Однако сейчас его слова прозвучали так неожиданно, что я даже не нашлась, что сказать. Только опустила глаза, решившись разорвать ниточку, связавшую нас и разрушить тем самым наваждение.
Серж прошелся по комнате, словно тоже почувствовал освобождение от той цепи, которая сковывала нас последние несколько минут.
— Мы с Александровичем начинаем новый проект, — продолжил он, так и не дождавшись от меня ответа.
Я почувствовала, что его голос зазвучал по-другому. По-деловому. Передо мной теперь был не влюбленный юноша, а делец. Такой Серж был более привычен.
— Предстоит много поездок по всему миру, — рассказывал он тем временем. — И мне нужна спутница. Такая как ты.
Он снова замолчал, и я, хотя и не смотрела на него, почувствовала на себе его взгляд. Пронзительный, сильный, властный. Я все еще молчала.
— Вернее, мне нужна ты, — закончил он.
В комнате снова воцарилась тишина. Я поняла, что отмалчиваться больше невозможно. Но что мне ему сказать? Нравится ли мне Серж? Готова ли я стать той самой спутницей? Пока я была не готова ответить на этот вопрос.
— А что, туземки тебе не подходят? — попробовала я разрядить накалившуюся обстановку и выиграть время. — В каждой стране по красивой и умной девушке. Это ведь здорово разнообразит рабочие будни.
— На туземок у меня не будет времени, — хмыкнул он. — Этот проект самый крупный из всех, что у меня были до этого. И я собираюсь выжать из него все. Так что мне будет не до этой ерунды.
Я повернула голову в его сторону. В конце концов, не каждый день миллионеры делают мне такие предложения, должна же я видеть его лицо. Он поймал мой взгляд.
— Хотя, если встретится кто-то достойный, я не буду отказывать себе в удовольствии, — уточнил он, не отводя от меня своих карих глаз.
Я не поверила своим ушам. Он что, открыто заявляет, что будет открыто изменять мне, если я соглашусь стать его спутницей? Меня тут же бросило в жар. Я почувствовала, как мои щеки вспыхнули. По цвету они наверняка ничуть не уступали алому покрывалу, накинутому на диван в номере.
Да уж, серж умеет удивлять. От такой наглости я снова потеряла дар речи. Во второй раз за несколько минут. Все, на что я оказалась способна, это вдыхать, как рыбка, выброшенная на берег.
Серж, кажется, наблюдал за мной с удовольствием.
— Зато честно, — ответил он, ничуть не смутившись. — Ведь ты же это ценишь в отношениях.
Он улыбнулся, и стал как две капли воды похож на Мефистофеля, предлагающего продать душу.
— Сама подумай, — продолжил он. — У тебя будет все. Деньги, шмотки. Что там еще девочкам надо? В конце концов, ты сможешь посмотреть мир. Это гораздо лучше, чем закопать себя в этой дыре.
Он развел руками, словно призывая меня оценить скудность окружающей нас обстановки. Я потрясенно молчала.
— А через год у тебя будет кругленькая сумма на счету, — так же воодушевленно расписывал он. — Гарантирую, ее будет вполне достаточно, чтобы оплатить образование сестре и открыть собственное дело. Подумай, чего ты хочешь?
Я хотела точно не этого. И если он готов через год произвести полный расчет, значит, потом я буду ему не нужна?
— Через год? — насмешливо произнесла я. — То есть, ты считаешь, что за это время я тебе основательно надоем, и ты отправишь меня на пенсию? С выходным пособием на руках?
Он опять не отвел взгляда. Интересно, ему хоть иногда бывает стыдно? Или он не понимает, что своим торгом может действительно обидеть человека?
— Скорее всего, через год все именно так и будет, — серьезно ответил Серж, не догадываясь о том, какую бурю вызывают у меня в душе его слова. — И, обрати внимание, я снова предельно честен с тобой.
Теперь уже он, не скрывая, с интересом разглядывал меня. Его взгляд свободно скользнул по ногам, прошелся по талии, подчеркнутой маленьким черным ремешком и задержался на груди. Я почувствовала себя товаром на витрине, аппетитным кусочком мраморной говядины, к которой, роняя слюни, приценивается богатей-чревоугодник.
