремясь как можно быстрее отдалиться от столь страшной перспективы.
– Хотя совсем эманаций пущи, жизненная сила заменить не способна, – продолжил, между тем, стажер. – Сколько бы они этой жизненной силы не набрали – все одно сдохнут. Только попозже. Ну, если обратно в пущу не успеют вернуться. Но это вряд ли. Твари уж если покидают пущу, так обратно практически не возвращаются. Ну, нам так рассказывали…
