Тренг кивнул толовой и сказал:
- Организуйте мне экстренный канал связи с прелатом. У меня для него, похоже, очень плохие новости.
Полковник не знал, но почему-то именно эти слова доставили ему огромнейшее удовольствие.
Он поднялся из-за стола и направился к выходу, но в последний момент резко остановился и, повернувшись к молодому капитану, вдруг спросил:
- А ты уверен, что это должна быть группа людей?
- Нет, - ответил тот, - но это предположение с наибольшей степенью вероятности.
- Понятно, - кивнул полковник и пошел дальше.
Но капитана заинтересовал этот вопрос, и потому он спросил:
- Мы разве что-то не учли?
Тренг вновь повернулся и, посмотрев ему в глаза, веско ответил:
- Да.
Молодой аналитик удивленно посмотрел на него.
- Но что?
- Мы так и не нашли того, кто предупредил сполотов об устроенной на них в этом секторе засаде. - И резко развернувшись, вышел из зала совещаний.
Следующий день. Неизвестная система. Транспортник
Вырваться с линкора агарцев и из сектора, где я застрял практически на полторы недели, хоть и не без труда, но все-таки удалось. К тому же при этом все прошло настолько удачно, что никаких особых потерь у нас не было или каких-то внештатных ситуации не произошло. Мы все сработали согласно составленному мною плану, и на удивление не пострадал даже транспортник, в нас практически ни разу не попали и не нанесли никакого критического урона за все то время, которое мне потребовалось на то, чтобы вывести наш новый корабль на скорость его выхода в гипер и, наконец, выбраться из этой системы. И немалую роль в этом сыграл как мой план, так и оказавшиеся просто превосходными и даже скорее нереальными скоростные и ходовые качества корабля. Наш транспортник хоть и выглядел достаточно массивно и грузно, но обладал поистине невероятными показателями маневренности и разового ускорения, что в значительной мере и помогло осуществить мой практически сумасшедший, если посмотреть на него с обычной точки зрения, план. Ведь именно этого нельзя было ожидать от нашего кораблика, с его-то габаритами и размерами. Так что нам удалось покинуть сектор и при этом остаться в достаточной мере невредимыми, чтобы иметь возможность лететь дальше, не прибегая к глобальному ремонту судна.
Так что запланированный мною слепой прыжок мы все-таки совершили и нырнули в гипер, провалившись в неведомый нам прокол пространства, выводящий нас в какое-то иное измерение. Там мы и пробыли порядка шести часов, и вот теперь наш корабль завис в этом непонятном месте, мною самим названным как "а черт его знает, где". Слепой прыжок, которым мне пришлось воспользоваться для уменьшения времени нахождения в секторе обстрела тяжелыми бластерными установками линкора и в самой системе, где тот находился, сам по себе был не очень хорошим вариантом уйти от преследования, и вот с результатом этих самых негативных последствий нам и приходилось сейчас разбираться.
Вернее, разбирался в основном навигационный искин. Он пытался определить, куда же нас - лучше сказать, в какую ...опу - в результате моего, хоть и оказавшегося удачным, но, тем не менее, достаточно безрассудного плана, закинуло. Обычно, хоть слепой прыжок и совершается, но он не превышает двух-трех секторов от начальной точки выстроенного канала. Но это все в теории, вероятность там или статистика сыграли с нами плохую шутку и мы относились к тому счастливому исключению, когда это статистическое правило не срабатывало, так что в реальности это оказался не наш случай. Мне, ну или нам всем, как обычно, повезло и корабль наш закинуло чуть ли не на самую максимально доступную ему дальность прыжка, которая была определена в момент его перехода в гипер, благо я перед самым выходом в гиперпрыжок вспомнил о возможности подключения ограничителей, встроенных в тот тип прыжкового двигателя, что был установлен на транспортнике, и активировал их. И в результате выставил текущую максимально возможную дальность прыжка на минимально допустимое значение для этого типа двигателей. Правда, нам это не сильно помогло, так как это значение нельзя было определить достаточно точно и поэтому оно варьировалось в пределах от трети до половины максимального расстояния, на которое мог нас закинуть этот двигатель. А это в пределах тех окраин Фронтира, где находился сектор, являющийся отправной точкой нашего прыжка, могло означать как то, что мы сейчас находимся где-то в пределах Содружества, так и то, что мы вырвались очень далеко за пределы изученных систем и оказались в действительно свободном пространстве, где некогда, очень давно, проходила линия фронта между Содружеством и архами. И, судя по моему везению, я был склонен предполагать, что закинет нас так далеко от Содружества, как это только возможно.