— Если мне все понравится, мы всегда сможем продлить контракт, — наконец, сказал Серж, удовлетворившись осмотром и снова уставившись мне в глаза.
Я почувствовала, как к горлу подступил ком. Хотелось прикрыться, убежать и немедленно залезть в душ. Мне казалось, что от его взгляда я испачкалась. А каждое слово было словно еще один комок грязи, летящий прямо в меня.
Молчание затягивалось. Сказать ему мне было нечего. Даже отказ с моей стороны выглядел бы как оправдание: «Извините, этот кусок мяса не продается».
Серж истолковал мою неподвижность по-своему. Он подошел и, крепко обхватив за талию, прошептал:
— Я помогу тебе принять решение.
В следующий момент его губы впились в мои. Он действовал нагло и уверенно. Действительно, разве у товара спрашивают разрешения, перед тем как бросить его в тележку для продуктов?
46
От поцелуя Сержа голова не кружилась. Этот поцелуй был такой же, как и он сам: наглый, уверенный и деловитый. Вся моя нерешительность испарилась в один миг. Я с силой оттолкнула его и горделиво выпрямилась.
— Боюсь, сделка по купле-продаже сегодня не состоится, — произнесла я. — Эти переговоры вам не удались.
Серж смотрел на меня удивленно. Так обычно дети рассматривают кроликов и хомячков в витрине зоомагазина.
— К вашему сведению, ваше предложение не уникально, — теперь, когда ко мне вернулся дар речи, я собиралась воспользоваться им по полной программе. — Я получаю подобные каждый день пачками. Разве что вместо туземок в них фигурируют девушки из нашей полосы. В основном, жены и подруги. Но, как видите, я пока еще ни на одно из них не согласилась. Так что на этот раз вы ошиблись в своих расчетах.
Я смерила его самым презрительным взглядом из своего арсенала. Жаль, что им нельзя убить или хотя бы наподдавать хорошеньких тумаков. Во мне кипела, булькала и требовала немедленного выхода злость.
Не жалела я и себя. Надо же, обрадовалась ему как родному! Мне было стыдно за все недавние изъявления своей радости, за каждую слабенькую улыбочку, за все дружеские слова. А он все это время смотрел на меня и приценивался: удастся купить по сходной цене или нет. И, видимо, решил, что товар почти у него в кармане. Нет, больше он от меня не дождется ни одного доброго слова.
— У вас остались какие-нибудь вопросы? — спросила я его самым официальным тоном, на который только была способна. — Может, желаете что-то еще?
Он явно подбирал слова, чтобы сказать что-то еще, но я не дала ему возможности это сделать.
— Если никаких пожеланий больше нет, я вынуждена покинуть территорию номера, — все так же деловито бросила я и повернулась к двери.
— Лера, подожди, пожалуйста! — прокричал он.
Я остановилась, но не повернулась к нему.
— Я совершенно не собирался тебя обидеть, — проговорил он, обращаясь к моей спине. — Готов выслушать все твои условия. Ты же знаешь, я всегда за честный и открытый разговор. А если я сделал что-то не то, то прости…
Я не стала дослушивать. Он так и ничего и не понял. Бедный Серж, он слишком много значения придает своим деньгам. Кажется, в нем за ненужностью атрофировались все чувства и желания, кроме одного: приумножать свои средства, попутно скупая все, что понравилось.
Покидая номер, я сдержалась и не стала хлопать дверью. Все-таки это идет вразрез с должностной инструкцией администратора. А я дорожила своей работой.
47
Аэропорт гудел как улей. Повсюду сновали взбудораженные люди с чемоданами всевозможных размеров и расцветок. А сколько здесь было светловолосых девушек! Ученые, которые говорят о том, что блондинки постепенно исчезают с лица земли, просто никогда не дожидались белокурых дамочек в зале ожидания. И зря, такой опыт наверняка заставил бы их пересмотреть свои выводы.
Об удачном приземлении экипажа из Германии объявили уже полчаса назад, и все это время я пристально вглядывалась в лицо каждой обладательницы белокурой шевелюры. Узнаю ли я то, единственное, родное личико? Вдруг после операции моя сестренка изменилась до такой степени, что я не найду ни одной знакомой черточки?
