— Ингар, мне так стыдно, что я боюсь глаза поднять! — прошипела в ответ Викана.
— А чего это ты должна стыдиться? — сделал я удивленные глаза. — В День святого Валентина грех себя вести по-другому. Если жена в этот день себя ведет с мужем как колода, то боги ей здоровых детей не дадут, муж бросит и любить не будет. У нас на Земле даже окна в этот день не закрывают, чтобы все слышали, какая любовь в семье и счастье!
— Ингар, это правда? — с сомнением спросила Викана.
— Дорогая, а чего это я так старался? С богами не шутят, здесь один раз промахнешься, и, считай, все пропало, можешь в евнухи записываться.
Элата, выслушав мои слова, отпросилась у хозяйки и побежала разносить весть про праздник святого Валентина. Я обнял оттаявшую жену и поцеловал в губы на глазах у окружающих.
Это забавное происшествие, несмотря на всю свою несерьезность, навело меня на мысль о том, что необходимо создавать новую мифологию и традиции для моего народа. Реально мы могли выжить, если будем все заодно, и для нового мироустройства нужны новые законы и традиции, которые будут объединять будущие поколения.
Глава 33
МЫ ПРОРВАЛИСЬ
С каждым днем мы все ближе подходили к своей цели, и Тузик обещал, что караван подойдет к долине Нордрассила через пару дней. Чем ближе цель, тем неспокойнее становилось на душе. За последние сутки арьергард два раза сталкивался с афрами, и два гвельфа-бойца были ранены. Раны им мы залечили, но сам факт, что на след каравана вышли враги, оптимизма не прибавлял. Портило настроение и то, что гвельфам не удалось захватить пленных, хотя в скоротечном бою участвовали всего с десяток афров. Пятеро гвельфов против десяти афров — расклад обычный, но двое раненых гвельфов против двух убитых афров указывало на то, что за нами охотятся очень непростые противники. Мы с Лаэром и Тузиком переместились в арьергард каравана и попытались войти в соприкосновение с преследователями, но они словно растворились в лесу. Единственное, чем выдавали свое присутствие афры, был грохот барабанов, раздававшийся в ночных джунглях.
На следующий день после стычки я бегал по лесу, как борзая собака, но все без толку, никаких следов присутствия противника мне обнаружить не удалось. К вечеру караван вышел к спуску в болотистую низину, которая упиралась в горную гряду, отделявшую долину Дерева Жизни от остального мира. Я сразу узнал белесую дымку над лесом, в которой терялись вершины невысоких гор, словно бы они растворялись в воздухе. Мы с Лаэром и Дартом выбрали удобную от нападения стоянку и, оставив Дарта командовать обороной, вдвоем с «приносящим смерть» спустились в низину. Прочесав болото до самых гор, мы не обнаружили противника, а под утро, грязные как свиньи и едва живые от усталости, вернулись в лагерь.
С первыми лучами солнца караван отправился в путь, и мы с Лаэром поплелись следом, едва переставляя ноги. К полудню колонна миновала болотистую низину и вышла в предгорья, двигаясь по берегу реки. Здесь нас догнал гвельф из арьергарда и доложил, что по нашим следам идет отряд афров в полторы сотни воинов. Не успел я выслушать его доклад, как прибежали воины из боковых дозоров с сообщением, что с обеих сторон к нам движутся еще два отряда по сотне афров. Я приказал ускорить движение и начал мысленную беседу с Тузиком, стараясь понять, что нас ждет в горах и как нам удастся пройти сквозь каменную гряду. Тузик передал мне образ скального обрыва, из которого, словно из трубы, вытекала река, по берегу которой мы сейчас шли. Затем картинка изменилась, и я увидел, как поток воды иссяк, открыв туннель, уходящий в глубину скалы. Мне стало понятно, что по этому туннелю караван сможет попасть в долину Нордрассила, и я немного успокоился, убедившись в том, что дорога не ведет в тупик, из которого нет выхода.
