Мы взялись за руки и по белоснежному песочку побежали к океану, совсем как в кино. Будь я в твердом уме, наверняка сопроводила бы эту картину каким-нибудь язвительным комментарием. Но последние события заставили мозг работать по-другому. Теперь он воспринимал все эти романтические штучки совершенно серьезно.
В отель мы возвращались в отличном настроении. Его не испортил даже Ванечка, с которым мы случайно столкнулись в коридоре. Он смотрел вдаль и уныло декламировал:
— Ты бессердечная дрянь! Ты отняла у меня все и ничего не дала взамен…
Глаза его при этом горели, а щеки, покрытые щетиной, сердито раздувались. Учитывая, что в этот момент он был совершенно один, выглядело это странно.
— У тебя все в порядке? — участливо спросила я.
— Да-да, все отлично, — заверил нас актер. — Это я роль репетирую, не обращайте внимания.
В этот момент дверь их с Элеонорой номера отворилась и из нее начал выплывать огромный Ванечкин чемодан. Когда он наполовину оказался в коридоре, нашему взору предстала и тщедушная фигурка местного носильщика, держащегося за ручку баула. Под его тяжестью он покачнулся, виновато улыбнулся и тут же развернулся в сторону номера Сержа.
— Переезжаю.Что номеру-то пустовать, — грустно пояснил актер. — А то я своими репетициями мешаю Элеоноре отдыхать.
Он виновато улыбнулся и уныло поплелся вслед за своим чемоданом.
— Кажется, кто-то избавляется от названного сыночка в преддверии нового романа, — прошептал Влад, как только Ванечка скрылся из вида.
Грустно, когда на твоих глазах разбивается чье-то сердце. Но все печальные мысли вылетели из головы, как только Влад снова взял меня за руку. Все-таки счастье делает людей очень эгоистичными.
— Я быстренько в душ, — заявил он, как только мы оказались в номере. — А ты никуда не уходи. У меня есть кое-какие мыли насчет дальнейшей программы отдыха.
Он хитро подмигнул и поспешно скрылся в ванной. Наверное, боялся, что я его могу опередить. Но мне сейчас было не до этого. Мой телефон, наконец, ожил, и я увидела на экране знакомый номер.
— Аристарх Игнатьевич, как ваши дела? — закричала я в трубку.
— Лера, у нас все очень хорошо, операция прошла отлично, врачи дают самые оптимистичные вопросы, — отрапортовал бодрый голос. — Как только закончится реабилитация, будем собираться домой.
Я обессилено опустилась на диван. Какое счастье, совсем скоро я увижу мою Светку. Интересно, как изменится сестренка? Станет ли она такой же красавицей, как и раньше? Сможет ли снова беззаботно улыбаться? Перестанет ли бояться зеркал?
Когда Влад, сверкая каплями воды на загорелой коже, вышел из душа, я все еще улыбалась, крепко сжимая в руках телефон.
— Заждалась? — нежно промурлыкал он. — А я уже успел соскучиться…
— Влад, нам нужно серьезно поговорить, — сказала я, проигнорировав игривые нотки в его тоне.
Он тут же замер, испуганно посмотрев на меня. Да, может быть, я выбрала не лучший момент. Но сейчас, когда наши с ним отношения перестали быть фиктивными, скрывать историю с лечением сестры стало совершенно неправильно. Он мой парень и должен знать все.
Поэтому я набрала побольше воздуха в легкие и на одном дыхании выдала ему всю историю. Про аварию, про лечение, требующее огромных денег, и про то, как Серж неожиданно решил все мои проблемы.
Влад ни разу не перебил меня. Он слушал внимательно и серьезно.
— Сейчас Света идет на поправку, и совсем скоро я увижу ее, — закончила я рассказ.
В комнате повисла тишина. Я посмотрела на Влада, но по его лицу было совершенно непонятно, что он испытывает данный момент. Больше всего я боялась, что он решит, что помощь Сержа была совсем не такой бескорыстной. Мало кто из мужчин готов вот так запросто расстаться с огромной суммой денег , ничего не требуя взамен. Вдруг будет ревновать? Вдруг бросит меня сейчас, когда у нас все так хорошо?
— Тебе надо было рассказать все сразу, — наконец произнес он. — Не переживай, я верну ему все до копейки.
