Про Эн Рин проще всего было спросить у его высочества, но Берт решил оставить Арчибальда напоследок. Отношения у них с некоторых нор были напряженными, и ему не хотелось тревожить принца лишний раз. Нет, врагами они не были, но и друзьями — тоже.
Так уж получилось, что отец Берта, архимагистр Артуро Арманиус, был виновен в гибели невесты его высочества. Косвенно, но все же был.
Ее звали Брианна Агариус. Они с Арчибальдом вместе учились в университете на охранителей, и Арманиус-старший, как глава охранителей, прочил обоим большое будущее. Берт уже тогда был ректором, и он хорошо помнил Брианну — милая девушка с небесно-голубыми глазами, белой кожей и черными волосами. Талантливый маг. Они с принцем были безумно влюблены друг в друга.
После окончания университета охранителей ждет трехгодичная практика — до ее завершения они считаются лишь стажерами и только после получают на грудь значок с пером Золотого орла — птицы — покровительницы Альганны.
Брианна и Арчибальд стажировались лишь неделю. А потом с севера пришел сигнал об очередном демоне Геенны, и разведчики, отправленные на место происшествия, сразу присвоили ему высший уровень опасности.
Арчибальд умолял Арманиуса-старшего не брать туда Брианну, хотя именно она в тот день дежурила и вместе с отрядом других охранителей должна была перенестись на север. Принц очень боялся за свою невесту и просил сделать для нее исключение.
— Нет, — отрезал Артуро. — То, что Брианна — ваша невеста, не дает ей права уходить с дежурства. В отряде все чьи-нибудь невесты, жены, мужья или дети. Если я начну отпускать людей по причине, которую вы мне назвали, ваше высочество, от охранителей ничего не останется. Не нужно использовать свой статус и положение во имя подобной цели.
Арманиус-старший был прав, и принц отступил.
Берт в тот день тоже дежурил и отлично помнил огромных черных птиц, будто бы сотканных из дыма, одна из которых бросилась к нему, а другая — к Брианне. И отец, стоявший рядом с ними обоими, помог именно Берту — конечно, невольно, — хотя по правилам охранителей должен был помочь Брианне как менее опытному стажеру. Но родственные связи сыграли свою роль — и Берт выжил. Хотя он выжил бы и без помощи Арманиуса-старшего. А вот Брианна погибла.
Отец после этого случая ушел в отставку, и главой охранителей на время стал Аарон Актониус, его правая рука и хороший друг. А через двадцать лет, после смерти и отца Берта, и Аарона, место главы охранителей занял принц Арчибальд.
Он никогда и ничего не говорил Берту, но общался с ним настолько холодно и отстраненно, что Арманиус не сомневался — его высочество до сих пор все помнит. И он ничего не простил.
Так что Арчибальда лучше оставить напоследок, а пока…
— Здравствуй, Йон.
— И тебе не хворать, Берт, — сварливо ответил архимаг Валлиус, чье изображение передавал браслет связи. — Что хотел?
— Хотел спросить про эту медсестричку, Эн Рин. Она не твоя внебрачная дочь?
Демоны, не с этого вопроса надо было начинать, не с этого…
Проекция Валлиуса вытаращила глаза.
— С чего ты это взял?
— Да похожа она на тебя. Манера говорить, двигаться…
— А-а-а. — Главный врач Императорского госпиталя усмехнулся. — Ну мало ли похожих людей на свете? Ерунда это все. Что-то еще? А то у меня скоро операция.
Операция у него… Отличный предлог, чтобы закончить неудобный разговор.
— Она ведь не медсестра, да, Йон?
— С чего ты это взял? — второй раз за последние две минуты ответил Брайон Валлиус, насмешливо сверкая голубыми глазами за стеклами очков и довольно потирая короткую седую бородку.
— Для медсестры она слишком много знает.
— Ну-ну, — хмыкнул старый маг и отключился, не прощаясь.
Вот ведь… хитрая морда!
День в госпитале сразу не задался. Возвращаясь от Арманиуса, я слишком быстро летела по коридору, торопясь к своим больным, и умудрилась на полной скорости врезаться в Байрона Асириуса.
