Благородный, наглый, верный близким людям и в первую очередь своим принципам и решениям, Даниэль оставался собой, несмотря ни на что.
Идя по темному коридору, я внезапно вспомнила о Дэафи. Бывший палач в тюрьме и женщина, что в какой-то степени исполнила роль матери в нелегкое для некроманта время. Не прошло и недели после нашей свадьбы, как она покинула дом Лефевров. В ту пору я чувствовала себя виноватой, ведь мое появление словно выгнало ее из особняка. Хотя чуть позже я поняла, что это был ее собственный выбор. Когда надобность контролировать Даниэля исчезла, Дэафи почувствовала себя ненужной, а жизнь обычной женщины была явно не для нее. Тем не менее некромант поддерживал с ней связь, и вскоре она должна была приехать в гости.
Звуки моих шагов отражались эхом от стен уже успевшего опустеть коридора. Оглянувшись по сторонам, я схватилась за дверную ручку и, повернув ее, вошла в аудиторию.
Внутри помещения обнаружились двое — некромант и светловолосая девушка, что, оправдываясь, пыталась отменить полученное домашнее задание.
Многое поменялось, но порой мне казалось, что все осталось как прежде. Хотя к одному я точно никогда не привыкну — к Даниэлю-преподавателю, что, напрочь игнорируя магистерскую мантию, всегда небрежно вешал ее на спинку стула, подобно ненужному плащу, оставаясь в рубашке и брюках, сшитых из ткани своего излюбленного черного цвета. При этом он всегда умудрялся выглядеть элегантно и аристократично.
— Я привязан к тебе чувствами, браком и необходимостью, поэтому у меня просто не остается выбора, кроме как стать преподавателем в этой академии, пока ты ее не окончишь, — иронично, будто ставя мне в укор, сказал Даниэль после своего выпуска.
— Ты жалуешься? — сощурившись, спросила я, пытаясь скрыть волнение, нахлынувшее на меня из-за его решения.
— Нет. Но ты все равно должна чувствовать вину, чтобы потом ее тщательно искупить, — нагло и с интимным подтекстом заявил мне тогда некромант.
Все считали его хладнокровным, сдержанным и крайне умным человеком. И да, он разумен, но только не наедине со мной. Теперь, после свадьбы, я точно знала: под этой ледяной маской скрывается вулкан. Вулкан, который я разбудила. Вулкан, пылающий только для меня.
— Вы меня вызывали?
Судя по ветру, пронесшемуся по комнате, первокурсница, стоявшая у стола Даниэля, относилась к воздушным магам.
Некромант временно вел у их курса какой-то общеобразовательный предмет. С начала учебного года прошла всего неделя, поэтому почти никто из новеньких не знал, что мы с магом смерти давным-давно женаты. В академии при посторонних мы разговаривали сугубо официально, да и свою старую фамилию в документации учебного заведения я менять не стала, оставаясь Райалин, хотя фактически уже давно относилась к роду некроманта, записанная как Конкордия Лефевр. Со временем я обязательно верну свое настоящее имя, но пока это слишком рискованно.
Пусть благодаря магии Древня все, кроме моих друзей, некроманта и его близких, позабыли о странностях, связанных со мной, мы все равно сохраняли осторожность. Ивонна, окончив академию, жила своей жизнью, больше никого не терроризируя.
Суд над Сарманелем завершился всего год назад. С тех самых пор старик гнил в тюрьме вместе с несколькими своими родственниками, включая Картуса, что приложил руку к смерти своей жены, матери Конкордии. По рассказам Тильды, без постоянного целительского оздоровления жить бывшему главе рода осталось недолго. После его ареста, когда стало очевидно, что доказательство вины лишь вопрос времени, из своих глубоких нор повылазили свидетели его преступлений. Тогда все окончательно решилось, и никакие деньги бы его не спасли. Единственное, чего Сарманель добился, — заключение вместо казни, и то лишь благодаря каким-то договоренностям с королем. Тильда не вдавалась в подробности, заявив, что это секретные сведения.
