— Да? — озадачилась мама. К словам старшего сына она всегда прислушивалась больше, чем к моим, хотя и ругала его за то, что он постоянно меня задирал. Правда, сейчас Федя мне, напротив, помогал. Неслыханное дело — меня старший брат покрывает! Что это с ним? И Настя стоит за его широченной спиной и все улыбается.
— Вот видишь, — улыбнулась и я во все зубы, не растерявшись. — Даже Федька видел, а ты мне не веришь.
Мама подумала немного, прочла мне еще одну нотацию, попытала насчет парня, а потом и вовсе ее гнев, слава богам умиротворения, спал.
— Ну, раз никто еще не желает спать, тогда давайте хоть чай попьем перед сном, — решила она.
— Давайте, я вам помогу стол накрыть? — тут же вскочила Настя. По-моему, она нашу маму немного побаивается, без пяти минут свекровь, как-никак.
— Спасибо, Настенька.
— Я тоже могу помочь, — вызвалась я.
— Иди в ванную. Немедленно, прими горячий душ, а то точно заболеешь. Что ты все еще торчишь в коридоре? — тут же сказала мама и уволокла будущую невестку за собой. Федька очень насмешливо уставился на меня. Его аура просто-таки состояла из иронии, смешанной с любопытством.
— О, спасибо, я а не ожидала от тебя, обезъ… братишка, — хлопнула я озадаченно Федора по плечу.
— Я что, в твоем представлении какой-то монстр? — проговорил он несколько сварливо.
— Ну, как сказать, — уклонилась я от прямого ответа. Спас меня, как-никак, мой братишка! — Слушай, правда, спасибо.
— Правда, пожалуйста. Только, звезда балета, постарайся отвечать на звонки и не пропадать где попало до ночи. Не беспокой мать, — Федька погрозил мне пальцем и добавил вдруг очень насмешливым голосом:
— Чтобы завтра со своим парнем познакомила. Ясно? И не палитесь вы так больше перед подъездами.
— А?
Братец, увидев мое «выражение рожи», расхохотался на всю прихожую.
— А я завтра с Димкой встречаюсь, — пробормотала я как-то затравленно. Он нас со Смерчинским нас видел! Надеюсь не то, как мы целовались? Моя тонкая душевная организация этого не переживет. Жесть.
Да… Вот ужас-то какой! Папа, Федька с Настей, скоро и мама до Дэнчика доберется. А потом и его родственники достанут меня — дедушку-то я уже знаю.
Орел стыдливо прикрылся крыльями.
— У тебя еще и Димка какой-то есть? — тут же наклонился ко мне Федька и пробуравил меня подозрительным взглядом. — Ну, ты даешь, сестрица. Слегка непорядочно с двумя вертеть, не находишь?
— Это мой одногруппник. Мы по делу встречаемся, — одарила я нелестным взглядом старшего брата.
— Ну ладно. Я же тебя не так воспитывал. И, да, — окликнул меня он, явно гордясь своим поступком, — рабства ты не избежала.
— Фе-е-едя, — протянула я устало, — ну хватит, а? Действительно, детсад и горшки на полках.
— Ты мне на нашей свадьбе понадобишься, — загадочно произнес родственничек. — Поможешь нам кое в чем или я тебя маме так заложу, что ты все лето будешь сидеть дома и мыть полы, как Золушка, твоя ближайшая приятельница. Усекла, мелкая? А так ты отработаешь мои слова тем, что на свадьбе и на девичнике будешь моим… шпионом, — в светло-карих глазах брата зажглись веселые огоньки.
— Я знала, что ты больной, но не настолько же. Тут психушку я одну хорошую знаю. Давай, я тебя туда на третий этаж определю, для душевнобольных? — вполне искренне предложила я.
— Я сейчас свои показания изменю, и тогда тебе наказания не избежать, — пригрозил брат. Я тут же заткнулась.
— Дети! — позвала нас мама, которая все никак не могла привыкнуть к тому, что мы никакие уже дети. — Идите за стол!
— Идем! — на весь дом гаркнул Федор.
— Сейчас! — крикнула и я.
— Что ты так орешь громко? — одновременно спросил мы друг у друга, а потом одновременно заржали, брат хлопнул меня по плечу (я чуть не присела), я в отместку попробовала пнуть его пониже спины, и мы дружно направились за стол. Горячий душ по настоятельному совету мамы я приняла после позднего чая. А потом, поболтав с Настей, все же пошла в свою комнату, прихватив телефон.