Бывший однокурсник смерил меня неприязненным взглядом, и я уже готовилась к его традиционному университетскому: «Смотри, куда несешься, Эн Рин», — когда Байрон вдруг сказал:
— Я как раз к тебе шел.
Я даже чуть покачнулась. И переспросила, наверное, с очень глупым видом:
— Куда ты шел?
— К тебе, — повторил Асириус. — Дело есть. Нужна твоя консультация.
Демоны меня раздери, Байрону нужна моя консультация. Снизошел!
— А ничего, что мой кабинет и лаборатория — в той стороне, откуда ты появился?
— Ничего. Я там был, увидел, что тебя нет, и решил вернуться к себе. А ты… от Арманиуса?
Я кивнула.
— И как он?
— Пока никак, я только начала работу. Тебе срочно с консультацией или подождешь до… скажем, до обеда?
— Лучше сейчас.
Разумеется. И без разницы, что у меня обход и больные. Ладно, потерпим. Слишком уж любопытно, что нужно от меня Байрону Асириусу.
Надо же, консультацию ему подавай. Помню, было время, когда он и разговаривать со мной считал ниже своего достоинства. «Нищая безродная девка с каплей дара — что она делает в лучшем учебном заведении страны? — возмущался Байрон в кругу друзей. — Вот увидите, она не переживет и первую сессию!»
Я пережила. В прямом и переносном смысле.
— Говори, — пробурчала я, заходя в свой кабинет-лабораторию. И, пока я переобувалась, надевала халат и стягивала волосы в узел, Байрон четко и ясно излагал, что ему от меня нужно.
Возможно, если бы Асириус заискивал, улыбался и пытался втереться ко мне в доверие, я бы послала его к демонам тут же. Но Байрон был собой — слегка презирающим меня аристократом, и это оказалось привычно, понятно… и честно.
Я всегда ценила честность.
— Я давно заметил, что физические повреждения охранителей ведут и к нарушению целостности их магического контура. Сломанный контур практически никогда не бывает поврежден сам по себе, без каких-либо физических травм.
— Не «практически никогда», а просто «никогда», Байрон.
— Тебе тут виднее. Но раньше мы сначала делали операции по восстановлению физических возможностей, а потом уже брались за контур. Хирургия первична, терапия вторична, ты же помнишь этот постулат? Меня интересует, что будет, если попробовать делать наоборот.
Я серьезно задумалась. Ко мне больные попадали уже после хирургического отделения, где для них делали все возможное, чтобы вновь научить говорить, ходить и вообще двигаться. Чем сильнее сломан контур, тем хуже с физиологией. Но я занималась только безнадежными больными — точнее, теми, кто раньше считался безнадежным, Байрон же говорил об обратимых повреждениях.
— Не знаю, — призналась я откровенно. — Ты хотел получить мою консультацию, но я действительно не знаю. Мои больные все после хирургов… и, честно говоря, я никогда не задумывалась над этим вопросом. Мне нет смысла реабилитировать неговорящих и неходящих. Они не выдержат процедур.
— Давай попробуем поэкспериментировать? Возможно, следует сначала восстанавливать контур, а потом уже делать операции?
Я озадаченно молчала, глядя на Байрона, который смотрел на меня спокойно и серьезно.
— Ты хочешь ставить эти эксперименты со мной?
— А с кем еще? — В голосе бывшего однокурсника прорезалась ирония.
— Логично. Но…
— Слушай, Эн, — Асириус поднял глаза к потолку, будто я смертельно ему надоела, — я не делаю тебе никаких непристойных предложений. Ты, как и я, врач и ученый. У нас совпадает область профессиональных интересов в этом случае. Почему бы не объединить усилия? Одну главу в наших научных работах напишем вместе, это не запрещено и даже поощряется. А личные отношения стоит оставить за пределами госпиталя. Хотя я бы сказал жестче.
— Жестче?
— Да. Все это должно остаться в университете, который мы окончили.
Байрон замолчал, и я тоже молчала. Наверное, потому что была согласна.
Но правде говоря, там я уже давно все и оставила. Нет, особой любви я к Асириусу не испытывала, но уважала его как талантливого хирурга, у которого впереди — огромное будущее.