Все оставшиеся на свободе Райалины задышали спокойно, Оберон и его сестра тоже. Вскоре после ареста главы рода Тильда передала мне письмо-донос, найденное среди бумаг старика. В нем целитель обвинял самого себя в том, что это он когда-то подложил в дурманицы берхалею, прекрасно зная особенную реакцию Конкордии на дым этой травы. Оберон надеялся, что стресс вернет ей потерянную память, но не вышло, а парня, похоже, заела совесть, поэтому он сдал себя сам, желая таким образом наказать. Несколько раз прочитав то письмо, я его уничтожила, решив не копить обиды и забыть обо всем. Скорее всего, враждебное отношение внутри семьи и толкнуло целителя на этот гнусный поступок, как и Конкордию когда-то.
Горидас навещал старика регулярно, будто все еще исполняя роль советника. Это казалось диким, учитывая расправу, что ожидала бы мужчину, если бы в ту ночь нам не улыбнулась удача. Мы с ним почти не разговаривали с тех самых пор, как, оставшись наедине с магом, я поблагодарила его о помощи — быстро, но искренне. Я прекрасно помнила тот несостоявшийся поцелуй в гостиной дома Райалинов, и поэтому держала дистанцию. Но для себя решила: если Горидас когда-нибудь попадет в неприятности, я обязательно приду ему на помощь.
— Да. Подождите немного, — не оглядываясь, сидя за столом попросил Даниэль. Наверняка он почувствовал меня, когда я только подходила к аудитории, — в последнее время мы ощущали друг друга, даже не видя. Равнодушно посмотрев на студентку, некромант произнес: — Дирави, идите, не отнимайте мое время.
На лице девушки отразилась досада вкупе с отчаянием, и она бросила на меня ненавидящий взгляд, будто я причина всех ее бед.
За последний год из-за регулярного преподавания Даниэль стал куда сдержаннее и выглядел холодной и недоступной ледышкой в глазах окружающих, только уже без привычных ноток раздражения в голосе. И поэтому его популярность резко возросла. Возможно, кто-то сочтет меня дурочкой, но, во-первых, я была в некроманте уверена, как в себе, доверие незримой нитью всегда соединяло нас, а во-вторых — я считала себя выше того, чтобы гонять девок от своего мужа. Постепенно к середине года их запал иссякал, и все становилось как прежде. К тому же я тоже пользовалась некоторым успехом у противоположного пола. Только мой успех заканчивался после убийственного взгляда Даниэля, что отпугивал парней пуще самой смерти.
Попрощавшись с преподавателем, студентка вихрем промчалась мимо, а до моих ушей донесся воздушный шепот:
— Он мой! Не лезь! — И не успела я посмотреть ей вслед, как она уже вылетела из аудитории.
Улыбнувшись, я покачала головой.
— Почему она задержалась? — спросила, подойдя ближе к мужу.
— Не поняла лекцию, — грациозно, насколько это возможно, поднимаясь из-за стола, отозвался Даниэль.
— И ты ей ее заново объяснял? — невинно поинтересовалась я.
Некромант посмотрел на меня скептическим взглядом, приподняв бровь.
— Да, Эмма. Не только объяснял, но и показывал, — криво усмехнувшись, насмешливо сказал Даниэль. — Естественно нет, задал доклад по теме лекции на тридцать страниц. Обычно подобные работы хорошо вправляют мозги всем непонимающим.
Маг смерти подошел к двери в аудиторию и, провернув в замочной скважине ключ, закрыл ее.
— А ты жесток, — посмеялась я, изначально ожидавшая подобного ответа.
Мы прошли в смежный с аудиторией кабинет Даниэля. Раньше он был чуланом, но теперь ни у кого бы язык не повернулся так его назвать. Когда только заступил на пост преподавателя, некромант не поскупился и нанял рабочих, сделавших ремонт, заявив, что желает проводить хоть часть своего времени в комфорте. Поэтому, переступая порог между аудиторией и этим небольшим помещением, я словно переносилась в комнату какого-то дома — уютную и не лишенную чувства стиля своего хозяина.
Почти все место занимал внушительного размера крепкий деревянный стол, рядом стояло удобное кресло и шкаф, а вместо отсутствующего окна на стене висела картина — мрачный город в темных тонах, а чуть сбоку еще одна — моя, «Черный квадрат» Малевича собственной персоной. Там, где могла, я вносила веяния своего мира, не собираясь ничего забывать, с теплотой вспоминала родных и надеялась, что у них все сложилось хорошо.
