— Канеш, знаю. Только она уж года три как аспирантка.
— Да, я в курсе. Скажи… высший балл по боевой магии у нее поставлен заслуженно? Или не очень?
— Че? Ну ты даешь, Берт. С каких это пор я незаслуженные оценки ставлю? — обиженно пробасил Гровер. — Канеш, заслуженно.
— Но… как?
— Че как?
— Как она сдавала практическую часть экзамена с уровнем дара в две магоктавы?! — почти заорал Арманиус.
Грэдаар демонстративно прочистил большим пальцем ухо, в котором явно звенело от его вопля, а после ответил:
— Как-как… Кверху… кхм. Умница она, вот че могу сказать, Берт. Большущая умница.
— Да не тяни ты!
— А я и не тяну, как есть говорю. По теории у нее, конечно, конкурентов и не было — формулы от зубов отлетали, ничего, кроме десятки, я поставить и не мог никогда. А практика… Еще на первом курсе думал — конец девчонке, у нее ж ни одно заклинание не получится выплести. А она на экзамен пришла вся с ног до головы в амулетах и сказала — я, грит, правила смотрела, использование магических энергетических амулетов не запрещено.
— Так…
— Угу-угу. Для того чтобы ими пользоваться, уровень дара тоже нужен неслабый, а у нее кот не то что наплакал — нализал. Однокурсники спорили, ставки даже делали — продержится иль нет. На лбу во время экзамена пот выступил, покраснела вся от пяток до макушки, в глазах сосуды полопались, из носа кровь пошла. Но, Защитником клянусь, выдержала. Все сдала и лучше всех справилась. А я поблажек ей не делал — ни тогда, ни потом. Все годы на амулетах держалась. Это ж какую надо силу воли иметь, чтобы магическую энергию собирать и аккумулировать, с ее-то уровнем дара!
Берт промолчал. Он просто не знал, что сказать.
Далеко не каждый маг уровня магистра был способен успешно управлять амулетами и с их помощью творить магию. Это только казалось простым — обвешаешься побрякушками и они за тебя все сделают. На самом деле чужая энергия, заключенная в амулетах, давила к земле не хуже камня на шее. И сдвинуть этот камень с двумя магоктавами…
Ну и девица.
— А че ты спрашиваешь-то? А-а-а! Она ж вроде и должна тебя лечить, точно!
— Точно, — пробубнил Арманиус. — Ладно. Спасибо тебе, Гров, за консультацию.
— Да не за что. Выздоравливай, старина.
Проекция Грэдаара исчезла, а Берт еще долго сидел в кресле, чесал подбородок, смотрел в никуда и думал.
Он пытался представить, каково это — учиться в лучшем магическом заведении страны, куда принимали только самых талантливых магов, с уровнем дара в две магоктавы, в окружении заносчивых аристократов. И не мог.
Но зачем Эн Рин это все понадобилось? Почему именно магический университет, магическая медицина? Что это — тупое упрямство, какой-то принцип, спор?.. Нет, глупости… Но зачем тогда?
Я засиделась на работе, продумывая дальнейшее лечение Арманиуса, и в общежитие попала уже ближе к ночи. И обнаружила на столе возле окна букет красивейших и очень дорогих белых лилий.
Лепестки засветились мягким светом, а щеки мои загорелись от смущения. Конечно, никакой записки… Но она тут и не была нужна. Белые лилии — цветы — символ правящей семьи наряду с Золотым орлом. И дарят их члены этой семьи только в том случае, если собираются… жениться. Чтобы сразу заявить о серьезных намерениях.
Щеки уже полыхали, и я потерла их ладонями. Защитница, Арчибальд, зачем? Даже если вы дадите мне титул, для большинства аристократов он не будет значить ничего. Я навсегда останусь Эн Рин. И император никогда в жизни не позволит вам на мне жениться, даже если вы продавите этот закон, даже если меня официально станут называть Энни Ринниус. К чему это, зачем?
Нет, я ошиблась. Записка все же была.
«Я верю в свою мечту, Энни».
Я всхлипнула и тяжело опустилась на стул. Мечта… Это он обо мне, что ли? Но… как это может быть?..