Через час караван втянулся в котловину, окруженную скалами. На дне ее плескалось озеро, в которое из большого пролома в скале вытекала река. Тузик выбежал на берег озера и уселся у края воды, уставившись на скалу. Я спросил его про то, через какое время откроется проход, но Тузик ответил, что он сам этого не знает и нужно просто ждать. Такой расклад мне не очень понравился, и я уже было приказал готовиться к долговременной обороне, но вдруг поток воды, наполнявший озеро, стал уменьшаться, и в стене показался туннель. Тузик начал скакать по берегу и призывно лаять, показывая всем своим видом, что надо торопиться. Я приказал Дарту срочно уводить караван в туннель, а сам, схватив метатель, залез на ближайшую скалу, прикрывая отход.
Афры тоже заметили, что река, вытекающая из озера, начала мелеть, и толпой ринулись по пересохшему руслу в сторону прохода в горе. Я в течение полуминуты выпустил весь боезапас в толпу негров, пытаясь остановить противника, но афры, понеся чудовищные потери, прорвались к входу в туннель. Началась страшная мясорубка, в которой я полностью упустил командование из своих рук и превратился в рядового бойца, сражающегося только за свою жизнь.
В том, что нас не изрубили на куски перед входом, была заслуга одного лишь Дарта, принявшего в этот критический момент командование на себя, пока я, как идиот, показывал чудеса храбрости и глупости. Железная стена из щитов хуманов, ощетинившаяся копьями, сдержала удар толпы афров и не дала ей ворваться в туннель вслед за женщинами и детьми. Я чудом сумел прорубиться к своим воинам и даже дотащить с собой разряженный метатель, поймав лишь стрелу в бедро правой ноги. Как только за спиной сомкнулись щиты, меня сразу подхватил на руки Лаэр и с помощью двух гвельфов поволок в глубину туннеля.
Через пару минут дурь из моей головы выветрилась, и я, вырвавшись из рук охраны, приказал Лаэру принести заряженный метатель. Гвельф, поняв, что я очухался и отдаю себе отчет в своих действиях, выполнил приказ. Хуманы под руководством Дарта перекрыли туннель, словно крепостной стеной, и медленно отступали в глубину горы, отбивая отчаянные атаки афров. Я дождался, когда строй воинов поравняется со мной, и, отдав приказ расступиться, сделал три выстрела в сторону входа. Афров как корова языком слизала, и мы побежали следом за караваном. Правда, ваш покорный слуга сумел сделать только несколько шагов и завалился на пол туннеля, оступившись на раненой ноге. Меня снова подхватили на руки и понесли, как мешок.
Через полчаса туннель вывел нас в каньон, в левой стене которого была вырублена длинная лестница, ведущая наверх. Тузик призывно лаял, указывая, что нужно как можно быстрее подниматься по этой лестнице. Караван уже растянулся по всему подъему, и женщины буквально на себе тащили упирающихся лошадей, и воины из арьергарда бегом рванули вверх по полуразрушенным ступеням. Меня успели затащить только на два пролета лестницы, когда в каньоне забурлила вода и туннель скрылся в водовороте. Подъем закончился площадкой размером с футбольное поле, окруженной поросшими кустарником развалинами. Дарт отдал приказ о привале и выставил дозоры вокруг лагеря.
Обессиленные адской гонкой люди валились с ног, и только самые сильные воины были в состоянии хоть что-то делать. Меня усадили в тени разрушенной стены, украшенной барельефом, после чего я отдышался и занялся своей раной. На этот раз везение мне изменило, наконечник стрелы воткнулся в кость и наглухо застрял в ней. К тому же он оказался пропитан магией и пробил приличную дыру в моей ауре. Магическая энергия довольно быстро вытекала из пробоины, и через пару часов я мог окончательно загнуться, если не принять решительных мер. Требовалась срочная операция, но самостоятельно я ее произвести не мог, потому что стрела вошла сзади, а я не акробат, чтобы так извернуться. Зато мне удалось остановить кровотечение и вытащить древко стрелы из раны, предварительно приглушив боль с помощью силы воли и магии.
Дав командирам немного времени разобраться в обстановке, я вызвал Дарта и Лаэра на доклад.
— Дарт, какие у нас потери? — спросил я.