«Здорово. Чащин, я вообще никогда и ничего не забываю. Во сколько ты мне „стрелку“ забиваешь?», — вспомнила я, что так и не ответила одногруппнику.
Ответ от него пришел на удивление быстро.
«На 5 вечера, пойдет?», — и в следующей смс он написал название хорошей пиццерии, находящейся не слишком далеко от моего дома.
«Пойдет. И не смей заказывать много, я не миллионер!!», — тут же предупредила я Дмитрия, который, между прочим, как и другие парни, кушал немало. Пару раз, когда мы большой компаний сидели в столовой, он даже таскал у меня булочки и пирожки. А однажды, недосчитавшись салата, который стремительно исчезал в Чащинском рте, я от злости чуть на него чай не вылила.
Было это еще в начале второго курса, на большой перемене, и, самое обидное, на глазах у Никиты и его одногруппнков, которые обедали за столиком неподалеку! Как же я разозлилась на Димку тогда! Так опозорил перед любимым парнем. Ведь я не просто на него чуть чай не вылила, я еще и за ним гоняться стала под смех сокурсников. Чащин от меня успешно отбился, а потом поймал, прижал спиной к себе и не больно, но обидно заломил руки. Я, используя не самые добрые выражения, поинтересовалась, за что он так со мной, собственно, поступает, а этот дурак на всю столовую сообщил с готовностью, что это за то, что я утром у него на семинаре списывала. Взрослые с виду парни-старшекурсники с эконома, проходящие мимо нас, заухмылялись и назвали малолетками. И Ник это слышал — я просто уверена! Это многие слышали. Димка тоже. Он отпустил меня и с готическо-мрачным выражением лица предложил умникам выйти для разговора. Они хоть и казались взрослыми, одеты были в пиджаки, а в руках держали дипломаты, выйти согласились. Бедным парням из нашей группы пришлось вставать, чтобы поддержать Чащина. И они действительно пошли во двор. Маринка и Лида меня едва удержали, чтобы я не бросилась следом за мальчишками. Хитрая Марина и еще кто-то тут же поскакали в деканат сообщить о том, что наглые экономисты хотят отмутузить наших несчастных парней, а к нашему столику подошел Никита, с которым мы уже были «официально» знакомы.
— Что-то с Димой? — спросил он лично у меня, и я тут же почувствовала, как дрожат колени. — Нужна помощь?
Его помощь не понадобилась — охрана не дала драке даже начаться…
Странно, вроде бы совсем мало времени прошло, а после пыльной бури в парке имя Кларского вспоминается без былой дрожи в коленках. Чудеса в действии. Главный кудесник — Смерчинский. Да, он, наверное, посланник Аполлона, или его земное воплощение. А вокруг него летает стая пухленьких купидонов — бесконечных дружков, одолженных у сестрицы Афродиты.
Представив Черри и Ланде в виде купидонов, я захихикала в подушку. Тело пухленького голенького мальчика с нежной кожей и колчаном стрел любви, увенчанное злобной зеленоволосой физией — это еще то зрелище!
— Денис. — Вслух произнесла я, усаживаясь на кровати по-турецки, чтобы проверить, а не дрожат ли эти самые колени, выглядывающие из-под подола короткой ночной рубашки, когда я произношу имя Смерча. — Дэн. Дэнни. Дэнв.
Ничего не дрожало, я не волновалась, мысли не путались (они скромным хороводом кружились над портретом Сморчка)
— Де-нис, — по слогам произнесла я. — Денис, Денис, Денис. Хм… Денис.
Нет, определенно, мои ноги ничего не чувствовали. Только в груди почти незаметно разливалось тепло. И не только в груди — в правой ноге тоже. Это наглое котэ улеглось прямо на нее, тараща в темноте светящиеся зеленым глаза.
«Зато у тебя друг богатый=) Деньжат не подкидывает что ли?», — пришло новое сообщение от одногруппника.
«Мой друг больше подарками откупается, умник!», — написала я, зевая. Друг. Смерчинский — мой друг. А что, забавно получилось сегодня… Капец! Я никогда не думала, что признаюсь в том, что я без ума от чьих бы то ни было губ! А у Смерча губы властные, в отличие от мягкого взгляда.
Я захихикала, вновь вспоминая Смерчинского, и его ладони у меня на плечах и на талии.