Влад обнял меня за плечи, и последний огромный камень скатился у меня с души и канул в небытие. Все, теперь между нами больше нет никаких секретов. Я уткнулась в его плечо, чтобы он не видел, как предательски заблестели мои глаза. А он провел рукой по моим волосам.
— Не могла же я вешать личные проблемы на своего работодателя, — тихонько ответила я. — А сейчас вот могу навешать на тебя все, что захочу.
— Теперь все будет хорошо, — заверил меня Влад. — Запомни, твои проблемы — это теперь и мои проблемы. И никогда ничего от меня не скрывай, — добавил он хмуро.
Я подняла на него глаза. Неужели он все-таки сердится на меня? Но он, посмотрев мне в лицо, нежно улыбнулся и, нагнувшись, поцеловал. Все сомнения исчезли. Нет, если он и злится, то только на Сержа. А я по-прежнему самая счастливая женщина на свете.
37
Весь день мы не отходили друг от друга, и только после ужина Влад попросил дать ему полчасика, чтобы решить важные деловые вопросы. Я посмотрела, как сосредоточенно он устраивается за ноутбуком, и выскользнула из номера. Вечера на этом острове такие дивные, что было бы преступлением сидеть взаперти. Тем более что ботанический сад при отеле до сих пор оставался недообследованным.
Я прогуливалась между диковинных растений, когда до меня из кустов донесся знакомый голос:
— Я отдал тебе свои лучшие годы, ты была моей путеводной звездой в океане жизни… Коварная!
Я раздвинула руками ветки, и моему взору предстала печальная картина. Ванечка сидел на кресле из ротанга в окружении ярко-розовых цветов и разговаривал с бутылкой, наполненной янтарной жидкостью.
— Репетируешь? — спросила я его.
— Репетирую, — заплетающимся языком произнес он и икнул.
Сфокусировав на мне взгляд, актер, видимо, решил проявить гостеприимство. Он протянул мне бутылку и коротко предложил:
— Пей.
Я покачала головой, и он сам тут же припал губами к горлышку и сделал внушительный глоток.
Мне стало жаль его. Сейчас он был совершенно не похож на того веселого парня с лучезарной улыбкой, каким я увидела его в первый раз. Вот серьезно. Лучше бы он пел. Получается у него отвратительно, конечно... Но то, что я видела сейчас, куда хуже.
— Может, не стоит? — спросила я, кивнув на бутылку.
— А что тут еще делать? — пробурчал он. — Элеонора уехала к этому… этому… мешку с деньгами. Нам тут еще пять дней прохлаждаться. А я даже не могу себе купить билет, чтобы вернуться...
— Дорого? — понимающе спросила я.
Он посмотрел на меня возмущенно:
— Их нет! Все раскуплено заранее! — а потом со вздохом добавил: — Ну и дорого, конечно... Я так-то не олигарх.
Последнее слово он произнес с явным отвращением и снова приложился к бутылке.
— Ванечка, но ведь пьянство — это не выход из положения, — попыталась убедить его я. — Поверь мне, ничего хорошего из этого не получается. Помнишь мальчишник у нас в отеле? Влад тогда здорово набрался, и тебе лучше не знать, в какую историю ввязался…
— Влад? — ухмыльнулся актер. — Он никогда не набирается. Его вообще никогда не видели пьяным. А после того мальчишника ему утром надо было за руль, и он пил только газировку. И вообще его никогда не бросала любимая женщина ради прогулки на яхте…
Ванечка, всхлипывая, начал жаловаться на Элеонорино коварство, но я его уже не слушала. Я пыталась переварить то, что сейчас услышала.
В ту ночь Влад не был пьян. Значит, тот дурацкий контракт он заключал, отдавая полный отчет в действиях? Или вообще не заключал?
Я почувствовала, как по телу пробежал озноб. Неужели все, что мне известно, это лишь вершина айсберга? И наши отношения до сих пор остаются таким же обманом, каким и были до этого?
Только сейчас мне уже не надо врать. Врут мне.
38
— Никто, никто здесь не может меня понять, — театрально стенал Ванечка. — А у меня сердце разрывается. Все вокруг счастливы, и я чувствую себя изгнанником на этом празднике любви.