Так что можно было сказать, что оказались мы сейчас реально где-то у черта на куличках. И вот теперь, навигационный искин уже несколько часов подряд пытался вычислить текущую точку нашего реального местонахождения, чтобы мы могли осуществить обратный прыжок или хотя бы определиться с тем, по какому вектору он должен быть совершен.
- Ну, как там? - спросил у меня очнувшийся и уже пришедший в себя после ранения Гаал. - Есть какие-то результаты?
Я взглянул на визор главной панели управления кораблем, куда были выведены и показания работы навигационного искина.
- Он уже заканчивает, - сообщил троглодиту я, - осталось чуть меньше семи процентов. Это еще около сорока минут, и вот только потом я смогу понять, радостные он нам сообщит вести или не очень.
Гаал кивнул и, развернувшись, побрел, прихрамывая, обратно. Все-таки от взбесившихся, вернее даже одержимых дроидов ему перепало не слабо, но в несколько раз меньше, чем Грагу. Его заместитель так до сих пор и не пришел в себя, но тому и досталось гораздо больше. Обширные повреждения внутренних органов, сломаны все ребра и обе руки, нанесена серьезная травма головы, пробит затылок и достаточно сильно поврежден позвоночник. Если бы это был человек, я бы однозначно назвал его первым кандидатом в покойники, однако это был не мой соотечественник, а троглодит, и живучести в его организм матушка-природа напихала с огромным запасом. Тем не менее, я был все-таки очень удивлен, что он после такого ранения тоже выжил.
Однако медкомплекс, в который мы его поместили сразу же, как только оказались на корабле, со стопроцентной вероятностью утверждал, что состояние пациента стабильное и что сейчас троглодит, хоть и достаточно медленно, но вполне уверенно идет на поправку. Так что и за последнего нашего товарища на текущий момент я был спокоен. С остальными же моими спутниками было все в порядке, как с троглодитами, так и присоединившимися к нам учеными, ну, если не считать, профессора Крену, которого мы не стали оставлять на корабле. Его помощник меня убедил, что у этого господина очень много полезной информации, кроме самого проекта, над которым они до этого работали совместно, и тот наверняка готов будет поделиться ею с нами с огромной радостью. Так что я выслушал его совет и посчитал его предложение полезным, но уже по несколько иному поводу. Мне нужен был выход на прелата или людей, с ним связанных, коль нас так тесно и уже несколько раз свела судьба на встречных курсах, то и к следующей нашей встрече хотелось бы подготовиться получше, по крайней мере в плане информации. А у этого ученого, похоже, были и нужные связи с контактами, и, насколько я понял, возможность прямой связи с этим вездесущим серым кардиналом Агарской Империи. Так что пустить в расход Крену, как это предложил сделать один из троглодитов, было большой расточительностью. Да и мое начальство этот пленник не мог не заинтересовать, и поэтому мы закинули его в еще одну медкапсулу, до тех пор, пока она нам не понадобится или пока мы не прибудем на место, и он постоянно находился в состоянии анабиозного сне. Так мы и летели.
Я и Гаал заняли офицерские кубрики, троглодиты между тем разместились в паре других кают, а три оставшиеся мы отдали летевшим с нами ученым. Хоть и тесновато, но тут больше не было приспособленных для проживания помещений, так что они особо и не возмущались.