ГЛАВА 3
На следующий день Арманиус был непривычно тих и серьезен. Почти ничего не говорил, зато наблюдал за моими действиями настолько пристально, что мне хотелось развернуться и запустить какой-нибудь колбой ему в лоб.
Я, конечно, сдерживалась. Он и так жизнью ушибленный, не хватает еще и мне добавлять… колбами.
— Снимайте халат и ложитесь на диван.
Я хотела спросить, надел ли он белье, но подумала, что в вопросе нет смысла. Все равно сейчас увижу.
Надел, слава Защитнице…
Я смазала руки специальным массажным маслом, села рядом с Арманиусом и начала растирать его бедра. Думала, хоть сейчас что-нибудь скажет, но нет, он по-прежнему молчал, лишь следил за мной.
И меня вдруг пронзило… Узнал, наверное, что никакая я не медсестра.
— Где ты родилась? — спросил он вдруг хриплым голосом и дернулся от боли, когда я нажала на первую нужную точку.
— Опять вы за свое. — Допрос решил устроить, что ли? — На севере Альганны, в деревне, как вам должно быть понятно из моего имени.
— Родители живы?
— Нет.
— А братья или сестры?
— Тоже.
Несколько секунд Арманиус молчал, и я уже успела обрадоваться, но оказалось, что рано.
— Где ты училась?
Хм, ну ладно. Как говорит Брайон: «Если пациент мешает доктору работать, он нарывается на неприятности».
И я приступила к массажу в сочетании с «игрой на энергетических точках». Так эту технику называл Валлиус — когда нажимаешь то на одну, то на другую, но не просто так, а будто наигрываешь какую-либо мелодию. В случае с Арманиусом это был «Марш Защитника».
Ректор захрипел, выгибаясь на диване дугой, и тут же забыл про свое любопытство. Конечно, временно, но и это неплохо. Здесь полезна даже временная тишина.
Через десять минут я закончила. Арманиус по-прежнему лежал на диване в одних трусах, обливаясь потом с головы до ног, и выглядел таким же несчастным, как любой другой мой пациент.
— Я вас обрадую, архимагистр. Я вижу прогресс. Да, он слабый, но он есть. Вы ведь пару раз чувствовали свой энергетический контур, верно?
Ректор кивнул, попытался поднять руку и вытереть пот со лба — он уже лился в глаза, — но не смог. Я взяла из сумки салфетку, подошла ближе и сама обтерла ему лицо.
— Так вот. Чем раньше больной чувствует свой энергетический контур, тем быстрее будет продвигаться его выздоровление. Вы ощутили его уже вчера. К примеру, принц Арчибальд… — Ой, зря я это говорю… — Да. Его высочество смог почувствовать контур лишь спустя три недели процедур. Правда, я тогда знала и умела гораздо меньше, так что эксперимент не чистый.
Я закинула в сумку баночку из-под массажного масла, накинула на ректора халат, чтобы не замерз, и продолжила:
— Как обычно, полчаса лежим, не встаем. До завтра, архимагистр.
Он вновь что-то прохрипел, но я уже шла к лестнице.
Вопросы, вопросы… Вот ведь любопытный. Можно подумать, он до сих пор не нашел на них ответы.
Через полчаса Берт не просто встал — он даже прошел пять шагов, пока не рухнул обратно в инвалидное кресло.
Невероятно. Им занимались лучшие хирурги Императорского госпиталя, потом был курс восстановительной терапии, но по-настоящему встать с кресла и сделать хотя бы несколько шагов, не держась за что-нибудь, не удавалось. Это Арманиуса тогда и подкосило, и на предложение Брайона перевестись в отделение для больных со сломанным контуром, по-другому — «для безнадежных», он ответил резкое «нет».
Видимо, Эн Рин работает там… врачом. И она смогла поставить его на ноги быстрее других врачей госпиталя. Нет, это логично, раз сломанный контур — тема ее научной работы и именно его она изучает. Лечить мага или обычного человека — большая разница, а уж маг с такими повреждениями — это вообще отдельная песня, как сказал бы Валлиус.
Конечно, возможность стоять на собственных ногах и ходить — не то же самое, что вновь стать магом. Но и это немало в его случае.
Браслет связи на запястье Арманиуса завибрировал. Берт покосился на экран — с ним хотел поговорить Велмар Агрирус, его заместитель.
